Екатерина Попова - Жизнь за жизнь

– Нам пора уходить. – сказал Комар, и открыл дверь в здание. Но я с такой силой хлопнул её и преградил путь, что на лице Комара появился испуг.

– Я хочу знать правду!

– Но за нами идут по пятам.

– Это легко исправить, пусть Сумах сядет снова за руль и отгонит транспорт подальше, чтобы сбить их со следа. А потом вернется сюда пешком. А мы пока с вами обсудим то, что всем так хорошо известно, кроме как мне и Каллисто.

Видя мой напор, Комар кивнул картографу и тот сел за руль.

– Мы можем пока укрыться в одном из кабинетов и подождать, когда он вернётся. Я попробую тебе рассказать то, что произошло с нашим миром.

– Ну наконец-то, хоть какие-то шансы постичь истину нашей жизни.

Я отошёл от двери освобождая путь, мы все вошли в здание, которое пустовало и направились в какой-то процедурный кабинет.

Комар уселся в белое кожаное кресло, а я остался стоять около окна периодически поглядывая за тем, что творилось вокруг.

– Начинай! Я жду. – сказал я Комару. – История сама себя не расскажет.

Комар вздохнул, слегка поежился, словно это была страшная история о том, что произошло с ним в детстве и он очень не хотел этого вспоминать.

– До этого времени мы были неуверенные в своей правде. Мы думали, что корпорация ОМОТАЛ похищают наших людей, чтобы заменять наши здоровые органы на ваши больные. Но мы ошибались. Мы даже и не представляли, что всё обернётся абсолютно иначе. Что нет никаких долгожители в районе А, нет полностью здоровых людей, и нет нас изгоев, которые шли на расходный материал.

– Тогда что же есть? – спросил я.

– Ничего. Ничего из вышеперечисленного. Не было никаких разделение на районы, сектора, не было никакой корпорации ОМОТАЛ. Мы придумали всё это сами, когда нам стало скучно.

– Комар, я абсолютно не понимаю, что ты говоришь.

– Благодаря тебе и Калли за последние полгода мы узнали больше, чем за столетие. Но это правда для нас была слишком тяжёлой. По правде говоря, мы просто дети, которые заигрались в очень интересную игру не в силах остановиться, потому что так увлеклись правилами. Не понимаешь? – спросил комар.

Я покачал головой.

– Тогда смотри. Сейчас по карте всё станет понятнее. Помнишь эти круги, внешние, внутренние? На самом деле они должны идти спиралью и раскручиваться от центра наружу. Но с годами этот вид немножко преобразился.

Половину конечно мы так и не узнали, но то, что узнали верно на сто процентов. Понимаешь, людям скучно жить. После того, как мы пережили войны, разрухи, катаклизмы, то создали новый идеальный мир. Который стоит прямо на костях старого, словно похоронили его. Поначалу утопия, казалась самым лучшим, что мог изобрести человек, но со временем нас это пресытило. Понимаешь, Дэй, люди не могут жить без сражений, споров, убийств. У нас это заложено в ДНК.

С нами были самые лучшие ученые и инженеры и они создали игру под названием «станция мир». Сначала конечно желающих было немного. Слово мир, как-то не вязалось с жестокими играми, но постепенно по земле разошелся слух, что там было весело. Учёные забрали себе под эту игру целый континент, чтобы она чувствовалась, как можно реалистичнее. Придумали сложные правила, построили целые города и запустили туда людей. Суть заключалась в том, чтобы выбраться отсюда. Нужно было стартовать из центра со «станции мир», пройти все районы и выбраться наружу. Но с каждым уровнем-районом правила становились всё сложнее и жестче. Люди были без ума от этой игры. Они приезжали сюда целыми семьями. Улицами. И в скором времени, когда они находили выход спустя долгие месяцы, они уже не могли жить привычной жизнью и вновь возвращались в центр, чтобы начать всё сначала. Многие перестали проходить уровни и обосновались в районах, самые жестокие и не насытные поселились в районе Г поближе к выходу, где было выжить очень сложно.

Я молча слушал Комара в надежде, что он вот-вот скажет, что меня разыграли. Как можно было дойти до такого, чтобы превратить мир в игру? Почему людям просто не жилось спокойно?

– Но кто-то же руководит всем этим, где те люди, которые разработали эту игру и контролирует её?

– Судя по тем данным, которые мы узнали, все разработчики были убиты, чтобы не мешать людям играть по своим правилам.

– Откуда же тогда поступают приказы из корпорации ОМОТАЛ?

– И снова одна из гениальных идей учёных. Это программа. Она создана для этой игры, за несколько столетий подстроилась под людей и теперь руководит тем, что осталось от игры.

– Подождите! Подождите! – перебил я. – Значит, где-то за пределами всех этих районов, за пределами этой карты, – и я для уверенности ткнул в рисунок на столе. -Есть идеальный мир, который остался без людей и ждёт что в него вернуться?

– В теории, так оно и есть. – ответил Комар.

– Я ничего не понимаю. Что происходит с людьми, которых мы сдаём в корпорацию? Это всё были правила игры?

– Теперь уже и не отличишь, какие правила были первичными, а какие уже изобрели люди, захватившие игру.

– Целые поколения здесь выросли, а их кто-нибудь спрашивал, хотят ли они участвовать в этой игре? Почему кто-то принимал решение всегда за нас?

– Поверь, Дэй, мы тоже хотели бы узнать все ответы на эти вопросы. Но сейчас нам нужно сделать одно очень важное дело. Нам нужно найти Каллисто. Так называемая корпорация ОМОТАЛ, почему-то за ней охотится.

– Мне кажется, – вздохнул я, – Что меня слишком часто били головой в последнее время, и теперь я рехнулся, и живу в каком-то кошмаре.

– Поверь мне это ещё не кошмар. – Вставила Орлан. – Кошмар нас будет ждать тогда, когда мы выключим игру и выведем всех из неё.

– Что прям всех? – переспросил я.

– Только тех, кто захочет. – улыбнулся Комар. – Насильно заставлять никого не будем. Хватит с нас этого уже.

Пока Сумах отсутствовал у меня было какое-то время попробовать представить всё это в голове. Если честно, с какой легкостью эта картинка нарисовалась в моём мозгу, мне даже стало немного страшно. Это вполне могло оказаться правдой. Заигравшие дети!

Неужели мы настолько ненасытные к боли от ближнего человека? Нам скучно жить нормальной жизнью? Я уверен многие из районов, мечтают о такой жизни, где не нужно бояться, где можно наслаждаться красотой природы и любить своих детей. И я тут же вспомнила про Калли.

– Комар, ты кажется говорил, что Калли правила тебе сообщение?

– Да.

– И что в нём?

– Это записка.

И Комар протянул клочок бумаги на котором были накарябаны непонятные знаки.

– Это язык древних? – спросил я.

– Он самый.

– Может тогда прочтёте мне? – и я вернусь бумажку Комару.

– "Я нашла выход, через десять дней буду в клинике номер семьдесят два.

– И что это значит? – спросил я.