Ирина Лазаренко - Клятва золотого дракона [litres]

– Слыхал, Конхард? Из Донкернаса сбежал дракон!

Гном в ответ на этот безобидный вопрос глухо рыкнул и так хряснул кулаком по столу, что едва не свалил его, и в стоящей перед ним кружке взволновалось пиво. Харчевник на миг вжал голову в плечи.

– Да ты чего, Конхард, я ж просто сказал…

– Я те дам «просто»! – пророкотал гном. – Все вы «просто», вашу мать людскую, третий день над ухами мне «бз-з» да «вз-з», «Конхард, там дракон, Конхард, расскажи про драконов, Конхард, покажи про драконов!»

И гном действительно показал лицом нечто монструозное, отчего харчевник мимолётно съежился еще раз. Посетители-эльфы глядели на шумного гнома снисходительно или с презрением, немногочисленные люди – неодобрительно, но в то же время каждый из гостей всеми силами скрывал свой живейший интерес.

А как не быть живейшему интересу, когда из Донкернаса сбежал дракон, а на террасе харчевни у самого, считай, Шарумара сидит гном? Притом не какой-нибудь вершинник, а полновесный гном из подземного Гимбла – это понятно по длинным волосам с проседью, стянутым в хвост на затылке, по выбритым вискам и вытатуированным на них наковальням.

Лишь один гость харчевни смотрел на гнома с интересом не скрываемым, а явственным и даже восторженным. Был это… с первого взгляда казалось, будто эльф, но нет – человек, просто похожий на эльфа длинными волнистыми волосами, высокими скулами, неуловимой грацией танцора и чудными глазами цвета жидкого золота – таких глаз не бывает у людей в этих краях. Он сидел, подавшись вперед, жадно прислушиваясь к разговору, и живо блестели его необычные глаза, и пальцы, держащие кружку с пивом, напряглись так, что побелели костяшки, а плащ из тонкой кожи укрывал его плечи, словно крылья – летучую мышь.

– Я в драконах не разбираюсь, – уже тише, но с гулким горловым рыком повторил Конхард, прищурился на харчевника, выдвинул вперед челюсть, – и слышать не желаю про них, а будешь настырничать – так позабуду, что знаю тебя уже прорву лет, и по башке насандалю, понял меня?

Харчевник покосился на рукоять молота, торчащую над столешницей, и быстро кивнул. На самом деле, он не то чтобы очень уж испугался – яркий нрав Конхарда он неплохо изучил за эти годы и знал: гном впадает в буйство без всяких предупреждений, так что если в первый же миг не зарядил тебе в глаз или не снес молотом голову – значит, обошлось.

Однако и совсем успокаиваться гном явно не желал – видно, настырное любопытство людей действительно допекло его за эти дни, и он весьма бурно отреагировал на многозначительный взгляд, который харчевник бросил на человека с золотыми глазами.

– Что это вы переглядываетесь, а? Я вижу! – Конхард хотел хлебнуть из кружки, но слишком уж размашистым движением поднес ее ко рту и едва увернулся плеска пива, почти задевшего его стеганую куртку. – Ну? Чего переглядываетесь?

– Да ничего такого, – замахал руками харчевник, – просто этот паренек, Илидор, спрашивал попутчика до Гимбла, так я и подумал…

Гном медленно обернулся и с непонятным выражением лица следил, как человек, названный Илидором, поднимается из-за стола и идёт к нему. Идёт и улыбается, не натянуто и не заискивающе, а так открыто и радостно, точно вместо Конхарда на лавке лежит гора леденцов.

Да, Илидор не был вполне обычен для человека, но все-таки на эльфа он еще меньше похож, решил гном – разве что этими странными глазами, не желтыми, какие бывают у степных человеческих племен, а именно золотыми, искристыми, как будто состоящими из горстей крошечных начищенных монеток. И еще волосы, слишком уж густые, волнистые, блестящие, чисто эльфские. Одежда на нем была обыкновенная, ничем не примечательная – изрядно потертые шерстяные штаны, рубашка без ворота со свободными рукавами, не то синевато-серая, не то когда-то синяя, а теперь застиранная, и плащ дурного кроя, с двумя укороченными полами вместо одной. Никакого оружия Илидор при себе не имел, и тем это страннее, потому как он явно нездешний – быть может, кедиец, подумал Конхард: про заморских кедийцев ничего толком не известно, так что выглядеть они могут как угодно. Может статься, конечно, что Илидор – эльфская полукровка, но, говоря по правде, скорее верится в кедийца.

Он подошел, всё глядя на Конхарда, как на что-то очень хорошее, отчего гном немедленно испытал труднопреодолимое желание сделать нечто совсем обратное, то есть очень плохое.

– На кой тебе попутчик? – пробурчал он и отхлебнул пива.

– Я дороги не знаю, – еще шире улыбнулся Илидор.

– Ты что, больной? Все пути ведут в Гимбл! Пойдешь на север по любой из дорог – рано или поздно упрешься во врата. На кой тебе попутчик, повторяю?

– Мне нужно в Гимбл быстро, – Илидор не переставал улыбаться, широко, открыто, но глаза его вдруг сверкнули, а голос обрел каменную твердость, от которой Конхард помимо воли подобрался, выпрямился и даже едва не отодвинул кружку с пивом. – И я бы хотел прийти туда с местным жителем.

К счастью, Конхард в этот миг не пил, иначе точно бы поперхнулся.

– Погоди, так ты не на рынок идешь? Хочешь… ты хочешь попасть внутрь?!

От такой наглости гном свесил челюсть до самой столешницы, а Илидор весело кивнул и без приглашения уселся напротив. Харчевник тактично отошел подальше, и тишину за столом не нарушало ничто, кроме зудения мелких ранних мух, которые вились вокруг огрызка колбасы, недоеденного предыдущим посетителем.

– Я не прошу провести меня через врата, – Илидор улегся грудью на столешницу и заглянул в кружку Конхарда, – если только ты сам не захочешь помочь, конечно. Мне просто нужно к ним попасть, и стражи будут сговорчивей, если я приду с местным гномом, правильно же?

– Нет, – передразнил его всё еще ошарашенный Конхард, – неправильно!

– Ладно, – не расстроился Илидор, выпрямился на лавке, положил руки на стол. – Так возьмешь меня с собой?

Гном собирался грубо ответить, что, разумеется, не возьмет, но улыбка Илидора была такой искренней и задорной, что Конхард сам не заметил, как разулыбался в ответ, словно миг назад не пребывал он в дурном расположении духа, и подумал: да отчего нет-то? Компанию в дороге гном очень уважал, поскольку любил поболтать, и уж тем более компания пригодится при проходе через Шарумар, язви его в башни, через нарядный душистый Шарумар, который Конхард почти ненавидел, и который почти ненавидел Конхарда.

– Ладно, – решил он, – возьму тебя с собой, только с условием: держаться рядом, не нудить и в случае чего подсоблять. Я тебе даже меч дам на время пути – остался от предыдущего подсоблятора.