Мэтью Стовер - Кейн Черный Нож [ЛП]

- Оставь ругань мне, - бурчу я. - У тебя нет таланта.

Дикий взор вдруг становится оценивающим. Ставлю монету, она сейчас перебирает все известные магические приемы, чтобы достать их отсюда. - Они не успели уйти слишком...

- Достаточно далеко. Но дальше не уйдут: эта пыль поднята не ими. Черные Ножи взяли след.

Стелтон снова хватает меня за плечо. - Еще Черные Ножи? - вздыхает он, мигая. Да, слабое зрение. - За член меня тянешь? Сколько?

Вздох, от которого не развяжется узел в животе. Пожатие плечами, с которых не стряхнуть груза. Какого еще ответа ему нужно?

- Давай, Кейн. У тебя было стекло. Сколько их там?

И я говорю ему. - Все, что бывают.

>>ускоренная перемотка>>

Я выставляю руку, мешая тавматургам сойти с вершины крепости по лестнице. - Сколько остается огненных шаров?

Тизарра смотрит на Рабебела. Тот корчит рожу. - Ну, дюжина. Около того.

- Дюжина. Дери меня в зад!

- Если бы знал, сколь блестяще сработает твой генеральный план, - шипит он, - был бы бережливее.

- Ага. Ладно. - Без паники. Без паники.

Паника...

Ха. Смешно.

Какая паника?

Знайте, во мне сейчас остается лишь тот темный клубок повыше яиц. Может, я действительно дерьмо крысиное, каменный сукин сын.

Я предвкушаю...

- Ладно, ладно. Слушайте, вы можете Касаться через мыслезрение?

- Телекинезис? - Он хмурится. - Ну, э, немного. Я не силен.

- И не нужно. Заберите фляги у носильщиков. Каждую до половины заполните ламповым маслом. И в каждую по одному каштану. Поняли?

Хмурый лоб понемногу разглаживается. - Думаю, да.

- Тизарра, ты владеешь Ночным Зрением? А Шептать можешь?

Она начинает кивать и замирает. Пышные брови сведены. - Должна владеть. Должна. Но в здешнем Потоке что-то чудное. Ничего не обещаю.

- Без извинений. Заставь это сработать.

Она полна сомнений. - Луна едва в первой четверти и не покажется до полуночи. Даже если я скажу, где они, вы не сможете сражаться во тьме.

Я киваю на Рабебела. - Будешь с ним.

- Не поняла.

- Фляги с маслом, - мурлычет Рабебел.

- Юп. - Она наводчица, он артиллерист. - Будем драться при свете горящих огриллонов.

Коренастый некромант пялится на меня, будто в первый раз увидел. Будто я загадочная тварь и он пытается просчитать, насколько я могу быть опасен.

Болвану даже не понять. - Что еще у вас есть?

- Для боя?

- Нет, для набивания голов грилловым дерьмом.

- Я, э... Малые Щиты. Несколько. Э, пять. Но, знаешь, только для защиты.

- Еще?

Он отводит глаза. Отвислые брыжи наливаются розовым. - Ну, полагаю... - Тон изменился. Говорит так, будто только что вспомнил. - Я о том, ну... есть секущий жезл...

- Секущий жезл? - Я вставляю на место отвисшую челюсть и подскакиваю так близко, что он облизывает губы. Чую запах слюны. - У тебя был секущий жезл? И ты послал меня в ворота с одним, мать твою, ножиком в рукаве?!

- Ну, э... это же магия... Видишь ли...

- Тебе не захочется узнать, что я вижу. - Я тяну руку. - Давай.

- Но... но...

- Давай, или, клянусь рукой Трахнутого Бога, я заберу его с трупа.

Сзади Стелтон делает шаг от края обрыва. - Кейн, ты не смеешь давить на него, как...

Я останавливаю его, лишь покосившись через плечо. - Ты раньше видел прием, каким я прикончил того скота внизу?

Он меряет меня взглядом.

- Готов поставить жизнь та то, что у меня нет другого в запасе?

Он меняется в лице. - Это не...

Я протягиваю открытую руку Рабебелу. - Давайте.

Он роется в подкладке, вынимает секущий жезл. Я едва удерживаюсь, чтобы не схватить слишком жадно. Никогда не видел его в натуре. Даже ломаного. За все пятнадцать лет... только ребенком, когда игрался с пиратскими кубиками "Ткача Света". А он держит его передо мной.

Беру.

Держу в своей собственной руке. Реально держу.

Он тяжелый и теплый, пахнет затхлым потом. Длиной почти в полруки, дерево винного оттенка твердо, как сталь, оплетено изумительно изысканным узором из тонкой платиновой проволоки. Конец раздут овоидом размером с куриное яйцо, гладким и нежным, он ложится в ладонь, как будто в ней вырос. Центр баланса находится на палец выше яйца: грифоний камень внутри должен быть настоящим монстром.

Секущий жезл. Черт, не могу поверить.

Одно дыхание, и я призываю прозрачную, бесстрастную ясность Дисциплины Контроля. Не так уже отличается от мыслезрения. Ладонь зудит энергией.

Хмм. Ткач Света использовал его вроде вот так...

Наставляю конец в сторону прохода и тянусь внутрь себя, призывая чистую концентрацию, касаюсь пусковой точки разумом. Ничего не происходит.

Дерьмо.

Рабебел все еще заикается. - Но... но... он же магический, не понимаешь?

Понимаю. В Консерватории отдал год Боевой Магии - но окажись я способным хотя бы пердеть ушами, работал бы не здесь...

- Ты не тавматург, Кейн. Почему ты решил...

- Молчите.

- Может, я могу его взять, - неуверенно говорит Тизарра. - Тесаком сечь умею, и...

- Молчи.

Меньше усилий. Просто намерение. Чувство...

Прилив в правой руке: не зуд, не покалывание электрического тока, которое чувствуют телукхаи, но настоящий прилив, будто поток горячего масла пульсирует, течет из позвоночника к пальцам...

- Ну слушай, Кейн, ты лишь позоришь себя. Годы тренировок...

Прозрачная мерцающая сине-белая энергия лижет платиновые узоры и тянется с кончика жезла: плоскость шириной с ладонь и три метра длиной входит в миллионолетний камень горы без сопротивления. Сохраняется она лишь одно замирание сердца, но этого времени вполне хватает, чтобы жезл вырезал кусок камня больше головы.

Ооо, да-а.

Кусок рушится вниз, разбиваясь о склон. Срез гладок, будто стекло. Основание жезла теплеет в ладони.

Теперь Тизарра и Стелтон выучили этот взгляд: да-что-у-нас-за-чертова-тварь-такая? Рабебел выдыхает: - Кто ты?

Я поднимаю жезл, чтобы поймать последние лучи заката. Платиновая оплетка светится, будто запятнана кровью.

Я действительно предвкушаю.

>>ускоренная перемотка>>

- Вы знаете, что нам сейчас предстоит.

Они смотрят на меня из закутков и щелей высокого, полного теней природного зала, лица осунулись и зеленеют от страха. Лунный свет льет призрачное молоко на проход к плато за моей спиной.

- Выхода нет. Ни вперед, ни назад. Не будет переговоров. Апелляций. Они придут, и мы умрем. Все мы. Мы даже не сможем их задержать. Есть лишь один выбор. Умереть этой ночью, или умирать месяц. Под собственные вопли.

Не совсем речь Генриха Пятого в день св. Криспина [6] речь короля Генриха Пятого в день св. Криспина (день битвы при Азенкуре, 1415 г.)- из пьесы У.Шекспира 'Генрих Пятый', IV, 3. , но я хотя бы привлек их внимание.

- Я намерен умереть этой ночью. Как и Марада, и Преторнио. Стелтон, Рабебел и Тизарра. - Я киваю повару и его дружку. - И ты, Нолло. И ты, Джеш. И каждый из вас. Кто не умрет, пожалеет, что еще жив. Скажите все: "я хочу умереть этой ночью".