Вадим Нестеров - Куда идем мы… - 2 [СИ]

– Да, ваше сиятельство, – поклонился Эразм. – Я все понял.

– Ну а раз понял – иди, думай, как демонов охмурять будешь. Свободен, Миазм!

(в которой пьют и дерутся)

г. Чита,

центр Забайкальской локации.

52°02′ с. ш. 113°30′ в. д.

Вечером на пиру Четвертый сидел на почетном месте рядом с мэром. Городской голова подробно расспрашивал его о дороге, о дорожных приключениях, но больше всего, разумеется – о своей ненаглядной доченьке. Четвертый в очередной раз пересказывал все в мельчайших деталях, при этом постоянно поглядывая в дальний угол зала. В данный момент его занимали вовсе не вопросы мэра, а исключительно развлечения спутников.

Жир и Тот никаких почестей не удостоились, но, с другой стороны, хорошо, что их вообще пригласили. В Чите, как и в других крупных городах, по-прежнему плотно контролируемых людьми, процветала сегрегация в стиле «С собаками и демонами вход запрещен». Поэтому никаких других демонов за столом не было и быть не могло – сплошь гомо сапиенсы. Свин и сом были посажены в дальнем углу, и в соседях у них был не мэр, а сплошь самые незначительные личности, самые мелкие чиновники вроде утренней канцелярской крысы, заверявшей подорожную.

Крыса, впрочем, оказался пролетарским интернационалистом. Все остальные соседи демонов за столом брезгливо отсели подальше, а кому места не хватило, молчали, надувшись как мышь на крупу.

И только крыса, представившаяся Эразмом, щебетала не умолкая. Эразм соседством нимало не смущался, и вообще оказался парнем донельзя компанейским и беспрестанно травил анекдоты про баб под повизгивающий хохот Жира.

Веселились, естественно, не на сухую. Пяти минут не прошло – и Эразм уже разлил по рюмкам, предложив опрокинуть за знакомство.

Тот рюмку демонстративно отодвинул, пояснив:

– Мы, монахи не пьем водку, потому что мы монахи.

А вот Жир, наоборот, очень даже охотно опрокинул в себя полста грамм, легкомысленно махнув рукой товарищу:

– Ой, Тот, да ладно тебе. Пьянство и обжорство – грех небольшой. Этот грех Босс отмолит, он все равно днями напролет молится. А такую закуску грешно есть помимо водки.

И действительно – на угощение мэр Читы не поскупился. От обилия выставленных блюд у столов ножки подкашивались. И если Тот предпочитал специально приготовленные для монахов растительные салатики и крупяные заедки, то Жир никакой сортировки не проводил. Свин ел все подряд – от порезанного ломтями хлеба до жареных колбасок, все метал в свою огромную пасть, как уголь в топку паровоза. Слугам уже дважды приходилось доставлять новые блюда на опустевший край стола, уже дважды, и судя по всему, подобный фокус им придется проворачивать еще не один раз.

Двадцать минут и шесть стопок спустя Жир и Эразм были уже лучшими друзьями. Юный чиновник так искренне завидовал приключениям свиноида, о которых тот охотно рассказывал, и трогательно сокрушался о своей судьбе – мол, с этой бумажной работой глядишь, скоро и молодость пройдет, а вспомнить-то и нечего будет! Так жизнь и утечет с шелестом бумаг и стуком печати.

– Как бы я хотел жить так, как вы! Драться с врагами, иметь цель, спасать человечество. За это… За это ничего отдать не жалко! Понимаете, Жир, офис, он… Он выедает из человека самое важное – время! – жаловался он. – Мы все, в общем-то, понимаем, что занимаемся никому не нужной ерундой, неуклюжей имитацией якобы деятельности. Понимаем – и продолжаем ходить в офис. Потому что жить-то надо! И получается что? Получается – мы откупаемся своей жизнью! Расплачиваемся своими годами! А за что? За что мы платим такую цену? За возможность кушать, снимать угол, покупать одежду и напиваться в пятницу и субботу? В воскресенье отдыхать, потому что три дня пить никакого здоровья не хватит, а в понедельник опять трусить в офис?

Жир, разумеется, принял в судьбе собеседника живейшее участие. Опрокинув очередную стопку и отправив по пищеводу следом за водочкой пяток маринованных грибов, он, чавкая, сказал:

– Это ты правильно говоришь, мелкий. Твоя теперешняя работа – говно! Мало того, что платят копейки, так, небось, еще и прокачка никакая?

– И не говорите, почтенный Жир! – шмыгнул носом Эразм. – Какая там прокачка – слезы одни. К пенсии хорошо если сороковой уровень возьму. Вот у нас Михал Андреич на покой собирается. Вот он всю свою жизнь в нашей канцелярии просидел. И что? И в шестьдесят лет – тридцать четвертого уровня.

– Не, ну это вообще смешно! – хрюкнул Жир. – Знаешь, как это называется? Это называется «дрищ до дембиля». Вот что я тебе скажу, мелкий – сваливай ты оттуда. Не будет там толку. Наливай!

Выпили, свин крякнул.

– Да куда же я пойду, почтенны Жир? – заныл канцелярист. – Есть-пить надо, а я больше ничего не умею! А уровень у меня смешной.

– Уровень не главное. У нашего босса вообще четвертый уровень – и он командует самой масштабной экспедицией последнего столетия! В общем, так! – начал громко излагать план свин. – Ладно, черт с тобой, работай. Но до работы и после работы – качаться, качаться и качаться! Устал, надоело, попа болит – все это не имеет никакого значения. Сначала дневную норму по прокачке сделай – а уже потом завяжи и лежи. Я когда свиньей был – знаешь как качался? У-у-у… Не ел, не пил, не спал – только качался. До голодных и бессильных обмороков качался. Знал, что это мой единственный шанс. Так и ты! Давай, трудись, ты молодой еще, все у тебя получится. Я тебе пару умений на твой семнадцатый уровень подарю, раз ты человек хороший оказался и нами не побрезговал. Не псы, все как по маслу пойдет! Нормально делай – нормально будет!

И они пустились в долгое обсуждение тонкостей и хитростей будущей прокачки Эразма. После этого обсуждения Жир не то, чтобы лыка не вязал, но был уже близок к этому.

– И вот тгда ты сможешь превращаться в восточный и в западный ветер, – бубнил он. – А если поднимется южный ветер, то в синем небе ты сможешь сделать большое отверстие.

– Ой, почтенный Жир, а вы, наверное, столько всего умеете! – восхитился чиновник.

– Ну, ик, кое чего умеем, это точно! – приосанился свин, и его повело в сторону, но он, к чести всего свинячьего рода, не рухнул.

– А превращаться вы умеете? – с восторгом спросил юноша.

– Пр… Пр… Превращаться умею, хотя и не так хорошо, как мартышка.

– Какая мартышка?

– Плохая мартышка. Неважно. Умею пр…пр… трансформироваться. У меня даже диплом есть, что я прошел курс «Искусство тридцати шести превращений» и сдал зачет на оценку «хорошо».

– Ой, а покажите что-нибудь!

– Ща, выпью и покажу.

– Жир, хорош уже бухать. – вмешался Тот, который до этого, казалось пребывал в медитации.