Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 1 [СИ litres]

Так, стоп. А почему интуитивно? Нет, это было вполне полное знание: я сейчас неосознанно прошел по проторенной дороге умений, доставшихся мне в наследство от лорда-повелителя инфернала. Слепок его знаний инициировался сейчас, в момент использования, и я прекрасно понял теперь, каким образом тот же демон Василий Иванович подчинял тело Васи-Ндабанинги.

Сам бы, кстати, повторить подчинение со вселением демона я не смог – потому что с этой физической оболочкой моя душа связана неразрывно, и собственное тело мне не покинуть. Но принцип понял хорошо. И даже без полного контроля разума я почувствовал себя сейчас словно кукловод, впервые взявший в руки деревянной крест с ниточками.

Подтверждая возникшее впечатление, стоящий напротив Адольф дернулся и как-то вдруг сломался, а в глазах его расплескался неподдельный ужас. Знакомое состояние – мне ли этого не знать. Очень неприятное чувство, когда тело полностью ощущается, но тебе не подчиняется.

– Адольф. Давай честно и без утайки расскажи всем, что не договорил про госпожу Зоряну, – прежним мягким тоном произнес я. – Почему тебе не понравилось работать под ее руководством?

Смотреть на него пришлось снизу вверх, причем задирая голову – Адольф прилично меня выше. Но слишком мягкий оказался. Его дух аморфный какой-то и неприятный, как просроченное желе.

– Потому что она шлюха! – не в силах противиться ментальному давлению, громко произнес Адольф, все же сорвавшись на фальцет.

В принципе, я подспудно ждал подобного. Но, честно сказать, окончательно не был уверен. Все же неприкосновенность частной жизни и все такое – я просто не рассчитывал, что слухи про прошлое Зоряны вообще начнут распространяться.

«А еще не рассчитывал, что кто-то намеренно начнет их распространять», – сухо подсказал внутренний голос наверняка истинную причину случившегося.

Да, в этом я серьезно ошибся, просто не приняв подобный вариант в расчет.

Сразу после слов Адольфа я отдернул руку, ослабляя хватку и отдавая парню контроль над телом. При этом сам не справился с эмоциями: вырвал руку, что называется, наживую – стоявший рядом со мной парень прянул вперед, упав на колени и плюнув кровью, словно я с мясом вырвал из него рыболовный крючок.

Часть крови попала мне на ладонь, и я брезгливо встряхнул рукой, избавляясь от тягучих багровых капель. Как оказалось, контроль над телом Адольфу вернул не полностью – от моего резкого жеста он дернулся, словно это я им встряхнул, как невесомой куклой. И в тот момент, когда я махнул рукой вниз, он с глухим шлепком впечатался лицом в пол.

От удара Адольф потерял сознание, а под его головой начала натекать лужа крови. Стараясь успокоиться, я подошел ближе, примерился и наступил ребром каблука ему на палец, резко перенеся вес тела на одну ногу. Раздался хруст, и под сводами холла эхом зазвучал истошный вскрик – парень очнулся.

– Адольф, убедительно прошу тебя, прекрати кричать и поднимись, – прежним мягким тоном произнес я, убирая ногу. – Или я вновь буду вынужден сделать тебе больно. Поверь, мне это неприятно едва ли не сильнее, чем тебе.

Моих заботливых интонаций Адольф испугался больше всего – я понял это по эху его эмоций. Негромко подвывая от боли, больше не решаясь громко кричать, он поднялся. Встал съежившись и согнувшись, баюкая руку со сломанным пальцем и одновременно пытаясь вытереть с подбородка натекающую из разбитого носа кровь. На Адольфа я уже не смотрел, оглядывая остальной персонал усадьбы.

– Зоряна Смит принесла мне клятву верности личной присяги. Ее жизнь теперь принадлежит мне, целиком и полностью. Забрав ее жизнь, я забрал себе и ее честь – и если кто-то решит оскорбить ее разными домыслами, он сделает это в первую очередь в мой адрес. Надеюсь, вам всем это понятно?

Говорил я сейчас с долгими паузами, очень тщательно подбирая слова. Потому что предназначены они были не только тем, кто стоял сейчас напротив.

Под моим взглядом расположившиеся в шеренгу люди закивали. При этом только трое не опустили глаза. Одной из них оказалась пожилая женщина, нанятая на вакансию фельдшера. Забыл я, как ее зовут, хотя нас представляли на собеседовании. Но у меня с именами вообще не очень. Да и до того момента, как нанятые сотрудники не прошли испытательный срок, смысла грузить память их именами я вообще не видел.

– Адольф, – продолжил между тем я, – который сейчас решил, что может без последствий оскорбить Зоряну Сергеевну, совершил очень большую ошибку. Которая усугубляется тем, что я нахожусь рядом и не могу не отреагировать на его слова.

Вновь сделав паузу, я – показательно игнорируя взгляд парня с перекошенным гримасой боли и испуга окровавленным лицом, вновь поочередно осмотрел всех остальных.

– Вы знаете, я ведь вовсе не бездушный, – с показательным сожалением покачал я головой. – И новомодные идеи неофеодализма… даже криптофеодализма, которые культивируются в обществе владеющих даром аристократов, мне глубоко чужды. Я ярый противник решения вопросов путем физического воздействия, дуэлей как способов решить спор, телесных наказаний и прочих пережитков вернувшегося варварского прошлого. Более того! Могу вам сказать, что я вида крови-то даже боюсь.

Столь неожиданное признание вызвало негромкий, едва-едва слышный гомон и прекрасно чувствуемый мною всплеск эмоций. Только ауру сухонькой женщины фельдшера я не ощущал – она явно знала толк в базовой ментальной защите.

– И я сейчас очень не хочу жестко… даже жестоко наказывать Адольфа за совершенное по глупости столь грязное оскорбление Зоряны Сергеевны. Тем более не желаю оттого, что, когда Адольфу будут оказывать медицинскую помощь, он сообщит, каким образом получены травмы, меня будут пытаться вызвать на допрос и в конце концов накажут – вероятно, обяжут возместить ему моральный ущерб. Если он наймет хороших юристов, сумма морального ущерба, возможно, даже покроет стоимость лечения. Хотя это вряд ли.

О встречном иске об оскорблении чести и достоинства я не упомянул. Владеющие даром в подобных случаях в суды не обращались, решая вопросы несколько иначе. И большинство присутствующих об этом знали. Я меж тем продолжал вещать убаюкивающим тоном:

– Так что самый, по моему мнению, лучший вариант сейчас – просто показать Адольфу на дверь, удовлетворившись его разбитым носом и сломанным пальцем. Но ведь в чем проблема? – повысил я голос. – Если о моем столь воспитанном и вежливом поведении узнают… не поймут-с. В диком варварском, даже зверином мире, где царствует грубая сила, вежливость и сострадание всегда принимают за слабость. И это вот пренебрежение со стороны владетельных владеющих гарантированно станет моей гораздо большей проблемой, чем счет на лечение Адольфа и отобранное чиновниками Конфедерации время. С волками жить, по-волчьи… ну, вы понимаете, – доверительным тоном произнес я, еще раз осматривая всех собравшихся.