Виталий Останин - Граничник [litres]

А я это забыл, как выяснилось. И многое другое еще. Надо же, пять дней всего с ребенком нянчился, а привык, как полжизни этим занимался! Стеф, он ведь и раньше таким был – себе на уме, не болтливым. Вот таким и вернулся. Я себя даже ненужным на миг почувствовал. Как дед, внучок которого внезапно вырос и более в наставлениях не нуждается. И радостно, и обидно немного. Вот ведь… аббатство!

Ладно, все это пустое. Не хочет обсуждать – я за него подумаю. Потом еще спасибо скажет… или нет. Неважно. Важно другое – как себя на допросе вести? Ведь нас же на допрос привезли, верно? Только не очень понятно, о чем спрашивать будут. Я не про то, что нужно скрывать и запираться, нет – всю правду мы расскажем, я, например, по-другому и не смог бы. Просто хотелось понять, на чем акценты делать.

Да и вообще – почему сразу в «темную» кинули, как преступников каких? Что знает начальство на день сегодняшний? Немного, так-то! Если я прав, то у них сейчас мой доклад по состоянию дел, когда мы еще в Малахии были – я его брату Анджею на всякий случай оставил. А там из всей крамолы лишь использование услуг охотников, один из которых маг. Пятно, конечно, но не настолько жирное, чтобы Стража арестовывать. По-честному, так и не пятно даже, подобно нам и другие так поступали. Грех невеликий, на трехдневный пост с «врачеванием духовным», которое еще епитимией называют. А нас – в подвал. Не понимаю.

Вот если бы начальство про союз с ведьмами прознало, тогда да. Пусть у нас выбора особого не имелось, но колдуньи наряду с Темными Слугами относились к категории «врагов рода человеческого», и за контакт с ними можно и на костер взойти. Но я (пока!) о том не докладывал, а из иных источников об этом узнать нереально. Значит, Стефан прав – интриги. Неся весть о Высшем, научившемся делать из Стражей одержимых, мы вляпались в какие-то фракционные разборки.

Это плохо. Само по себе плохо, а когда мы расскажем все от начала до конца, – а мы расскажем, – станет еще хуже. Подведут под ересь без вариантов. Впрочем, мы с подопечным знали, на что шли, когда сюда спешили.

До утра еду так и не принесли. Это произошло только с рассветом, едва петухи третий раз прокричали. Дверь отперли, и вниз спустился молчаливый монах, неся глиняную чашку, полную рассыпчатой, сдобренной сливочным маслом пшенной каши. Поставил ее на лавку, которая пленнику и постелью служила, и столом со стулом, развернулся и пошел прочь.

– Кашка! – облизнулся Стеф. – Горяченькая! Благодарю тебя, брат!

Монах, поднявшийся уже до самого верха лестницы, обернулся и отвесил поклон. После чего вышел вон и запер дверь.

На то, чтобы расправиться с пищей, у граничника ушло всего пару минут. Ел он с таким аппетитом, так вкусно дул на горячую кашу и причмокивал, что я даже на миг сожаление ощутил, что сам не в теле и к трапезе присоединиться не могу. Когда же он наелся и откинулся на лавке с блаженным выражением на лице, дверь сверху вновь отперли и к нам спустился тот самый мужик из ополченцев, в котором мы сперва подозревали ревнителя.

– Чего тебе, человек божий? – вальяжно спросил Страж, едва приоткрыв глаза. – Ты же дьяк, я верно понимаю?

– Велено тебя проводить на допрос, граничник, – ответил тот без выражения. – Вставай и иди за мной.

– Допрос – это хорошо! – с искренней радостью сообщил Стефан. – Еще вчера можно было провести, но вы чего-то тянули. Веди!

«Вчера тот, кто должен допрос вести, в монастырь еще не прибыл», – пожурил я подопечного за поверхностность мышления.

«Без тебя знаю, зануда ты старая! – беззлобно отмахнулся тот. – Не сбивай кураж!»

Кураж? Он что это задумал? Понял что-то и молчит? Ладно, подождем. Парень он неглупый, доверюсь его чутью, раз собственное подводит.

Мы поднялись из подвала наверх, вышли на монастырский двор и отправились к церкви. Только зашли не с главного хода, а нырнули в неприметную дверку с правой стороны здания. Оказались в канцелярии – уж это царство бюрократов я ни с чем не спутаю.

Короткий и узкий коридор привел нас в крохотную комнату, считай, келью, где в ожидании нас сидел старик с лисьим лицом, в простой черной рясе и скуфье. На груди его висел большой серебряный крест – единственное, что отличало его от обычного монаха.

И я, и Стефан знали этого человека прекрасно. Отец Василий, второй викарий нижегородского епископа, ко всему прочему являлся еще и куратором ревнителей в епархии. То есть очень крупная фигура, которой, по логике вещей, не было нужды тащиться в окраинный монастырь для допроса вернувшегося Стража.

– Спасайся, отец Василий, – поклонился Страж.

– Спаси Господи, – ответил тот и хитро прищурился. – Что, и благословения не попросишь?

– Попрошу, отчего же не попросить. Как только ты мой статус определишь.

– Не я, сыне, а Трибунал.

– Ты понял, что я сказал. Сесть можно?

Держался Стефан, как по мне, нагловато. То есть ходил по самому нижнему краю дозволенного. Тон выбрал такой, словно перед ним не третий по значимости священник епархии сидел, а рядовой служитель на уровне дьякона. В другое время я бы устроил ему за это головомойку, но сейчас мне и самому была интересна причина, почему столь значимая особа решила посетить нас лично.

– Садись, сыне, – викарий дождался, пока граничник усядется на лавку у входа, после чего дал знак уйти дьяку, который нас привел. – Как странствия твои?

– Слава Господу, живой. С докладом я важным. Код Альфа-три, – отозвался Стефан нейтрально, после чего произнес, впившись взглядом в морщинистое лицо собеседника: – Но ты же знаешь уже?

– Поэтому и здесь.

По протоколу я не мог влезать в разговор, пока ко мне не будет обращен прямой вопрос. Да и Стефана сейчас не стоит отвлекать, он явно задумал что-то, чего я не понимал пока. Но, Господи, как же хотелось!

– Здесь полный отчет о произошедшем, – Стефан положил на стол чип с моим докладом и всеми сопутствующими записями. – От себя могу сказать следующее. Пять дней назад я столкнулся с Высшим демоном, который овладел способом исторгать души из тел Стражей и заселять в них низших. Данную способность он применил ко мне и еще к двум братьям на стационарном посту близ руин Перми. Оба они погибли – от моей руки. Я же временно потерял память, вернуть которую удалось лишь позавчера.

– Хорошо, – спокойно отреагировал отец Василий. – Это ведомо нам, информация уже дошла из Малахии, наша благодарность брату Анджею и всей гданьской епархии.

Так вот оно что! Вот почему от нас Золотоголовый отстал! Католик все-таки нашел способ передать мой доклад в епархию. Именно поэтому нас ждали, примерно рассчитав срок прибытия. Только почему таким образом встретили?

– Мы изучили доклад, который был сформирован твоим наставителем, – продолжил между тем викарий. – И у нас есть к тебе множество вопросов. Но не о Золотоголовом, который известен Церкви как герцог Баал-Берит, с этим мы сами разберемся.