Руслан Михайлов - Ведомости Бульквариуса [СИ litres]

– Я не злюсь. Я от стыда сгораю, – буркнул я. – Так… так…

– Я сам разберусь.

– Нет уж.

Насколько я понял тогда из сбивчивых слов сестренки, Федор не угрожал, он просто прилип намертво. Даже не как банный лист, а как вбитая между лопаток доска с гвоздями. Пошлил в трубку, завуалировано намекал на свою неутомимость в постели и знание невероятных техник. Он не мог найти лучшего способа отвратить от себя Надю, кроме как пошлости, не переваривающей в принципе.

Что я знал про Федора?

Многое.

Уверен – мой звонок его если и успокоит, то ненадолго. Дня на четыре. Максимум на неделю. Потом уже придется бить ему морду. Это его угомонит на месяц. Может, насовсем. Но он тут же начнет распространять про Надю порочащие слухи. Проще говоря – начнет лить на ее карму жутчайшие помои, касающиеся ее сексуальных пристрастий. И не преминет сделать намек, что он-то уж знает, о чем говорит – с неизменной своей сальной улыбкой. Придется еще раз бить ему морду. Но и это повернет позднее – через пару месяцев – в свою пользу. Дескать, брат распутную сестру защищает. Или свою бывшую. Почему в этом так уверен? А был уже похожий случай. Когда я действительно защищал заплаканную бывшую, хорошенько повозив лживого подонка мордой по стене. И через пару месяцев Федор опять начал трепать языком – хорошенько выпив любимого виски. Такого могила исправит. А вот, чтобы он замолчал прямо навсегда… но без смертоубийства… тут попробуй пойми, что делать. Федор ведь знает – я его не убью и костей не переломаю. Никто не хочет в тюрьму. Но и оставлять это дело так нельзя.

Самый простой временный выход – позвонить, поговорить. И он отлипнет на недельку. Временная передышка.

Или… может, я раньше просто не те слова говорил? Может, надо вложить чуть больше искренности. И сказать ему правду? Может, Федор ошибается на мой счет? Может, он зря считает меня чересчур мягким и не способным пойти до конца?

– Никуда не ходи! – всполошилась Надя, загораживая дверь.

– Не иду никуда, – успокоил я ее. – Извини, что так затянул с этим вопросом.

– У тебя тяжелый период.

– Ну да.

– Ну… ты остро перенес…

– А ты нет, да?

– Чего ты к словам цепляешься? – возмутилась Надя.

– А чего ты меня выгораживаешь?

– Перед кем?

– Передо мной, – фыркнул я. – Прекрати. Я во всем виноват. И неважно, какой я там период переживал и переживаю. М-м-м… запах вкусный… каш-ш-ша…

– Она еще и настоялась. Мясным жирком и духом пропиталась…

– Все… сейчас слюнями захлебнусь… я сейчас…

Взяв телефон сестры, вышел в коридор, набрал номер. Ответили мгновенно. Голос лучился самодовольством и радостью.

– Надюша…

– Это ее брат, – не дал я ему договорить.

– О…

– Слушай меня внимательно, Федор. Очень внимательно. Я скажу тебе простую вещь. – Надя самый дорогой и близкий для меня человек в мире. Ближе ее нет и не будет никого. Это моя семья. Ты знаешь, что такое семья?

– Эй… да ты не горячись. Я ведь не…

– Если ты еще раз ей позвонишь… хотя бы раз… с любой целью… если еще раз потревожишь дорогого мне человека… ты об этом пожалеешь – в свои слова я вложил все свои эмоции. Каждую толику злости, решительности и желания идти до конца.

– Да ты чего, в самом деле… нравится она мне…

– Да мне плевать. Мне вообще на все плевать, кроме семьи. Тронешь мою семью – и я… мордобоем дело не кончится.

– Да ты чего! Было бы надо! Не горячись!

– Федор, – мой голос выровнялся, стал бесстрастным. – Ты меня услышал?

– Да услышал, услышал…

– Ты меня понял?

– Да чего ты…

Он каждую фразу будет начинать с «да»?

– Вижу, ты меня не понял, – подытожил я. – Хорошо. Жди вестей…

– Да постой! Постой! Услышал я тебя! Понял тебя! Ты чего такой бешеный? Никогда таким голосом не разговаривал…

– Отвали от моей семьи! Я за семью порву любого на кусочки! Любого!

– Да понял я! Понял! Не буду… нужна она больно!

– Что ты сказал?

– Да говорю – не побеспокою больше. Ты только успокойся, ладно? Не будем ломать дров. Я в чем-то был неправ. Тебя услышал. Слова твои уяснил. Никому лишние проблемы не нужны. Все. Закрыли эту тему навсегда.

– Нет, – отрезал я. – Для меня тема открыта. Я никогда не забуду этой истории. Никогда. И не успокоюсь ни через день, ни через год! Я теперь все время на взводе. Одно эсэмэс от тебя, один твой лайк на ее фото в соце, одна улыбка при случайной встрече…

– Да понял я! Понял! Все! Успокойся, Богуслав. Просто успокойся, хорошо?

Выждав пару секунд, я молча оборвал связь. Пошел на кухню.

Гребаный падальщик.

Федор та еще личность. Он специализируется на красивых брошенках. Развалился чей-то брак или отношения, красивая девушка как мертвая, заливает горе спиртным, жаждет кому-то излить душу – и Федор тут как тут. Гриф. Стервятник. Падальщик – так его когда-то метко окрестили. Когда девушка временно мертва эмоционально, когда ее душа опустошена… он будто на запах прилетает. Вроде все по закону… и все равно как-то мерзко.

– Спасибо, – тихо сказала Надя, когда я положил телефон на стол.

– Если он хотя бы раз даст о себе знать – ты расскажешь мне.

– Богги…

– Ты меня слышала?

– Грозный какой… слышала. Сразу же расскажу.

– Я серьезно, Надюх.

– Хо-ро-шо, – по слогам произнесла Надя. – Но не думаю, что он еще раз себя проявит. Я ведь слышала, как ты говорил… мне самой жутковато стало. Ты свой голос слышал? Обалдеть!

– А что с голосом?

– Да ты как мертвец разговаривал. Такое впечатление, что сейчас протянешь руку и схватишь его за глотку через телефонную трубку… думаю, он до сих пор икает с перепугу.

– Пусть икает. Что с кашей?

– В душ – и за стол. От тебя пахнет так, словно ты по-настоящему бегал.

– По-настоящему летал! – чуть поправил я, устремляюсь в ванную. – Летал!

– Расскажешь!

Ужин прошел оживленно. Опять Надя слушала, а я говорил, говорил, говорил, делясь пережитыми впечатлениями. Но не забывал и о самокритике:

– Этот день по финансам беднее, чем предыдущие. Толком ничего не заработал. Но кое в чем удалось разобраться. И есть шанс заработать.

– Честным способом?

– Купля-продажа, – пояснил я.

– Бизнес.

– Именно.

– Молодец. Ты теперь спать?

– Не. Продолжу разбор коробок. И хочу заглянуть на веранду.

– Ой, лучше не надо…

– Обязательно надо, – мотнул я головой. – Составить план работ.

– Сносить?

– Нет уж! Достраивать! Четко по отцовскому плану! Бери чай и пошли глянем!

Прихватив стаканы, открыли вторую кухонную дверь и сразу оказались на веранде. Вернее, на том, что от нее оставалось, если так вообще можно сказать про недостроенное помещение. Отец решил пристроить просторную застекленную веранду для вечернего семейного времяпрепровождения. Сначала для них с матерью и изредка нас, затем для внуков, коих мы, по мнению родителей, должны были им в скором времени предоставить в количестве не менее двух единиц.