Джоан Хэ - Те, кого нам суждено найти [litres]

– Стоп!

Врач протянула марлю, даже не посмотрев в ее сторону. Меридиан зашлась в возмущении.

– Ты что, болен? – орала она на Актиниума. – Мужчина всего лишь своровал антикожу. Большое дело!

Юноша молчал. Он сидел на ближайшем ящике, свесив голову и сжав кулаки с побелевшими костяшками. Тщательно причесанные волосы разметались в разные стороны.

Девушка не унималась.

– Меридиан… пожалуйста, – попросила Кейси, только спровоцировав новое возмущение подруги.

– Ага, то есть я виновата?

Меридиан стремительно вышла. Может, Кейси следовало пойти за подругой и оставить Актиниума в покое? Но что-то заставило ее опуститься рядом с юношей.

Они молча просидели минут пять, пока кровь из ее носа не остановилась. Девушка не знала, чем стереть пятна с рубашки юноши. Красные на белом, как в тот день, когда он разбил стакан. Лишь с одним отличием: тогда Актиниум держал ситуацию под контролем с ледяным спокойствием. В этот раз глаза его сверкали яростью.

Неужели окружающий их хаос заразителен? Или сейчас проявилась природная сущность юноши? От Екатерины пришло сообщение. Кейси не стала читать его.

– Скажи мне правду, – прервала она молчание.

Актиниум не двигался. Девушка тоже. Ей казалось, что если они разделят неподвижность тел, то, возможно, разделят и состояние душ. Он для нее «черный ящик».

– Кто ты? – настойчиво спросила она.

«Почему в одну секунду я доверяю тебе, а в другую – ты причиняешь боль?»

Молчание.

Наконец, послышался скрежет его голоса:

– Думаю, ты уже сама знаешь.

Кейси судорожно сглотнула. Звук имени выстрелил в ушах:

– Андре Коул.

– Мертвец.

– Тебя не было в самолете.

Ее тело приняло то же положение, что и его: руки на коленях, глаза опущены.

Она прошептала:

– Ты создал бота.

Запись их отъезда выдала его. Перед самой посадкой в коптербот Эстер выронила сумочку. Мальчик Андре Коул не двинулся с места. Даже не моргнул. Новая ситуация. Ноль реакции. Самый трудный момент в программировании бота.

Понятно, почему нарушение ею Акта Эстер не вызвало у него отвращения. Он превзошел ее. Его совершенная модель, выполненная с виртуозным мастерством, внушала восхищение. Однако обман юноши рождал противоположные чувства.

– Мертвец, преступивший закон родителей, – поправил Актиниум.

Его взгляд был все еще опущен, когда Кейси посмотрела на него.

– Тебя это не ранит?

– Нет, – призналась она. – Меньше, чем когда я не нашла тебя в воспоминаниях сестры.

Она резко вздохнула, в носу защипало.

– Почему?

«Почему ты солгал?»

Актиниум долго молчал.

– Мои намерения не должны иметь значения.

Логично. Намерения, хорошие или плохие, не влияют на людей, в отличие от последствий. Последствия чьих-то намерений, благих или нет, погубили Силию.

Тем не менее Кейси хотела знать, пойти против логики. Забота об Актиниуме, несмотря на высокую вероятность того, что он солгал ей и в другом, противоречила логике.

– Чем тебя обидел этот мир?

– Тем же, чем обидел твою сестру.

– Но авария – несчастный случай.

Раньше их молчание было комфортным, пусть иногда и болезненным. Наступившая тишина тяготила. Затишье перед бурей.

– Несчастный случай! – плечи Актиниума затряслись.

Кейси напряглась, не зная, как вести себя. Юноша поднял глаза, девушка не увидела в них слез.

– Мои родители хотели, чтобы все именно так и думали.

Его губы сморщились то ли от смеха, то ли от боли. В темных глазах блеснуло страдание.

– Нет, Мизухара, называй все своими именами: это было убийство.

ГНЕВ. СТРАДАНИЕ. БОЛЬ. ШОК.

К тому времени, как я переживаю все чувства разом, таймер отсчитывает

191 ЧАС 07 МИН 31 СЕК.

Сколько это в днях? Делаю подсчеты. Легко. В уме. Теряюсь, замечая эти вещи за собой, которые делают из меня… не меня. Через 7,96355 дня капсула прекратит работу.

Все будут обречены и навсегда заперты в анабиозе. Первой умрет та, кого я толкнула.

«Там не моя сестра» , – настойчиво повторяю себе. Не Кей. Кей была бы против того, чтобы я умерла за нее. Против того, чтобы убить меня, как Герой. Только здесь сравнение неуместно: парень не осознавал своих действий. Кей же, напротив, полностью контролировала и себя, и меня.

Она не оставила мне ни выбора в жизни, ни достоинства в смерти. Понимание этого придает мне смелости, чтобы уйти. Я поднимаюсь и отступаю от капсулы. Покидаю лабораторию, решительно и непоколебимо, чтобы всплыть со дна океана и вернуться на остров.

Или просто уговариваю себя, потому что плыву очень быстро, как будто боюсь, что могу передумать. Чем быстрее я убегаю, тем больше мое тело немеет. Связь между моим сознанием и моей… программой размывается, и воспоминания возвращаются, даже если они не мои.

Я не хочу…

…

Возвращаюсь к куполу.

…

И снова плыву на поверхность.

…

Возвращаюсь к куполу. В купол. Стою перед неподвижной капсулой.

Таймер на двери показывает:

164 ЧАС 18 МИН 59 СЕК

6,84651.

Мозг думает. Усилием воли вырываюсь из плена разума и тела и бегу прочь прежде, чем они одержат победу надо мной.

Снова на поверхности. На этот раз плыву медленно. Каждое движение отзывается болью, как будто продираюсь сквозь камни. Восход солнца, закат, опять восход. Осталось пять дней. Я так устала и так ослабла.

У меня галлюцинации или… это земля? Или… что хуже… снова купол? Я не доверяю зрению.

Нет, я на берегу. Эта зернистость – песок. Падаю на него, как мешок без костей, без мозгов, и почти лишаюсь чувств. Однако я не могу позволить своему затуманенному подсознанию руководить мной, поэтому заставляю себя встать.

Я снова на острове! Никогда не была так счастлива!

Вижу дом. Вспоминаю, кто там остался, и у меня открывается второе дыхание. С волнением захожу на кухню. Пыль на столешницах.

Возвращаюсь мыслями к своему мучительному отплыву. Сколько времени прошло с тех пор? Два дня с момента последней попытки вернуться на остров, но с учетом затраченного времени на то, чтобы добраться до купола в первый раз, значит…

– Меня не было пять дней.

– Согласна, – говорит Ты-я, выкатываясь из гостиной.

Пять дней Герой оставался связанным.

«Он в сознании», – замечаю я с облегчением, когда вхожу в спальню М.М.

Даже если ему не нужны вода и пища, чтобы выжить, парень этого не знает. Не стоит спрашивать, в порядке ли он. А кто был бы, пролежав пять дней привязанным к кровати?

Сосредоточенно развязываю Героя, боясь встретиться с ним взглядом. Задача усложняется тем, что его запястья и лодыжки распухли.

Он задает мне мой вопрос:

– Ты в порядке?