Анастасия Вихарева - Выжить и вернуться

Она прошлась по комнате, ругая себя уже вслух. Уши у нее горели от стыда. Из такого письма не поймешь, любит, не любит…

И вдруг Любка вздрогнула и покраснела еще больше.

На кровати, полусидя-полулежа на подушках, лежал любимый волшебник, с укором наблюдая за ней, а за столом сидела волшебница, рассматривая свой ноготь.

– Вы? – Любка остановилась, наклонив голову.

Чувствовала она себя виновато.

– Да, Люба, да… – как-то неопределенно протянул волшебник.

Волшебница продолжала сосредоточенно грызть свой ноготь, перебирая цвета, в которые он окрашивался сам собой, рассматривая недовольно узоры, которые на нем проявлялись.

– Вот так падают гордые, но раненные птицы… бултых – и камнем об скалы… Была одна рана, а теперь еще отбиты почки, печень, сердце и мозги…

– Ну… я поняла уже, что поступила некрасиво, – со вздохом призналась Любка, вдруг спохватившись, что стоит посреди горницы, когда у нее гости. Она сбегала на кухню, проверила на температуру чайник, включила плитку и поставила его. И, немного задержавшись, обдумывая, как ей поступить, вернулась.

– Но ведь меня можно простить? – Любка шмыгнула носом, покосившись на конверт, который все еще лежал на столе рядом с включенным утюгом.

– Нет, Любка, читать чужие письма нехорошо! – произнес строго волшебник.

– Можно, Любка, можно, весь мир так делает! – не согласилась с ним волшебница.

– Но не читают же, – тяжело вздохнула Любка.

– Просто им важные и нужные письма не попадают в руки, – волшебница, наконец, с удовлетворением взглянула на ноготь, провела по нему пальцем, и он приобрел легкое свечение. – Думаешь, Катька позволила бы письмам, хоть одному попасть в руки Валентины или Риты?

– Не знаю, – с сомнением протянула Любка. – Я никогда не думала об этом… Нет, наверное… Но я же не Катька!

– Но ты, моя девочка, не должна забывать, что живешь в мире, где живут такие Кати, Вали и Риты…

– Но… – Любка о девочках не думала. Она думала о Мишке, который ждал бы ответа, как она, и не получил его. Она была дома, а он далеко.

– А разве он не обошелся с тобой так же? – с усмешкой напомнила волшебница.

Любка промолчала – обошелся. Он проигнорировал ее письмо. А она почему-то не обиделась на него, чувствуя лишь боль и досаду, и, наверное, все еще ждала.

– А ты не думаешь, девочка моя, что ты пытаешься нарисовать свою любовь там, где ее нет? – поучительно заметила волшебница.

– Охо-хо-хо, – тяжело вздохнул волшебник, поднимаясь с кровати, снимая свой черный плащ, шитый белыми нитками, и присаживаясь за стол.

Любка вдруг почувствовала облегчение. С волшебницей она могла поговорить о своих чувствах, которые носила в себе вот уже четыре года. Никто о них не знал, никто! Даже не догадывались, кроме Мишки, который как будто почувствовал, что у нее творится на душе.

– Пожалуй, я похлопочу на кухне, – передумал волшебник сидеть.

– Вот так всегда, мужчины сбегают, когда им нечего сказать в свое оправдание, – пожаловалась волшебница.

– Там, когда он меня поцеловал…

– Прекрасно его понимаю, – вздохнула волшебница. – Представь… Не сердцем… Сознанием! Он выходит из комнаты… И вдруг видит двух девочек, которые прекрасно знают его, а он их. И одна из них… Люба, смотри моими глазами! – попросила волшебница. – В его присутствии начинает краснеть, заикаться, бормочет что-то невнятное, внезапно сворачивает в сторону… ему шестнадцать, ей двенадцать… Красивая? Возможно…

– Он посмеялся надо мной? – тихо произнесла Любка. Чувства остались где-то запертые. Теперь она была как бы Мишка, который сам по себе был без чувств. И она стояла там, в коридоре, и смотрела на себя со стороны.

– Ну, сказать так было бы, наверное, неправильно… Он раскрыл твой секрет, и ему это польстило. И что бы ты сделала на его месте?

– Целовать бы я не стала, – скривилась Любка.

– Не рассуждай, как девочка, рассуждай, как мальчик. У мальчиков есть кое-что между ног, им постоянно приходится это кое-что сдерживать, а думает оно примерно так, – волшебница провела пальцем по Любкиному лицу.

Любка вдруг почувствовала приятное ощущение, которое ей захотелось удержать и усилить. Оно проникало внутрь ее и растекалось, как горячая волна.

– Оно их зовет, оно их манит, заставляет делать глупости, пока они не встретят ту, которая может удержать это чувство, поднимая его снова и снова. А когда оно уходит, – женщина щелкнула пальцем и ощущение пропало, будто его и не было, – они начинают думать головой. Голова у него незамутненная, а маленький шаловливый проказник радуется каждой глупой девочке. Особенно той, которая при нем краснеет, бледнеет и заикается. И ему всегда приходится ставить своего проказника на место. Возможно, он и воспользовался бы своим положением, но ты – маленькая девочка, у которой пока даже нет месячных… Тогда не было.

– Поэтому мальчики сначала ухаживают за девочками, а потом говорят про них гадости?

Женщина утвердительно кивнула.

– Поэтому. Они в них не влюблены. Настоящая любовь, когда голова думает так же, как маленький проказник, даже когда он как бы отсутствует. Любое другое состояние противоестественно и должно вызывать тревогу. Например, твоя мама…

– Она чужая мне. Совсем чужая. Мы ни о чем таком с ней не разговаривали никогда. Она или ругает меня, или пытается высказать, что она чувствует и думает. И никогда не спрашивает, о чем думаю я.

– Это нормальное явление. В смысле, обыденное. Большинство людей на Земле поступают точно так же. Не потому, что они чужие – их так научили думать. Твою маму тоже никогда не спрашивали, что думает она. Она привыкла подчиняться, не думая. Как в армии. Немногие после этого остаются творческими и независимыми людьми, не многим удается забыть насилие, и никогда человек, над которым долгое время издеваются. Страх живет внутри них, разрушая личность.

– Но мама немного изменилась…

– Она переступила через того, кто ею помыкал. Но вот ее заступник ушел – и она снова перешла в состояние страха. И пытается уладить конфликт, подчинившись.

Любка задумалась.

– Но тогда, на скамейке…

– Люба, смотри моими глазами, – строго потребовала волшебница. – В село прислали шестнадцать цинковых гробов. Всех ребят он хорошо знал. Ходил с ними на танцы, встречался в школе, возможно, среди них были его друзья… Что бы ты почувствовала, зная, что ты должна пойти туда, откуда они вернулись мертвыми?

– Страх, – произнесла Любка, содрогнувшись.

– В доме на проводы собрались его друзья. Им никуда не надо идти. Для них есть завтра. И вот он выходит, чтобы скрыть чувства и подумать. А тут ты, приятель не приятель, но посторонний человек, который не радуется вместе со всеми.