Павел Химченко - Дитя Зла

Противник сблизился и ударил огромной палицей в шлем небесного воина, от чего у паладина на мгновение потемнело в глазах; он почувствовал, что вот–вот потеряет равновесие.

Дикарь вновь замахнулся, палица неумолимо устремилась вниз. Алистер перехватил левой рукой клинок в центре и плашмя парировал мощный удар, отводя палицу в сторону. Открылась возможность, и паладин ударил яблоком меча в лицо визави. Мужчина с воплем отшатнулся назад, хватаясь свободной рукой за челюсть.

Сделав ловкий разворот через левое плечо, Алистер вонзил остриё клинка в грудь дикаря, пробивая бронзовую кольчугу, которую тот спрятал под меховой накидкой.

— Алистер! — раздался откуда–то слева голос Тихомира.

Паладин повернул голову и увидел лежащего на земле князя в десяти шагах от себя, который закрывался щитом от огромного дикаря с двухлезвийной секирой.

Удар топора пришёлся в щит, намертво вгрызаясь в дерево. Бугай поднял секиру вместе с щитом и, провернув в руке, замахнулся для удара вторым лезвием.

Алистер понял, что не успеет подбежать к беззащитному князю. Он схватил правой рукой крестовину меча, кладя клинок плашмя на ладонь. Задав траекторию левой рукой, паладин шагнул вперёд и с силой толкнул меч правой рукой, метнув его в бугая.

Двуручный меч вонзился в брюхо дикаря, когда его секира находилась в зените, готовая вот–вот оборвать жизнь князя. Враг расслабил руки, роняя топор за спину.

Под весом меча в брюхе, мужчина стал заваливаться вперёд, Тихомир перекатился вбок, уходя от угрозы быть накрытым трупом бугая.

Алистер испугался, что дикарь упадёт на меч и сломает клинок своим весом, но ему повезло, и мужчина завалился на бок.

Паладин тотчас подбежал к князю и помог подняться на ноги. Оглядевшись вокруг, он увидел, что большинство дикарей перебито, остальные же убежали вглубь леса.

— Тихомир, нам нужно попасть на поляну!

— Дружина! Ко мне!

Дружинники стали стягиваться к князю. Из глубины мрачного леса доносился угрожающий гул, который с каждой секундой всё больше и больше превращался в отчётливый боевой клич.

— Они идут, Алистер! — князь выглядел встревоженным.

— Задержи их! Сколько у тебя человек?

Тихомир наспех окинул взглядом свой отряд.

— Восемнадцать!

— Мне нужно немного времени!

— Хорошо! Беги, мы задержим их! Дружина! Стройся!

Алистер не стал прощаться.

Арий развернулся и побежал к просвету между деревьев, в котором чётко углядывался огонь.

Арий выбежал на необычайно большую поляну. В центре горел огромный костёр, к которому сломя голову бежал дикарь, вероятно один из тех, кто только что противостоял славиземцам. Над поляной кружил чёрный ворон.

Паладин побежал трусцой к костру, прохладные капли дождя попадали на вспотевшее лицо, охлаждая перегретую кожу. Приближаясь к центру поляны, он увидел, как высокая черноволосая женщина схватила за шею подбежавшего к ней дикаря и толкнула в высокий костёр. Мужчина дёргался и вопил от боли, он тянулся руками к женщине, но какая–то невидимая сила прижимала его к горящим брёвнам, не давая выйти из огня.

Алистер перешёл на быстрый шаг, тяжело отдыхиваясь после трудного боя и последующей пробежки. Арий остановился в десяти шагах от черноволосой женщины; она отослала в сторону своего ребёнка.

Незнакомка выглядела точь–в–точь как во сне, который снился ему перед входом в лес; и хотя уже прошло столько времени, Алистер сразу вспомнил этот жуткий образ.

Высокая, дородная женщина с белой кожей и чёрными как уголь волосами, выглядела привлекательно, но мертвецки–бледной. Тело женщины покрывало льняное платье светло–серого цвета, оно опускалось до пят, но оставляло открытыми ключицы; вероятнее всего, именно в нём и была принесена жертва. Под платьем, очевидно, не было исподнего белья, ибо мокрая ткань прилипла к изгибам тела, выставляя напоказ такие элементы, как соски на объёмной груди и округлые бёдра. Из–под подола выглядывали грязные босые ноги.

На мгновение Алистер даже подумал, что при других обстоятельствах счёл бы её симпатичной. Гордая, осанистая женщина пронизывала насквозь чёрными глазами лицо паладина; она ничуть не уступала арию в росте.

— А вот ты и пришёл ко мне. — черноволосая холодно начала разговор, когда затихли вопли из костра.

— Я знаю кто ты, Морена.

— А вот я не знаю кто ты, паладин. Но полагаю, что ты и есть источник всех моих проблем.

— Именно. Тебе не суждено ни разрушить Славизем, ни поднять на небо нового Бога.

— Да что ты знаешь, человек? — презрительный тон звучал совсем не так, каким привык его слышать Алистер. — Что тебе известно о Богах? Что известно о мирах, в коих оные живут? Ты глуп, спесив, твой краток ум.

— Я знаю столько, сколько мне нужно, чтобы уничтожить твоё дитя.

Дождь звонко барабанил по его латам, будто призывая к действию. Женщина завела мокрую прядь иссиня–чёрных волос за ухо и взгляд ария уставился на её шею, где располагалась ужасная открытая рана, не источающая ни капли крови.

— А я знаю всё, паладин. И не тебе со мной тягаться. Я — Богиня, что воплотилась в бренном теле, а кто ты́, червь?

— Я арий, сын Даждьбога, внук Сварога, воин Перуна и хранитель Славизема. Я благословлён великим князем и наставлен мудрой женщиной.

— Ты и впрямь так о себе думаешь? — черноволосая рассмеялась, её грудь болталась в такт хохота; она кивнула головой под костёр. — Он тоже многое о себе думал. И статусы, и титулы без конца всё мерял. Мерял–примерял, да и испустил свой дух.

Алистер посмотрел туда, куда указала женщина и увидел мёртвого Всеволода, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту.

— Но что ты арий, то видно сразу. Шальная кровь твоя кипит в моём присутствии, я чувствую. Твой дух силён и верно, но всё равно мне не чета. Говоришь, воин Перуна? Хранитель Славизема? Да ты и знать не знаешь, откуда берут начало твои истоки, полукровка. Я раздавлю тебя как муравья, паладин, не стоит хорохориться.

— Войско Славизема сейчас бьёт твою по́гань в этом лесу и скоро они все будут здесь. Тебе не спрятаться. — фыркнул Алистер, выстраивая линию нападения в диалоге.

— А я и не пряталась, как видишь. Нарочно поручила развести такой костёр, дабы отпрыск Бога не медля́ меня нашёл.

— Ну тогда ты подписала себе смертный приговор. — арий вложил во фразу всю надменность, которую только смог в себе найти.

— Я? Приговор? По́лно тебе, человек! Не думай, что ты семи пядей во лбу, зажал меня в углу. Нет, мне нужен был ты. Птички в ушко нашептали, что какой–то арий рвётся ко мне на поклон. Но раз ты так надеешься на своё сборище, что войском зовёшь, то я помогу тебе о нём забыть.