Марина Александрова - Властители льдов [litres]

– Я говорю о тебе, Шонайя, – сказала я, всматриваясь в его бездонные серые глаза.

– Обо мне? – как-то несмело сказал он и заозирался по сторонам. Видимо, Шонайя никак не ожидал подобного поворота событий, и сейчас оказался попросту не готов к такому.

– Да, – кивнула я в ответ и легко улыбнулась. – Я знаю, что ты родился очень давно, но не знаю, хочешь ли ты изменить то, как сложилась твоя судьба. Решение будет за тобой, и ты должен понимать, что ты приобретешь, а что потеряешь, если согласишься. В первую очередь ты станешь расти.

После этих моих слов на самом дне огромных детских глаз загорелся огонек несмелой надежды. Казалось, мальчик даже дышать перестал в этот момент.

– Но кое-что изменится, Шонайя, – вновь заговорила я. – Ты не сумеешь сохранить свой дар…

– Это проклятый дар, – истово воскликнул мальчик, сжав маленькие кулачки. – Разве могу я жалеть о том, что приносило мне только боль? С рождения знать, кто и что думает не только друг о друге, но и обо мне… О том, как жалеют они меня!

– Шонайя, – взяла его за руку я. – Ты считаешь, что «жалость» это плохо? Но это не так. «Жалость» стоит дорого, но почему-то мало кто ценит ее.

– Ты не понимаешь!

– Жалеть кого-то – значит понимать боль этого человека. И то, что окружающие жалеют тебя, значит, что они воспринимают тебя ближе, чем ты думаешь. Но сейчас я хочу, чтобы ты знал и еще кое-что. Ты не сможешь сохранить бессмертие, понимаешь?

Мальчик немного нахмурился, а потом очень серьезно сказал:

– А разве то, что у меня есть сейчас, стоит дороже нескольких десятков лет, на протяжении которых я смогу ощутить, как меняется жизнь? Смогу стать юношей, научусь держать меч, полюбить женщину и создать с ней семью? Смогу увидеть мир не из окна Дома Совета, а стоя на носу своего корабля. Вдохнуть стылый воздух и ощутить соленые капли на своем лице, стать мужем своего рода.

Теперь я понимала, как сильно ошибалась, думая, что малыш, стоящий передо мной, имеет сознание ребенка. Я видела, что уже очень давно этот мальчик стал мужчиной. Но меня смущал один момент. Я очень боялась, что подобное положение могло надломить психику, и во время взросления этот надлом может всплыть самым неожиданным образом.

– Есть еще кое-что, что я хочу тебе предложить, – тихо сказала я.

– Что же? – спросил он, жадно пожирая меня взглядом, словно боялся, что я скажу, что все это была лишь шутка и ничего не получится.

– Хочешь начать все сначала?..

– Как это?

– Я заберу воспоминания о тех годах, которые ты прожил после того, как тебе исполнилось пять. Я верну твое сознание в детство. Очнувшись, ты будешь осознавать себя ребенком.

Шонайя долго думал над моими словами. Его лицо и взгляд были сосредоточенными. Все находившиеся в Зале Совета также не решались вступить в разговор, молчаливо наблюдая за нашим диалогом.

– Нет, – тяжело вздохнув, сказал он. – Не хочу.

– Уверен?

– Да, это моя жизнь, и какой бы она ни была, Боги неспроста сделали меня таким. И каким бы я ни был жалким… – голос Шонайя дрогнул и слегка надломился. – Я все равно рад, что живу.

– Так, если я правильно понял, – неожиданно подал голос Брэман, подходя к Агро и взирая на меня сверху вниз. – После ваших манипуляций Шонайя потеряет дар?

– Да, это так, – ответила я, выпуская тень на поверхность глаз.

Сама не знаю почему, но этот мужчина начинал меня раздражать. Думаю, что по большей части раздражал он Брэйдана, но эти эмоции очень ярко отражались у меня в душе. Брэман невольно отшатнулся, стоило ему взглянуть в черные провалы моих глаз, но тут же взял себя в руки и сказал то, что окончательно вывело меня из себя:

– Его дар – это достояние нашего народа, и мы не можем так просто разбрасываться подобными вещами.

– Брэман! – опередил меня Джодок, гневно взирая на представителя Совета. – Думаю, даже если мы вынесем этот вопрос на рассмотрение Совета, у тебя найдется не так уж много сторонников. Это, в первую очередь, вопрос личного характера! Во-вторых, мы не имеем права поступать так с Шонайей, и хотя его дар много раз помогал нам, мы вполне сумеем обойтись без него. И, в-третьих, у меня невольно закрадывается подозрение, что ты просто не желаешь допустить, чтобы Дайли и Тэо попытались поработать с потоками и, возможно, изменить сложившуюся ситуацию.

На последнее заявление Властителя Брэман гневно поджал губы и, не скрывая раздражения, сказал:

– Я всего лишь озвучил свою позицию, исходя из интересов страны! Но вы не желаете слушать! Полагаю, мне здесь делать больше нечего, – развернувшись на каблуках, чеканя каждый шаг, Брэман направился к выходу из Зала Совета. Как раз в этот момент тяжелые створки дверей распахнулись, пропуская внутрь запыхавшегося и сильно раскрасневшегося Дэйма.

Мужчина нерешительно замер на пороге, затем сделал несколько неуверенных шагов, после чего обвел нас всех возбужденным взглядом и сказал:

– Пришли новости с Последнего рубежа.

– И? – вопросительно изогнув светлую бровь, спросил Адаль.

– Война началась…

Стоило мне до конца осознать, что такое сейчас сказал Дэйм, как страх ледяной волной поднялся в душе, расползаясь по всему телу, затмевая собой сознание. Я смотрела на Тэо, который, казалось, был моим отражением в этот момент. Переводила взгляд на Брэйдана, который сейчас, прикрыв глаза, что-то бормотал на грани слышимости. На старейшин, которые как-то вмиг подобрались, а лица их стали совершенно нечитаемыми. На Шонайя, который неожиданно взял меня за руку и, заглянув в глаза, сказал:

– Это очень плохо, Дэй, – прошептал он. – Если Ингвер перешел к таким действиям, причин может быть лишь две: его источник готов и он знает о тебе…

Мне не надо было пояснять, что имел в виду этот малыш. Я поняла это и так. Если Ингвер знает обо мне, значит, ему рассказали. Значит, среди нас есть тот, кто способен это сделать в такой короткий срок. Брэйдан полагал, что этим человеком мог быть Терех. Я, если говорить откровенно, не могла в это поверить. Дед Кельма не казался мне человеком, который был бы способен на такое. Я не видела и мотивов для такого поступка. Возможно потому, что не обладала достаточным количеством информации. Но все же.

Следующие события стали для меня откровением. Я никогда прежде не оказывалась в подобной ситуации. Ощущала растерянность и в то же время не знала, как быть. Что делать, если я не в состоянии быть там, где развернется сражение?

Из доклада, который был тут же озвучен, следовало, что Последний рубеж это как раз тот самый лес, куда никто лишний раз соваться не желал. Но за которым постоянно наблюдали на предмет тварей, которые могли выбраться из его недр. Сейчас же казалось, что все обитатели его чащоб мобилизовались, чтобы нанести удар по Аранте. Пока пограничный пост мог справиться с напором этих существ, но то, что надолго Властителей, оберегающих это место, не хватит, было ясно уже сейчас.