Михей Абевега - Сыскарь [litres]

– Через этот ваш трансгрейдер попали? – Этот вопрос меня больше всего волновал. Раз сюда попал не случайно, значит, должен иметься способ вернуться обратно.

– Посредством схожих артефактов, только более мощных, – не стал меня разочаровывать комиссар.

– А как эта штука вообще работает?

– Хм, – толстяк сделал пару глотков вина, – если рассматривать мироздание как все то же дерево, можно представить, что ветки далеко не всегда тянутся параллельно друг другу. Колышемые ветрами случайных перемен, они частенько сближаются, пересекаясь и соприкасаясь. Но тонкий слой защитной «коры» не дает им срастаться и соединяться. Кроме того, каждая ветвь несет в себе немного отличающийся заряд, как электрические провода. В вашем мире ведь знакомы с электричеством?

– А то! – кивнул я, неспешно потягивая сладковато-терпкий напиток.

– Вот трансгрейдер и усиливает разность зарядов соприкасающихся ветвей, пробивая их кору-защиту.

– Как при электросварке, – понимающе согласился я. – А почему я тогда вывалился не в том же месте, где в портал угодил?

– Искривление пространства. – Комиссар хлопнул ладонью по столу. – Вы же знаете, что пространство нелинейно?

– Что-то слышал об этом, – нахмурив с умным видом брови, ответил я.

– Это только на гладком листе бумаги ближайшее расстояние между точками – прямая. А с помощью трансгрейдера можно пространство-лист смять и даже самые удаленные точки приблизить и совместить. Причем сдвиг может осуществляться не только по пространственным координатам, но и по временным. Трансгрейдер как бы слегка преобразует поля и материю, пробивая путь между мирами. И потому его еще для простоты называют преобразователем.

– Круто, – согласился я и с удивлением уставился на пустой стакан. Когда я все выпить-то успел?

– Фимка! – заорал мой ученый собутыльник во всю глотку. – Принеси еще настойки!

Орчанка появилась с подносом, плотно заставленным какими-то блюдами. Поставила его на стол, забрала опустевший графин и развернулась, чтобы уйти. Длинная коса, мотнувшись, шлепнула ее по низу спины, а я подумал, что в принципе девушка вполне даже привлекательно смотрится в этом платье, отлично подчеркивающем выдающиеся во всех смыслах достоинства.

Утро встретило не только яркими солнечными лучами, настойчиво пытающимися выжечь мне глаза прямо сквозь сомкнутые веки, но и жуткой головной болью, нещадно раскалывающей черепушку.

Надо же, новый день в новом мире, начинающийся с мерзкого похмелья. Сколько раз я об этом в книжках читал. Только, в отличие от набивших оскомину однотипных литературных изысков, начало этой истории я помнил превосходно. Не то чтобы меня это сильно радовало, но уж лучше так.

А вот окончание вечерней попойки выпало из памяти совершенно. Я вроде и старался пить в меру, памятуя о коварстве агентов спецуры (а мой новый знакомец однозначно таковым и являлся) и их умении развязывать собеседникам языки по пьяни. Но, похоже, не учел коварство самой настойки. Помню, что наш разговор по душам после третьего стакана перешел в легкую форму допроса. Помню, что старался не сильно откровенничать. Но о чем под конец шла беседа, вот, убей бог, не помню.

Помню еще, что меня чуть не женили на Фимке, так игриво вертящей округлым задом перед самым моим носом…

Или все-таки женили?! Иначе чем объяснить тот факт, что, проскользнув в чуть приоткрывшуюся дверь опочивальни, укутанная в простыню девица присела на край кровати и, радостно сияя хищной улыбкой, сунула мне наполненный чем-то горячим стакан.

– На-ка, голубчик, испей, – шепнула она, приблизив к моему лицу пухлые губы, едва я, скрипя мозгами и суставами, с трудом приподнялся на локтях.

Звонко чмокнув меня в щеку, покрывшуюся за ночь колючей щетиной, орчанка скинула с плеч простыню и, сверкнув аппетитными прелестями, без всякого стеснения скользнула ко мне под одеяло.

Зашибись картошка с мясом! Я поперхнулся обжигающе горячим напитком и от неожиданности чуть не выплеснул эту огненную лаву из стакана себе на грудь. Девица явно чувствовала себя в моей постели как у себя дома.

Еле усмирив эмоции, я продолжил очень мелкими глотками вливать в себя это явно лечебное снадобье. Или зелье? Это же просто волшебный эликсир! Никакой рассол не в состоянии был тягаться с этим животворящим напитком.

С каждым глотком боль все заметнее сдавала позиции, исчезая и уступая место бодрой силе, стремительно наполняющей тело. Еще пара глотков – и я, позабыв о муках и сомнениях, с удовольствием приобнимал упругое тело орчанки, так и льнувшей ко мне под одеялом. Ее шаловливые ручки уже вовсю гуляли по моему телу, куда только не забираясь и заставляя вздыбливаться от неодолимого желания все мое радостно воспрянувшее естество.

– Ну как, голубчик, набрался сил? – проворковала эта зубастая зараза, поворачиваясь ко мне спиной, томно выгибаясь и прижимаясь к моему бедру роскошным соблазнительным задом. И слава богу, что задом. Эта ее улыбка пираньи все же приводила меня в некоторое смущение и замешательство.

Уж не знаю, как я справлялся с этой бестией ночью, но поутру она ухайдакала меня так, словно я лет десять совсем не занимался спортом, а потом меня вдруг заставили сдавать нормы ГТО. Причем все сразу и без малейшего перерыва.

Когда Фимка ускользнула прочь со словами: «Идти надо», – я вздохнул с немалым облегчением. Потому как еще немного, и мой постельный энтузиазм окончательно сдулся бы, вынудив поднять белый флаг и позорно расписаться в полном своем бессилии.

В кровати я тупо провалялся еще, наверное, с полчаса, прежде чем девица, громко постучав в дверь, заглянула в комнату вновь. Правда, уже при полном параде. Принесла здоровенный кувшин с теплой водой и полотенце. Предложила помочь умыться и сообщила, что завтрак скоро подадут. Словно не выматывала меня только что секс-марафоном. Вся из себя приличная и деловито-сосредоточенная. Хотя глаза у чертовки, я таки заметил, сверкали все же хитрым и довольным блеском.

Ну и ладно. Раз делает вид, что ничего такого не произошло, так тому и быть. Нашим легче.

Голова болеть перестала. Одежду, вчера разбросанную где попало, я с грехом пополам отыскал и напялил на себя, примечая, что чувствую себя вполне бодрячком. И готов ступить в новый мир и будущее с высоко и гордо поднятой головой.

Наверное, это не выветрившийся до конца вчерашний алкоголь или же утреннее снадобье придавали моим мыслям излишний пафос. Какая голова?! Какое будущее?! Главной задачей любого попаданца прежде всего является выживание. Не завоевание мира и не улучшение его путем глупого прогрессорства, а банальное выживание и уже потом все остальное по обстоятельствам.