Аделин Грейс - Все приливы судьбы [litres]

Ватея и Шанти подбегают ближе, чтобы поймать меня, пока Феррик все еще лежит на земле, опутанный стеблями лозы. Его глаза закрыты, и мое сердце сжимается от дурных мыслей, но в этот момент я замечаю сосредоточенные складки между его бровями. Феррик вовсе не ранен: он исцеляет себя от того же яда, с которым борется Бастиан. Я не сомневаюсь, что Касем тоже находится под воздействием этой отравы.

За спиной Элиаса появляется Батсиан, и я не понимаю, как он вообще стоит на ногах. Должно быть, чистый адреналин заставляет его снова и снова замахиваться на Элиаса, хотя ни один из ударов так и не достигает цели. В мгновение ока перед Бастианом возникают новые лозы, которые бьют его в челюсть и плотно обвиваются вокруг его тела. Когда пират падает на землю, его неистовая боль отзывается в моей груди, и я задыхаюсь, хватаясь за ноющую челюсть.

Пока он отчаянно пытается встать на ноги, я осознаю три вещи:

Во-первых, мы превосходим Элиаса числом. Но, поскольку он практикует телепатию, мы должны как-то занять его внимание, чтобы он не мог вызвать подкрепление.

Во-вторых, Бастиану нужно немедленно избавиться от яда, который сжимает его горло, иначе мы оба можем расстаться с жизнью в любой момент.

В-третьих, я знаю, как выиграть этот бой.

Когда Шанти пытается поднять меня на ноги, я крепко хватаю ее за руку, снимая браслет с ее запястья так незаметно, как только могу. В ее глазах вспыхивает молчаливое предостережение, но она не задает вопросов и не подает виду, наблюдая за тем, как я просовываю иголки между костяшками пальцев.

– Ах ты, ублюдок! – Не изменяя своему упрямству, Бастиан снова поднимает меч на Элиаса. Я снова вспоминаю Кавена. Во время сражения со своим старшим братом Бастиан выглядел точно так же: его глаза горят яростью, и каждая напряженная мышца его тела говорит о том, что он готов убивать. И, хотя ему ни за что не победить Элиаса в таком состоянии, он отказывается отступать, выигрывая для нас дополнительное время. – Ты сгоришь за то, что с ней сделал.

– Это только начало. В следующий раз я ее убью. – Даже не пошевелив пальцем, Элиас снова сбивает Бастиана с ног. Сверкнув стальным лезвием, в его руках появляется тонкий клинок.

Когда он наклоняется над Бастианом и заносит кинжал, меня пронзает ледяной страх. Задыхаясь, я вскакиваю на ноги, но мне ни за что не успеть вовремя.

И все же я чувствую, что Бастиан не боится. Извиваясь, как угорь, он пинает противника в грудь и вытаскивает откуда-то из-под плаща тычковый нож, вонзая его в руку Элиаса. Лорд отшатывается, прижимая окровавленную руку к груди.

– За это ты умрешь!

Бастиан бросает на меня мимолетный, почти извиняющийся взгляд и тянется к сумке, которая висит у него на бедре.

Понимание приходит за мгновение до того, как я чувствую пульс моей магии, раскаленной и всепоглощающей. Она вспыхивает в Бастиане, как пожар. По моим венам разливается жидкий огонь, и я падаю на колени, задыхаясь под его давлением.

Я пытаюсь взять ее под контроль, открыться ее знакомой энергии. Но магия отказывается повиноваться. Потому что она больше не принадлежит мне. Теперь она подчиняется Бастиану, и он понятия не имеет, как ею пользоваться.

Он сжимает в руке осколок кости, покрытой кровью Элиаса, и я сгибаюсь пополам. Мышцы пирата решительно напряжены, но, когда он смотрит на кость, я ощущаю его замешательство.

Я вспоминаю свои собственные слова.

Надеюсь, что этого никогда не произойдет, но, если тебе все-таки придется ее использовать – ты поймешь, как это делать.

И каким бы омерзительным ни был этот порыв, он понимает.

Бастиан засовывает окровавленную кость к себе в рот, резко стискивает зубы и раскалывает кость, чуть не лишившись одного из своих собственных зубов. Крик Элиаса сопровождается пугающим хрустом, и его рука ломается под таким странным углом, что кости прорываются из-под кожи.

Он ревет, как раненый зверь, и падает на колени, пока Бастиан выплевывает осколки кости, давясь кровью, заливающей его губы и язык.

Элиас дышит сквозь стиснутые зубы, закипая от ярости и отчаяния. Жар и сила магии души окончательно захватывают Бастиана, и он достает еще одну кость, сжимая ее в трясущихся руках. Но эта новая, кровожадная энергия, бушующая в теле пирата, заставляет его согнуться пополам.

Затуманенные глаза Элиаса становятся белыми, как молоко, когда он поднимает свою здоровую руку, и снова тянет меня к себе. Сила левитации тащит меня по траве, пока рука Элиаса не оказывается на моей шее. Он прижимает меня к земле и вонзает кинжал в мое бедро.

– Только дернись, – шипит он между яростными вздохами, выплевывая каждое слово, – и я убью ее.

У меня не получается сдержать отчаянный крик, когда Элиас показательно проворачивает лезвие в ране, а затем выдергивает его обратно. То ли от боли Бастиана, то ли от моей собственной, у меня перед глазами все белеет. Я ощущаю каждый сантиметр холодной стали в своем теле.

Мои дрожащие пальцы впиваются в Элиаса, словно я вот-вот упаду.

И, видят боги, я бы хотела упасть. Сдаться. Но я не напрасно прошла через всю эту боль, и если я упаду, то непременно утащу его за собой.

Элиас снова пронзает мое бедро и грубо выдергивает лезвие. Но на этот раз, когда он склоняется надо мной, я хватаю его за волосы и, собрав последние остатки своей воли, протыкаю его горло ядовитыми иглами, зажатыми между моих пальцев.

Он отшатывается назад. Дымка в глазах Элиаса мгновенно рассеивается, и его белки наливаются кровью. Задыхаясь, он прижимает дрожащие пальцы к своей шее и нащупывает тонкие иглы. С его губ срывается тихий испуганный звук.

– Что ты со мной сделала? – Его руки начинают трястись, но он изо всех сил пытается удержать кинжал. – Что ты сделала?

Я заливаюсь почти истерическим хохотом, пока теплая кровь, сочащаяся из раны, заливает мои пальцы. Еще немного – и я окончательно истеку кровью. Остается только надеяться, что Элиас умрет еще быстрее.

– Не только ты умеешь пользоваться ядом.

По его шее стекают вязкие капли пузырящейся черной крови. Я смотрю на него сквозь туман, застилающий мои глаза, и на моих губах появляется слабая улыбка.

Издав отчаянный крик, Элиас сжимает свой кинжал, и я точно знаю, что он собирается с ним делать. Но прежде чем он успевает нанести очередной удар, его живот пронзает короткий нож. Тяжело дыша, Бастиан отпускает рукоять. Его глаза закатываются, пока яд и магия души, к которой его тело оказалось не готово, разъедают его изнутри. Мое дыхание становится отрывистым, и окружающий мир теряет четкие очертания.

Когда Бастиан теряет сознание, я тоже проваливаюсь в небытие.

Я просыпаюсь от запаха сандалового дерева и тревожного шепота.