Ричард Бэккер - Нечестивый Консульт [litres]

Дохлые башраги громоздились тут и там, будто громадные, утыканные копьями тюки, мёртвые люди клочьями паутины заполняли пространство меж ними. Кровь наводняла все выемки, создавая лужи, края которых обрамляла растрескавшаяся корка.

Экзальт-магос неподвижно стояла, глядя на спасённых ею людей. Не было ни разговоров, ни упрёков, ни изъявлений благодарности – просто потому, что ни единого слова невозможно было расслышать сквозь монументальный, всезаглушающий вой. Троица беглецов, сбившись в кучу, лежала рядом – две женщины на какой-то занавеске, которую им удалось прихватить из лагеря, а Друз Акхеймион прямо на окровавленном камне. Старый волшебник кривился, отрывая кусок ткани от одежд имперского колумнария – чтобы перевязать себе лодыжку, поняла Серва. Её мать лежала, привалившись к стене, вялая и почти ко всему безучастная. Мимара опустилась рядом с Эсменет на колени, желая позаботиться о ней, невзирая на то, что её саму доводили до исступления мучительные спазмы. Серва наблюдала, как её беременная сестра, сунув палец в кожаный мешочек, покачивающийся в её дрожащей руке, вытащила его оттуда покрытым какой-то пылью, а затем протолкнула кончик пальца меж материнских губ…

Сделав то немногое, что могла, Мимара, тяжело опустившись на землю, отдалась собственным мукам…

Или почти отдалась, ибо её взгляд, тут же зацепившись за возвышающуюся над нею фигуру младшей сестры, заскакал от одного участка обнажённого тела Сервы к другому, задерживаясь на язвах и волдырях, бывших ныне её единственной одеждой. Жалость и ужас. Исподтишка глянув на старого волшебника, Мимара, поморщившись от приступа боли, предложила мешочек сестре.

Серва колебалась.

Что это? – взглядом спросила она.

Ей достаточно было видеть губы Мимары, чтобы услышать имя.

Маловеби изо всех сил пытался вновь обрести самообладание.

– До Силя, – сказал Мекеретриг, – Ковчег отдавал приказы, Ковчег одаривал, Ковчег вершил суд… – усмешка изнурённого хищника. – А Священный Рой припадал к Нему, как дитя припадает к материнскому соску.

Нечестивый сику склонился, подставив всё тело под льющийся сверху мерцающий свет, а затем, сдвинув вперёд бёдра, опустил босую ногу на зеркально отполированный пол. Его нагота источала плотское великолепие – приводящее в замешательство совершенство мужественных форм и пропорций. Протянув руку влево, он погладил нечто выгнутое и продолговатое, что, как, приглядевшись, понял Маловеби, было… огромной головой ещё одного инхороя , во всех отношениях подобного Аурангу, за исключением явственной робости. Там, где Военачальник Полчища, казалось, поглощал само пространство вокруг себя, это существо – Ауракс , догадался адепт Мюимаю, – напротив, как бы уклонялось от него, будто даже пустой воздух грозил ему смертельной опасностью. Оно цеплялось за Престол Крючьев так, словно пыталось удержаться от гибельного падения.

– Механизм, – произнёс Анасуримбор Келлхус, – инхороями правил механизм.

Мекеретриг улыбнулся.

– Да. Но инхорои считают, что всё на свете – механизм… в этом отношении они подобны дунианам. Ковчег правил ими лишь потому, что был наиболее могущественным механизмом.

– До Падения.

Не глядя на Анасуримбора, Мекеретриг убрал руку с головы Ауракса, который сперва потянулся следом, словно бы устремляясь за лаской, а затем вновь принял свою жалкую позу.

– Они были сокрушены и понесли потери, – ответил нечестивый сику. – Да. Но сильнее всего они пострадали именно из-за гибели Ковчега. Они стали – как вы их там называете? – паразитами… Да – червями, обитающими в громадном кишечнике Ковчега.

Он встал, являя алебастровое великолепие своей фигуры – красоту, раскрывающую всё убожество дряхлости смертных.

– Именно Силь первым сумел преодолеть оцепенелую одурь, в которую все они впали. Именно он сплотил Божественный Рой. Именно Силь создал это место – сделал его таким, каким оно есть…

– А до Силя, – сказал Святой Аспект-Император, – Ковчег отдавал приказы.

Маловеби поставило в тупик это повторение уже сказанных ранее фраз, пока он, наконец, не понял, что Анасуримбор проверяет древнего эрратика, изучая пределы его поражённой хворью памяти.

Хмурый, подёрнутый поволокой взгляд. Явственные колебания древнего существа.

– Именно Силь поднял Обратный Огонь из Нутра, – продолжал Мекеретриг, – и установил его здесь, дабы все, обращавшиеся к нему, могли постичь Бремя.

– Да… – со странной рассеянностью сказал Анасуримбор. – Причину, по которой все упоминания об этом зале оказались вымаранными из Исуфирьяс.

Представлялось очевидным, что «Обратный Огонь» – это та громадная перевёрнутая жаровня, что висела над ними. И не было сомнений в том, что Анасуримбор, лица которого он по-прежнему не видел, прямо сейчас рассматривает её. Что озадачивало и тревожило адепта Мбимаю, так это торжествующая усмешка, игравшая на губах нечестивого сику…

– Я не могу не завидовать тебе, – сказал Мекеретриг, всматриваясь в призрачные отражения, плясавшие на полированных плитах. – И не могу не скорбеть вместе с тобой. Да… Впервые узреть Обратный Огонь…

Ауракс, задрожавший, как только нелюдь встал с трона, опустил подбородок к ногам и, казалось, захныкал.

– Мы вошли оттуда, – возгласил нечестивый сику. Он шёпотом наворожил нечто вроде квуйянской версии Суриллической точки и взмахом руки швырнул её в указанную сторону. Вспыхнувший белый свет, казалось, превратил обсидиановый пол в какую-то жидкость, а остальную часть помещения наполнил дробящимся хаосом, ибо тысячи сверкающих белых точек заскользили, переливаясь как масло, по хитросплетениям золотых плоскостей. Светоч остановился над первой из шести лестниц, тут же засиявших зловещими отблесками. Первоначально Золотой Зал был чем-то вроде узлового помещения, понял Маловеби, ибо к нему сходилось около дюжины коридоров, которые после катастрофического падения и опрокидывания Ковчега стали лестницами, – шесть из них спускались со следующего этажа по левую руку Анасуримбора, а ещё шесть поднимались с предыдущего уровня справа.

– Нас было трое, – продолжал Мекеретриг, поднимая взгляд к Обратному Огню, – мудрый Мисариккас, жестокий и холодный Ранидиль и я. Мы были осторожны, ибо Силь сумел склонить на свою сторону не только Нин’джанджина, но и вообще всех вироев – народ, известный своей несгибаемой волей! И мы знали, что случившееся как-то связано с этим самым местом.

Нелюдь незаметно бросил взгляд на Анасуримбора – мрачная ирония плескалась в его очах… и удовлетворение.

– Но ничего сверх этого.

Насколько колдун Мбимаю мог различить, Аспект-Император всё ещё продолжал вглядываться в пламя…