Кира Тигрис - Андрогины 2: После заката

– Нужно закрыть эту проклятую дверь! Дай мне закрыть балкон! – вопила я, переходя с шепота на писк. – Пусти же меня! Болван!

Своим трепыханием я смогла добиться лишь того, что пару раз ударилась о кровать и пол, а также нечаянно заехала Лео по носу, и, что самое страшное, плечом пнула прикроватную тумбу, с которой на наши головы полетел тяжелый стилизованный ночник. Благо, Лео ловко поймал ее одной рукой, тем самым ослабив свою хватку и практически меня освободив. Я уже почти оторвалась от его груди, в порыве момента неслабо куснув его за указательный палец, отчего парень тихо застонал… Неожиданно, Лео сам ослабил свою хватку, его рука куда-то исчезла. Наконец-то в нем заговорил здравый смыл!

– Ща я закрою балкон и…, – прошептала я на полном вдохе, поднимаясь на отбитых локтях.

Но не успела я договорить, как, вдруг, откуда-то из темноты мою голову сзади обхватила его горячая ладонь и осторожно, но быстро приблизила к его лицу. И не успела я понять, что происходит, отчего так блестят его темные, почти черные от полумрака, глаза, как его большие пухлые губы слились с моими.

– Прости, это был единственный способ тебя заткнуть, – озорно блеснули в темноте его большие красивые глаза, а затем он их крепко закрыл.

Да что он себе позволяет! От неожиданности, негодования и шока, я моментально прекратила сопротивляться. Его нежные, как ванильный маршмеллоу, губы, сладкие и обжигающе горячие, имели вкус бананового шоколада, которым он еще недавно наслаждался в своей ванной. Возможно, из-за этого наш поцелуй и длился так долго. Мне в тот момент очень хотелось чего-нибудь сладенького…

– Вот так! Чудо-фонарик! Всегда работает! Посмотрим! – пробурчала директриса с улицы, что-то негромко щелкнуло.

На стене вспыхнул огромный яркий круг света, всего пару сантиметрами выше макушки моей растрепанной головы, которую широкая ладонь Леона вовремя еле успела быстро прижать к своей груди. Парень снова оказался прав, если бы секундами назад я вскочила с его груди и понеслась закрывать балконную дверь, меня бы непременно заметили, взъерошенную и полуголую. Но, благодаря чуткой женской интуиции Лео и тому, что парень отлично целуется, нас снова пронесло…

– Опять эти немытые смертные! Пес их подери! – устало и раздраженно проголосил кот. Он задрал свою заднюю лапу вертикально вверх – традиционная для всех кошек поза «Хоба!», и принялся ее усиленно нализывать, притворяясь обычным котом. Горгулья в это время быстрехонько нырнула в каменную стену прямо вместе с пустым тазом и тихими ругательствами.

Следующие несколько мгновений я ничего не слышала, кроме гулких и быстрых ударов огромного мощного сердца Леона. Обладая острым слухом Дина, надо признаться, я едва не оглохла.

– Да где же эта неуравновешенная студентка? – причитала Мадам Буффало. – Неужели снова сбежала? Проклятье! Там же ничего нет, кроме обычного жирного кота… кстати, как же он туда попал? Фу… ну и бардак же! Ой! Что вы творите?

Яркий круг от фонаря, вдруг, затрясся и запрыгал, как ужаленный, из стороны в сторону. Это директриса академии перехватила инициативу в свои толстенькие крючкообразные пальчики и попыталась влезть на подоконник, чтобы лучше разглядеть содержимое комнаты. Но ничего не вышло. Мне показалось, или Майор отвесил ей затрещину?

– Р-р-а-х! Прекр-ратите! Пока я вас нова не укусил! – прорычал последний. судя по глухим сдавленным хрипам директрисы, ее компаньон схватил ее за шиворот и стащил с подоконника. – Феоклина! Что тут происходит?! Вы что, не видите, что это не обычный кот? Посмотрите на его размеры и окрас? Это же домовой!

Мот тут же опустил свою лапу вниз, сменив позу «Хоба!» со скоростью «Вжух!», и мордой «Отвалите!» уставился на окно. Где-то совсем недалеко играла быстрая современная музыка, танцевальный ремикс с отчетливыми ритмичными басами.

– Чему вас только обучали на нашем факультете…? – прокряхтел Балдсон.

– …голых! – пискнула директорша. – Факультет троллей – это факультет голых! – тут она поняла, видимо по удивленным глазам Майора, что сделала непростительную ошибку и попыталась исправиться, вспоминая неофициальное название факультета. Оно было явно связано с одеждой и, как она смутно помнила, заканчивалось на «ых». – Ой, то есть, косых… тупых…

– Босых! – рявкнул Майор, я представляла его всего красного и с пеной у рта от злости. – Вы только что меня лично оскорбили, Фекла!

– Феоклина! – зло пискнула ректорша. – А еще лучше Профессор Буфф…

– Профессор Пуфф! – передразнил ее Балдсон. – Что-то уж очень смутно вы помните свой родной факультет троллей, дорогуша. Что же вы там изучали? Поди приворотное зелье варили и глазки кентаврам строили?

– На что ты намекаешь, Билли? – тявкнула Феоклина, почти переходя на ультразвук от переполнявшего негодования. Уж что-то, а устройство современного мира она не только отлично знала, но и поняла. – Феи… или как они там называются… высшие…

– Проклятые и преданные! – помог Балдсон.

– Во-во! Самые! Бессмертные и всесильные, они правят нашим миром, – в сердцах продолжала директриса, – они знают все секреты магии, вызывают джиннов и других духов, чтобы те исполнили их волю. Они помыкают нами, троллями, как хотят, заставляя делать за них всю грязную и рутинную работу – варить им зелья, чистить их дворцы, бегать на побегушках. Так что же нам остается? Только, в свою очередь, управлять жалкими, совершенно не владеющими магией, смертными! О, да, они, как никто другой нуждаются в управлении!

– Не отходите от темы, Фекла! – строго предупредил Майор.

– Феоклина! Профессор…ох! Да в топку все! – устало прохрипела директриса, скрипя зубами, и начала череду своих горьких жалоб вперемешку с крепкими ругательствами. – У меня даже нет ключей от этого проклятого номера, хотя я – законная ректорша этой земной академии. Время от времени в номере появляются постояльцы, чьих имён я даже не знаю. Тут всем заведует во-о-он тот жирнющий домовой! Но сколько бы я не пыталась, сколько бы я не просила, он ничего мне не говорит! Притворяется обычной глухой кошкой. В ответ сплошное Мур да Фыр! Котяра знает хозяина замка в лицо! Словно они вместе Вискас трескают! И меня не приглашают! Каждый вечер я ставлю этому проклятому коту миску с молоком, и каждый раз она не тронута! А сегодня – опрокинута и разбита!

– Ой! Это я нечаянно… хвостом! – виновато буркнул Билли.

– Жаль! Как жаль! – разочарованно вздохнула директриса, – я надеялась, что этот усатый хоть раз лакнул оттуда, прежде чем туда задницей сесть! Я использовала на него весь гоблинский порошок! Один глоток из миски навсегда бы превратил его в обычного полстозадого кота!

Между тем один клубный ремикс, доносившийся из ночной темноты, быстро сменился другим, более резким, стремительным и, что было особенно заметно, громким.