Владимир Привалов - Новые соседи [litres]

«И эти дурни решили, что смогут победить?» – удивился Равар, когда над ухом прогудел топорик. Наместник запоздало пригнулся, и сзади раздался всхлип и звук рухнувшего тела. Вторая волна волков-толгувов дружно швырнула метательные топоры и с воем набросилась на имперцев. Дротики продолжали сыпаться со спины, топорики сбили с ног многих – и лесовики сцепились с имперцами, разбив их строй. Зазвенело оружие, и битва разбилась на отдельные схватки.

– Сплотить ряды! – раздалась команда. Казначей узнал голос Герса. Послышался гул, задрожала земля, и Форкс с гвардейцами разметал нападавших, словно сильный порыв ветра сухую листву.

– Вперед, вперед, на поляну! – погнал своих людей Герс. Увидев Равара, он кивнул ему и крикнул: – Полусотник! Охранять наместника! Держаться!

– Бьем! Бьем! Вдоль строя, по обочине! – подстегнул гвардейцев Форкс, горяча коня. – Не сваливаемся!

– Куда! Куда! Я с вами! – закричал Равар, но крик получился тонким и слабым, а жалкие слова потонули в грохоте, оре и звоне железа.

Конные с Герсом во главе продвигались вперед, сметая лесовиков, увязших в поединках. Те заметались при виде конных, и провинциалы с порубежниками поднажали. Форкс орал что-то непотребное, и войско воспряло, стряхивая с себя воющую волчью нечисть. Отряд командующего стал сохой, прочертившей борозду порядка на поле растерянности и страха. Там, где побывал Форкс Герс, провинциалы и порубежники вставали плечом к плечу строем в четыре человека, развернувшись в обе стороны дороги.

Дротики у лесовиков наконец-то иссякли. А вот бесчисленные боевые трубы надрывались по-прежнему. В лесу вновь замельтешили тени. «Где же имперские воины? Сумели зарезать проклятых метателей?» – Равар вглядывался в лес, но ничего не мог разглядеть среди мохнатых елей. Лишь слышались громкие крики и вопли. Вдруг из темнолесья, кувыркаясь, вылетел странный снаряд и ударил в застывший строй воинов, отскочив на обочину и упав под ноги. Приглядевшись, Равар с отвращением разглядел отрезанную голову.

Среди деревьев беззвучно скользили вниз по склону белые фигуры с волосами, стоящими дыбом. Нападающие неслись на битву в первозданной наготе, сжимая странные полукруглые мечи – таких столичному казначею видеть ранее не доводилось. Многие дикари крутили отрезанными головами врагов, заливая себя брызгами крови. Выбежав из леса, обнаженные дикари швыряли головы в противников и двумя руками вздевали кривые мечи. Бывалые имперцы замешкались: обнаженные лесовики с разрисованными странной вязью телами, с белыми, стоящими дыбом волосами и налитыми кровью глазами устрашили их. Огромными прыжками голые толгувы бросились вперед.

Охрана наместника чуть выдвинулась и приняла нападавших на копья. Ни один из разрисованных ничего не смог поделать с гвардейцами Форкса – те деловито работали копьями, прикрывая друг друга. Бездоспешные противники, прыгая на копья и хватая древко руками, так и умирали, не вымолвив ни слова.

– Отбились… Отбились… – прошептал сбитый с толку Равар. Голодранцы не смогли разбить опытных воинов. В голове шумело от волчьего воя, криков боли и звона железа. Чувствуя растерянность всадника, занервничал и конь, прядая ушами и приседая.

– Наместник, – гвардеец твердой рукой схватил жеребца под уздцы, – нам нужно…

Его прервал оглушительный звук рога, волной прокатившись над головами. Казначей и полусотник обернулись навстречу новой напасти. Из-за поворота дороги, куда не так давно ускакали конные разъезды, появилось вражеское войско, печатая шаг. Ретур мысленно застонал – проклятый бахвал Форкс убеждал, что толгувы никогда не объединятся. Но они это сделали!

Впереди шли воины в шлемах на имперский манер, со знакомыми висячими нащечниками. На их шлемах наметанный глаз казначея разглядел искусно выделанные дубовые ветви. Выпуклые нагрудники, наручи и поножи из начищенной бронзы ярко сияли на солнце, а на поясе висели длинные мечи. В руках перед собой толгувы несли длинные шесты с венками дубовых листьев, перевитых золотыми лентами. Надрываясь, взвыли боевые трубы и рога. Показалась открытая платформа, на которой стоял сутулый высокий старик, опирающийся на посох. За спиной жреца высился, растопырив суковатые ветви-пальцы, бронзовый дуб. На его ветвях качались бурые от крови головы имперцев с вытаращенными бельмами глаз и вываленными наружу сизыми языками.

Помост с дубом и жрецы остановились. Следом показались ровные ряды воинов с большими продолговатыми деревянными щитами. В центре щита виднелось посеребренное вертикальное ребро и железное навершие. Раскручивая мечи над головой, толгувы кинулись в бой.

– Колесницы… За что караешь, Пагот!.. – прошипел полусотник вслед своим воинам.

Из-за поворота выкатывались знаменитые боевые повозки толгувов. Этого Равар вынести уже не мог.

– Полусотник! Пробиваемся назад, к командующему. Быстро!.. – Голос дал петуха, но ветеран склонил голову перед сиятельнейшим.

Озверевшие при виде бронзового дуба лесовики с воем бросались на врагов, разрубая клинками и не замечая боли от ран. Гвардейцы отбросили бесполезные копья и махали мечами. Боевые кони копытами гвоздили врагов, но дикари скользили под ними по земле, вскрывая животному брюшину, или с размаху прыгали на всадника, валя с седла.

– Быстрее! Быстрее! – со страхом крикнул Равар, увидев, как из леса показались воины с длинными щитами. Это уже не бездоспешные оборванцы! Толгувы, раскрутив над головами мечи, страшным ударом сверху вниз сбивали имперцев на колени. Затем опрокидывали противников наземь пинком в лицо. Бегущие следом копейщики добивали врагов.

Гвардейцы вырвались из лесной ловушки. Показался долгожданный просвет между деревьями. Прикрывающий наместника полусотник покачнулся и рухнул. В спине имперца дрожал дротик. Равар тонко закричал, что есть мочи дергая поводья и закрывая глаза. Конь громко заржал и понесся вперед.

Солнце осветило лицо наместника, и он открыл глаза. Моргая на ярком свету, он огляделся и застонал. Проклятые толгувы! Вокруг одни проклятые толгувы! Лесовики деловито заворачивали телеги обоза, а конные дикари сбивали мечущихся по полю пленных в стадо, словно овец. Знаменитое двойное кресло соправителей вытащили на обочину. Толгувы подтаскивали мычащих от ужаса пленных и усаживали на трон; затем с гиканьем метали копья в беспомощных жертв и сволакивали мертвые тела в сторону.

Вдруг неподалеку послышались лязг железа и топот копыт. Ополоумевший Равар повернулся. Навстречу по жнивью неслась двухколесная боевая колесница. Возничий забрался на спины лошадей, широко расставив ноги и натянув поводья. Воин хохотал как безумец и орал.