Роджер Желязны - Кровь Амбера [litres]

«Что неестественного в этой картине?» – спросило мое внутреннее «я». Я не стал об этом думать, потому что не мог ничего сказать наверняка. Хотя смутно сознавал, что этот странный пейзаж не должен куда-то уплывать…

– Эй, Мерль!

Что нужно от меня Люку? Почему бы ему не отстать от меня! Вечно он лезет со своими проблемами.

– Взгляни!

Я увидел массу прыгающих шариков – или комет? – которые ткали из света шпалеру. Затем та упала на лес зонтиков.

– Люк, – начал было я, но один из собакоподобных цветков укусил меня, и я забыл, что хотел спросить. И все вокруг затрещало, словно было нарисовано на стекле, которое вдруг пробили пулями. А вверху сияла радуга…

– Мерль! Мерль!

Я открыл глаза и увидел, что меня трясет за плечо Дроппа и что подушка, на которой я спал, взмокла от пота. Я приподнялся на локте и протер глаза.

– Дроппа… Что?..

– Не знаю.

– Чего ты не знаешь? То есть… Что, черт побери, стряслось?

– Я сидел вот на этом стуле, – он показал на стул, – и ждал, когда вы проснетесь. Мартин сообщил мне, что вы здесь, и я хотел сказать, что вас зовет Рэндом.

Я кивнул и вдруг заметил, что из моей руки, из того места, куда меня укусил цветок, сочится кровь.

– Долго я спал?

– Минут двадцать.

Я спустил ноги на пол и сел.

– И почему ты решил разбудить меня?

– Вы уходили по карте.

– Уходил по карте? Спящий? Такого не бывает. Ты уверен…

– К сожалению, в данную минуту я трезв, – ответил Дроппа. – Вы засветились всеми цветами радуги, стали расплываться и исчезать. Вот я и решил разбудить вас и спросить, что вы собираетесь делать. Между прочим, что вы-то пили? Пятновыводитель?

– Нет.

– Я как-то раз пытался напоить им свою собаку…

– Видения, – оборвал я, потирая начавшие пульсировать виски. – Видения, только и всего.

– Такие же видения, что бывают и у других? Белая горячка?

– Не совсем.

– Давайте-ка лучше пойдем к Рэндому. – Он повернулся к двери.

Я покачал головой:

– Не сейчас. Я хочу посидеть и прийти в себя. Со мной творится что-то неладное.

Когда я взглянул на Дроппу, он таращил глаза куда-то за меня. Стена за моей спиной начала таять, словно была сделана из воска и стояла возле сильного огня.

– Видно, дело дрянь, – пробормотал Дроппа. – Пора рвать когти.

Он подбежал к двери, выскочил в коридор и заорал:

– На помощь!

Мгновение спустя стена вновь стояла нормально, но меня била дрожь. Что, черт возьми, творится? Может, Маска заколдовал меня, когда я спал? Если так, то куда я собирался отправиться?

Я поднялся на ноги и медленно оглядел комнату. Казалось, все на своих местах. Вряд ли это была галлюцинация, вызванная стрессом, – Дроппа видел то же самое. Стало быть, я не спятил. Здесь в самом деле таится что-то загадочное. В комнате было необычно светло, и каждый предмет четко выделялся.

Я быстро огляделся, сам не зная, чего ищу. Поэтому и неудивительно, что не нашел ничего, подумал и вышел из комнаты. Неужто последние события связаны с Джасрой? Быть может, Джасра, до сих пор застывшая, нерасколдованная, стала для меня Троянским конем?

Я направился в парадный зал. Впереди, в дюжине шагов от меня, на пол легла решетка из косых полос света. Я заставил себя идти дальше, а она отступала, меняя форму.

– Мерль, иди сюда! – послышался голос Люка.

– Куда? – тут же спросил я.

Он не ответил, но световая решетка разделилась на две половинки и распахнулась передо мной, как ставни. Между ними блеснул ослепительный луч, и мне показалось, что по этой яркой полоске пробежал кролик. Затем видение исчезло, и поверить в то, что оно в самом деле было, заставил меня горький смех Люка.

Я побежал. Неужели Люк – на самом деле тот враг, о котором меня предупреждали? Неужели я был игрушкой в его руках и меня заставили испытать все эти злоключения лишь для того, чтобы спасти его мать, вызволить ее из плена? А теперь, когда она в безопасности, Люк имеет наглость являться в Амбер и, возможно, вызовет меня на дуэль волшебников на неизвестных мне условиях?

Нет, я не мог в это поверить. Я был уверен в том, что подобной силой он не обладает. Да и обладай он ею, Люк не решился бы на активные действия, пока Джасра моя заложница.

На бегу я снова услышал его смех, звучавший отовсюду и ниоткуда. Вот он запел мощным баритоном: «Давным-давно»… [4] Песня шотландского поэта Р. Бернса (1759–1796), которую часто распевают в шумных компаниях в канун Нового года. Что это, ирония?

Я влетел в тронный зал. Мартина и Борса здесь уже не было. Я увидел их пустые бокалы на столе. А возле другой двери?.. Да, возле другой двери стояла Джасра, по-прежнему окаменелая, неизменившаяся, с моим плащом.

– Ладно, Люк, хватит валять дурака! – крикнул я. – Давай лучше обсудим наши дела.

– Что?

Песня внезапно оборвалась. Я медленно подошел к Джасре, пристально разглядывая ее. Ничуть не изменилась. Только кто-то повесил шляпу на другую ее руку.

Откуда-то из глубин дворца послышался крик. Может, это Дроппа до сих пор зовет на помощь?

– Люк, где бы ты ни был, – сказал я, – если можешь видеть меня и слышать, гляди на меня внимательно и слушай. Я поставил ее сюда. Ты видишь ее? Что бы ты ни затевал, помни об этом.

Комната внезапно как-то сморщилась, словно я стоял в центре картины без рамы, и холст сначала смяли, а потом туго натянули.

– Ну, так что скажешь?

Молчание. Потом вдруг раздалось хихиканье:

– Значит, моя мать для тебя – вешалка для шляп… Здорово, молодец. Неплохая идея… Не мог связаться с тобой раньше. Не знал, куда ты исчез… Нам устроили кровавую баню. Я взял ребят – и на дельтапланах туда. А они были готовы. Дальше толком ничего не помню… Больно вспоминать!

– Сам-то ты как?

В ответ послышался звук, похожий на всхлипывание, и в этот момент в зал вошли Рэндом и Дроппа; за ними по пятам следовал тощий и молчаливый, как смерть, Бенедикт.

– Мерль! – воскликнул Рэндом. – В чем дело?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею.

– За мной бутылка, – слабо донесся голос Люка.

Огненный вихрь пронесся по центру зала, а когда через несколько мгновений он исчез, на его месте появился огромный прямоугольник.

– Сделай что-нибудь, – приказал Рэндом, – ты ведь волшебник.

– Ума не приложу, что это за чертовщина, – ответил я, – в жизни подобного не видел. Можно подумать, что какой-то маг спятил и от души куролесит.

Внутри прямоугольника стали вырисовываться контуры человеческой фигуры… Можно было разглядеть черты лица, одежду… В воздухе материализовывалась гигантская карта. Это был… я сам. С карты на меня смотрело мое собственное улыбающееся лицо.

– Иди сюда, Мерль, составь нам компанию, – послышался голос Люка, и карта стала медленно вращаться вокруг вертикальной оси.