Ричард Кнаак - Весы Великого Змея [litres]

Разлетевшаяся в стороны, сухая земля обернулась буйным, слепящим глаза пыльным смерчем, налетевшим на великана, едва тот снова обрел равновесие. Однако Бул-Катос, даже не покачнувшись, набрал полную грудь воздуха… и громко чихнул. Смерч тут же распался, утих, а пыль, слипшаяся в тугой шар, упала прямо в подставленную воином бурую, точно глина, ладонь.

Оглушительно захохотав, Бул-Катос поднял над головой сжатый кулак, и пыль, заструившаяся из его кулака в обе стороны, в мгновение ока обернулась копьем с мерцающим, словно алмаз, наконечником. Это копье гигант и швырнул, целя в Ульдиссиана.

Бывший крестьянин вновь заслонился незримым щитом, но на сей раз сотворенный им щит оказался недостаточно прочен. Копье замедлило лет, однако не остановилось. Ульдиссиан поднажал, но все же копье угодило ему в левое плечо. Наконечник вонзился в плоть, заставив Диомедова сына невольно вскрикнуть…

…а древко перехватил, стиснул в обеих руках Бул-Катос, вмиг очутившийся рядом. Очевидно, заметив, что рана стараниями Ульдиссиана вышла совсем неглубокой, великан вознамерился вогнать копье глубже.

– Я предостерегал! Если бы ты, юный, отказался от неразумной затеи!.. Я связан клятвой и должен остановить тебя!

Ульдиссиан тоже вцепился в древко копья близ наконечника. Вдоль древка к держащему копье врагу с треском скользнула молния. Окутанный коконом неодолимых сил, Бул-Катос испустил оглушительный рев.

Скрипнув зубами, Ульдиссиан оттолкнул копье прочь и, отшатнувшись назад, коснулся кровоточащей раны. Рана немедленно затянулась.

Бойцы замерли, глядя друг другу в глаза. Дышали они – и Ульдиссиан, и Бул-Катос, хрипло, с натугой.

– Добрая битва! – едва ли не дружелюбно воскликнул гигант. – Такой бой вдыхает в меня новую жизнь, напоминает о великих делах, в прежние времена выпадавших на мою долю день ото дня…

– Может, ты и находишь все это забавным, а вот мне не до смеха! – зарычал в ответ Ульдиссиан. – Мой друг погиб, брат неизвестно где, возлюбленная и те, кто доверился мне, возможно, уже мертвы, а я трачу впустую время на все это ! – Внезапно он выпрямился, расправил плечи. – Что ж, Бул-Катос, продолжай свои игры, если угодно, а с меня хватит! Ладно, так уж и быть! Оставь все нечистые тайны этой горы при себе!

– Я не могу положиться на то, что ты не воротишься, юный, и, пусть сам же, по недомыслию, рассказал тебе о горе Арреат и кой о чем хранящемся в ее недрах, оставить в живых тебя не могу!

Великан свел вместе сжатые кулаки, но прежде чем успел предпринять задуманное, между бойцами возник некто высокого роста, в длинном плаще.

– Нет, старый буйвол, ты его не убьешь. Мало этого: я сам отведу его в подземелья горы Арреат.

– Ратма?! – вырвалось у Бул-Катоса, прежде чем Ульдиссиан успел раскрыть рот. Однако в следующий же миг, осознав смысл услышанного, великан угрожающе сдвинул грубо очерченные, точно из камня высеченные брови. – В недра горы? Может, я в одиночестве повредился умом и все это мне только чудится? Ведь ты ни за что на такое бы не согласился!

– Я не более призрачен, чем ты, Бул-Катос, – заверил его Ратма и в подтверждение своих слов ткнул великана в грудь пальцем, испачкав перчатку в земле да зеленых соках травы. – А может, и куда менее, – добавил он, сокрушенно покачав головой. – Я-то думал, ты переживешь даже меня…

– Быть может, и переживу, если вздумаешь настаивать на своем! Что за нужда вот этого… туда, в подземелья вести?

– Есть в том нужда. Мать воротилась.

Иных доводов Ратме не потребовалось. Бул-Катос, изменившись в лице, сплюнул на истоптанную землю, но не слюной – комком грязи . Тут Ульдиссиан сообразил, что Ратма насчет великана прав: да, теперь Бул-Катос стал куда больше походить на человека, однако первые впечатления Диомедова сына оказались верны. От прежнего Бул-Катоса остался разве что дух; живую же, настоящую плоть давным-давно заменили земля и камень, служившие ему основой.

Все это верней любых слов говорило о том, сколь он древен, сколь долгие годы стоит здесь, в карауле у таинственной горной вершины.

– Лилит… – В устах Бул-Катоса ее имя прозвучало, точно слова человека, узнавшего, что вместе с другими выпил смертельный яд. – Убийство моих родителей до сих пор на ее совести! А ведь они, Ратма, ни за что не позволили бы Инарию истребить нас, как она предупреждала! Я в этом твердо уверен…

– А вот я – нет… но это все тут ни при чем. Мать моя спасала нас только затем, чтоб сделать собственными слугами, а эта участь, поверь, хуже смерти. Что до отца… во имя собственной святости он способен на вещи столь же ужасные…

Это утихомирило воинственного великана окончательно.

– Твоя правда, уж мне ли не знать…

– А если так, выходит, ты понимаешь, отчего Ульдиссиану нужно раскрыть секреты горы Арреат.

– Да, дело ясное, – кивнул Бул-Катос. – И никто другой вас не остановит… если, конечно, они еще на посту. Я дам знать всем, кто услышит меня, чтоб тебе с ним войти не препятствовали…

Взмахнув полами плаща, Ратма повернулся к Ульдиссиану.

– Что ж, сын Диомеда, тебе хотелось взглянуть, что там, в недрах горы. Идем же, я покажу.

Однако Ульдиссиана куда больше заботило нечто иное.

– Где мой брат? Где Мендельн?

– С Траг’Улом. Сейчас иначе нельзя. События мчатся вперед много быстрее, чем я мог себе вообразить, и ему тоже надлежит приготовиться к тому, чтоб помочь нам в борьбе.

Голос Ратмы звучал ровно, бесстрастно, однако Ульдиссиан чувствовал: каждый нерв, каждая жилка его натянута, точно струна.

– С кем?

– С кем же еще, как не с нею, – со вздохом ответил один из первых нефалемов на свете. – С моей матерью, с Лилит. Я недооценил ее. Она вновь нашла выход…

– Какой? Что она еще натворила?

Взгляд Ратмы скользнул в сторону горы Арреат.

– Да уж известно, что: взяла в свои руки командование твоими эдиремами.

Прежде чем Ульдиссиан успел хоть что-то ответить… Бул-Катос и все остальное исчезли из виду, и они с Ратмой оказались совсем в другом месте.

Судьба брата тревожила Мендельна не на шутку. Он даже не представлял себе, куда исчез Ульдиссиан, а легендарный змей по имени Траг’Ул избавить его от тревог отнюдь не спешил.

– Он там, где ему надлежит быть, как и ты – там, где надлежит быть тебе, – всякий раз отвечал дракон на его расспросы.

Где сейчас сам Мендельн… этот вопрос волновал его почти так же, как и загадка местонахождения брата. Бескрайняя тьма владений Траг’Ула сменилась разоренными землями, полем некоей давней-давней кровавой битвы.

И земля, и небо здесь были беспросветно серы, ни единое дуновение ветра не касалось щеки. Толстый слой пыли покрывал нечто вроде древних построек. Разбросанные там и сям, вдали одна от другой, все они, тем не менее, казались во многом схожими. Одни почти не пострадали, от других уцелели лишь остовы, ну а меж ними… Судя по всему, когда-то эти края изобиловали высокими деревьями и прочей растительной жизнью, но все, что сохранилось с тех изобильных времен, давным-давно превратилось в камень. Все растения, большие и малые, погибли вместе с обращенным в развалины поселением.