Виталий Останин - Граничник [litres]

Но все это было лишь агонией. Такими усилиями пытаться остановить Гончих нечего было и думать. Это как дуть изо всех сил в надвигающуюся волну, надеясь, что «поток ветра» повернет ее в обратную сторону.

– Вижу топь! – взвизгнула девчонка. – Триста метров, прямо за деревьями!

Ерунда какая! Триста метров до спасения и сотня – до Гончих. Где тут ставки принимают?

Спасла нас Старица. Со скоростью, которую от ее тщедушного тела никто не мог бы ожидать, она спрыгнула с платформы. Но земли не коснулась – осталась висеть в полуметре над ней. Лицом повернулась к нам, и я увидел, как старуха улыбнулась. По-доброму, как бабушка, глядящая на внуков, лопающих ее пирожки.

– Какого рожна, ма?! – рявкнула Молодка. – Я бы косой!..

Но что она собиралась сделать косой, так никто и не узнал. Старческая фигура потекла дымом и миг спустя распалась на тысячи крохотных черных точек. Взяв максимальное увеличение на дроне, я разглядел в них скарабеев, которые устремились навстречу Гончим, постепенно наливаясь малиновым свечением.

– Старая упрямая кошёлка! – выкрикнула вслед насекомым Света. – Драная! Старая! Упрямая! Кошёлка!

На последнем ее слове скарабеи достигли волны несущихся Гончих и вспыхнули. Не слишком ярко, может быть, как угли в очаге, когда на них подуешь, но во тьме леса выглядело это как зарево от лесного пожара. Который мигом позже и начался. Насекомые, превратившиеся в стену огня, пали на демонов по всей протяженности и те загорелись. Все разом, словно их горючей смесью облили.

– Старая эгоистичная сука! – орала Молодка, растерявшая всю прежнюю самоуверенность и превратившаяся из ведьмы в зареванную бабу. – Как ты могла?! Кто тебе право дал?!

Спустя несколько секунд, когда застывшие в пламени демоны стали рассыпаться пеплом, она уже едва слышно бормотала, размазывая по лицу слезы и сопли.

– Зачем, ма? Я бы косой… Ну зачем? На кого ты нас с Лелькой бросила?

С камеры дрона я наблюдал за пепелищем, созданным ведьмой, и наполнялся пониманием, что лучше бы нам с воспитанником быть разорванными Гончими. Теперь, после того как старуха пожертвовала своей жизнью, спасая нас, я уже не сомневался, что слова Молодки про Стефана – мальчик твой нам понравился – были не случайной оговоркой. И не шуткой.

Триаде зачем-то был нужен Страж. Причем не какой-то любой, а конкретно – мой Стеф. И пришли они не мужика своего спасать.

Более подходящего момента для того, чтобы ударить, не было. Молодка рыдала, сгорбившись на корме, всхлипывающая Малая продолжала вести платформу к топи, что уже отчетливо виднелась за редеющим лесом. Гринь, который мог бы вступиться за зазнобу, валялся без чувств, а внимание его напарника было полностью поглощено пепелищем, оставшимся за спиной.

Это было предательством – с какой стороны ни посмотри. И оправданием не было даже то, что ведьмы с самого начала злоумышляли против нас. Так поступать негоже, но именно это я и собирался сделать. И даже объяснять воспитаннику не буду, зачем он должен поднять квач и ударить женщину, оплакивающую мать. Сам справлюсь, не такое уж большое дело…

– Даже не думай, Мертвый, – прошипела Молодка. – Не справишься ты со мной. Даже сейчас не справишься. Только тушку жреца попортишь.

Она поднялась с колен и повернулась к нам со Стефаном. Ее лицо, пару минут назад молодое, гладкое и весьма привлекательное, постарело и покрылось морщинами. Черная тугая коса поседела и стала значительно тоньше. Перед нами стояла еще не Старица, но та, что уже на половине пути к ней.

– Сядь и руку к мечу не тяни, – жестко произнесла она. – Если понадобится, я обе кисти оторву, чтобы искушения не было. И залечу, так что кровью не истечешь.

Я почувствовал за спиной Стефана движение, но отреагировать не успел. Быстро, но при этом мягко, без угрозы, на плечи мужчине опустились две женские ладошки. Уже не детские, а принадлежащие молодой девице – после смерти Старицы Малая стала почти полной копией своей матери. Выросла, округлилась, оформилась в ту, что скоро станет Молодкой. Пока еще совсем юной, как цветок, который лишь начал раскрываться.

Вместе с весом – хотя какой там вес! – на плечи Стража обрушилась такая тяжесть, что вздохнуть глубоко ему и то стало проблемой.

– Сядь, Страж, – молвила девушка мурлыкающим голосом. – Ты не справишься с нами. Поспи лучше.

Сотни нанитов тотчас сообщили о том, что мой подопечный погрузился в сон. Быстро, словно кто выключателем щелкнул. На меня же колдовство девчонки не подействовало – маленькие преимущества посмертного существования. Только пришлось проконтролировать, чтобы веки Стража не закрылись.

В этот момент Прол отвернулся от пожарища, устроенного Старицей. Пару секунд он в полном обалдении наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой, а потом решил-таки подать голос.

– Свет, че происходит? Ты че делаешь-то, Свет? Гринь же…

Договорить он не успел. Старшая из ведьм повернула лицо в его сторону, коротко, как-то по-птичьи, дернула шеей. Голова Прола совершила почти полный оборот – позвонки отчетливо хрустнули. Тело мужчины обмякло и свалилось за край платформы.

– Никогда мне не нравился, – сообщила Молодка, поворачиваясь обратно к Стефану. – Жену свою с детьми не сберег, ходил и ныл о том. Что за мужик, а? Ежели любил, так надо было драться! Церковь палить, ревнителя вешать – а он? Разнюнился и удрал! Тряпка! Только из-за Гриня его и терпела.

– А он как на это отреагирует? – осторожно спросил я. – Когда в себя придет и спросит, где его товарищ?

– Мы же ему не скажем, как погиб Прол, да? – шепнула в ухо Стефану Малая. – Скажем – геройски, от лап Гончих. И клочка не осталось.

– Добавим, что его собой закрыл, он примет, – подтвердила Светлана. – Скажет, что хорошая смерть за други своя. Ну и что вы там, мужики, еще в таких случаях говорите? Всплакнет, может.

– Он у нас такой правильный.

– У кого это у нас, доча? – мгновенно ощерилась Светлана.

– Глянь в зеркало, ма. Уже у нас, не у тебя точно, – звонко рассмеялась Малая.

Я думал, что Молодка сейчас растерзает свою дочь, до того страшное у нее сделалось лицо. Ощерилась, как лесная кошка, шагнула вперед, пальцы когтями выгнула… И тут же потекла, расслабилась, и даже воздух вокруг нее перестал быть таким тяжелым.

– Верно, Лелька, – произнесла она с печальной улыбкой. – Верно. Твое время пришло – долго ты ждала.

– Да всего-то шестьдесят лет!

– Ну все, ша, Малая. Сегодня же семя Гриня возьмешь и смену себе родишь.

– А можно не Гриня, ма? Можно мальчика этого?

Ноготки младшей ведьмы пробежались по шее Стефана, пальцы огладили затылок, уши. Я попытался дернуться, но куда там! Сила, которая держала тело моего воспитанника, не давала даже шевельнуться. Только говорить Триада позволила.