Вивиана Ипарагирре де лас Кассас - Принц из серебра и золота [litres]

Как вообще можно жить без сердца, которое качало по венам кровь?

Я вымыла волосы мылом и растерла дрожащее от холода тело, словно таким образом могла смыть весь ужас. К сожалению, для этого мне нужна была новая кожа. Я терла себя до тех пор, пока та не стала полностью красной. Длинные полосы покрывали мои руки, грудь и туловище. Каждое слово прилипало ко мне, как пыль пустоши. Каждое его слово, что он выплюнул для меня.

Все сельтеры одинаковы. Нет никакой разницы .

Этого я и боялась. Страх, как отвратительная дрожь, пополз вверх по ногам и застрял в горле, когда я вылезла из воды и завернулась в один из платков.

Изменит ли меня сила? Стану ли я таким же чудовищем?

– Вот ты где. – Я испуганно вздрогнула, когда София появилась из-за дерева, скрестив руки на груди. С темными кругами под глазами, которые образовали глубокие борозды.

– Где мне еще быть?

– Я не знаю, – пожимая плечами, сказала она и сделал шаг ко мне. – В Тумбаре? Где-нибудь еще. Я понятия не имею, что ты планируешь и кто ты вообще.

– Вот только не начинай, – раздраженно произнесла я, и схватив лежащее на земле платье, надела его.

– Что? Что я разочарована, что ты ничего мне не рассказала?

– Я сама узнала об этом пару дней назад.

– И ты не сочла нужным сказать мне об этом?

– Не все могут быть такими, как ты. Такими идеальными . – Поджав губы, я отвернулась.

– Я не идеальна, – ответила она, встав передо мной со скрещенными руками. – Перестань постоянно убегать!

– Оставь меня, София.

– А если не оставлю? Поднимешь меня в воздух? Задушишь меня своими невидимыми лапами? Или у тебя есть что-то получше, а?

– Хватит! – закричала я и обхватила себя за плечи. Гнев опалил меня. Но и печаль загорелась в моих глазах. Все то, что я не должна чувствовать, глядя на нее. Вся злость на нее за то, что она не хотела любить Элиа так, как это делала я. И что именно поэтому он не мог любить меня. Если бы ее не было, мне не пришлось бы так себя чувствовать. Я ощутила, как мой гнев превращался в энергию. Кипящий жар покалывал в кончиках моих пальцев, пока они почти не загорелись. Она выдержала мой взгляд и подняла подбородок, словно не боялась, что я могу убить ее этими пальцами.

– Давай, сделай это. Ты же хочешь.

– Ты не понимаешь, наследница.

Я, тяжело дыша, отстранилась от нее, отвернулась и дрожащими руками вцепилась в волосы.

« Вдохни, выдохни », – уговаривала я себя. Если бы я этого не сделала, то подожгла бы Софию.

– Почему ты ничего мне не сказала? – Я услышала ее всхлип. – Почему, ради всего святого на свете, ты скрыла от меня, что ты принцесса…

– Что я принцесса Тумбары? Хм, потому что я не знала, понимаешь? Иван рассказал мне. Он был телохранителем моего отца… и именно он помог ему бежать.

Теперь я поняла возникшие в моем воображении картины, когда я открыла потайную дверь в Медный город. Синий свет, за которым я следовала, ледяные факелы, освещавшие темную тропу, где воняло пеплом и смертью. Синий свет накрыл выпирающий камень, исчезнувший в стене под нажимом серой руки. Я знала эту руку. Знала эти растопыренные пальцы. Точные движения, как у танцора.

« Сюда! – пронеслось у меня в голове. – Сюда, быстро !»

– За моей семьей охотились! Я даже не знаю, живы ли они вообще. И поверь, больше всего на свете я желаю увидеть проклятую голову моего отца, посаженную на кол.

– И при этом ты все еще стоишь здесь? – недоверчиво спросила она. – Когда есть дом… народ, который ждет свою принцессу?

– Принцессу-сельтера, которая не может разобраться в своих чувствах? Да, большое спасибо. – Я завязала мокрые волосы на затылке и обессиленно опустилась на колени. Трава на берегу была влажной и замарала мою синюю юбку.

– Ты сказала, что принцесса Тумбары вернулась… что она будет преследовать короля Купфоа, пока он не падет. Я поверила в твои слова. И солдаты тоже поверили. Король будет готовиться к этому.

– Так я и сказала, – согласилась я и посмотрела на безупречный берег. Солнце медленно садилось, разделяясь в безбрежной воде. Если честно, я сказала много вещей, которые, в конце концов, не имела в виду.

– У тебя есть народ, Яна, – сказала София и села рядом со мной.

– Тот, который может ополчиться на меня. Я не похожа на тебя, София. Я не особо хороша в том, чтобы нравиться людям.

– Мне ты нравишься, – произнесла она, взяв меня за руку.

– Но я все еще дочь мерзкого тирана…

– Верно, – признала она и посмотрела на меня так, что вокруг моего сердца образовался узел. – Ты его дочь. Но ты не он .

Я подумала о глазах Таранса. О его осуждающем взгляде. О словах, которые он сказал.

– Все сельтеры одинаковы.

– Нет, – успокаивала меня София. – Ты можешь изменить… все. С этим народом.

Она указала на стэндлеров, сидящих у костра и поедающих суп. Они одаривали друг друга уверенными взглядами, слушая прекрасные звуки гитары и небесный голос певицы Саранды. Я встретила взгляд маленькой Натии, которая одарила меня улыбкой, что потрясла меня изнутри. Тронула. Схватила обеими руками.

– Им нужен дом, Яна. Понадобится время, чтобы мы осели. Приведи их домой.

Я никогда бы не подумала, что пришло время остановиться, ведь обычно мы летели с ветром. Стэндлеры, шедшие с ветром. Паразиты, не оставляющие никакого вреда. Народ, несший в своем сердце заповедь свободы и семьи.

Свободы и семьи…

– Я…

«… не могу », – хотела сказать я, но была застигнута врасплох бледной рукой, появившейся перед моими слезящимися глазами. Когда я подняла взгляд, сердце болезненно сжалось. Я по-прежнему могла прочитать в его глазах, что он ненавидит меня, но он кивнул сначала Софии, а потом мне. Я знала, что он все слышал, – знала, что София сделала это для него.

– Могу я пригласить тебя на танец? – Я видела в его глазах противоречивые чувства. Он хотел убежать, но все же остался. Сдержанный, каким только мог быть солдат. Зазвучала восхитительная музыка, пробудившая во мне какой-то импульс. Тихий призыв, на который я не хотела отзываться, но должна была.

Поэтому я протянула ему руку, которую он медленно обхватил своей и резким рывком помог мне подняться на ноги. Между нами едва ли поместилось бы что-то большее, чем тонкая ткань, когда я посмотрела на него. Изучая истории на его лице. Линии его шрамов, которые он носил с достоинством. Все те ужасы, что сотворил с ним мой отец. Я слушала его историю, которую он рассказал Софии у костра. Теперь я могла прочитать каждую картину в его чертах… в каждом белом шраме, покрывавшем его.

– Мы не должны ненавидеть друг друга, стэндлерка.

– Да, – прохрипела я и покачала головой.

– Но мы и не должны любить друг друга, – сказал он, и его ледяные голубые глаза, казалось, сверкнули.