Мария Гурова - Король под горой

Доктор выдержал паузу, но никто из Гавелов не захотел задавать наводящих вопросов.

– Подобно тому, как Кнут пробудился в ныне правящем кесаре Рольфе, мы убеждены, что первый эскалотский правитель король Эльфред пробудится в Вас. Вы же знаете, что он погребен, а, если точнее, спит?..

– Да, под горой Раската за Гормовыми холмами, – устало закончил Илия.

– Я здесь затем, чтобы изъять у вас биологический материал. Поверьте, чистая формальность. Мы уже исследовали материал ваших родителей, и ошибки быть не должно. И еще я бы хотел немного поговорить с вами наедине. Как только результаты будут официально подтверждены, мы предоставим вам полную информацию…

Дышать приходилось через силу. Доктор давил темпераментом, неуместной восторженностью и смыслом сказанного.

– А зачем? – перебил Илия. – Что дальше, доктор Рокильд? Вот подтвердится ваша догадка – и что? Я стану древним королем? Как вообще это произойдет: я буду слышать его голос в своей голове или приму сценарий его судьбы? Что это вообще такое – возрождение? И зачем?

– Так много вопросов! – зазывно посмеялся доктор, но все семейство его настрой не разделило. – Что ж, они логичны! Механика действия возрождения нами досконально не изучена. Это явление все же относится нами к категории чудесного. Но! Но. Мы возлагаем на сегодняшние события большие надежды. Безусловно, война ужасна. Но мы, люди цивилизованные, научились даже стихийные бедствия оборачивать во благо. Поэтому мы не можем сказать, как это будет – Великий кесарь фигура весьма закрытая, мы не можем его так просто диагностировать и изучить и в плане его физического состояния сейчас, и в плане состояния психики. Но мы точно знаем, что он помнит и знает все, что помнил и знал кесарь Рольф, и при этом владеет всем опытом и знаниями Кнута. Предполагаем, вас ждет то же самое.

– Зачем? – потеряно спросил Илия.

– Чтобы делать то, что должно делать избранному королю – править. Прошу заметить, по неслучайному стечению обстоятельств Его Величество Норманн II не располагает ни наследниками, ни преемниками.

– А если я не захочу?

– Не понимаю…

– Вот так: возьму и не пожелаю участвовать в ваших инициативах.

– Илия, это большая честь, – шепотом подсказала Лесли.

– Именно! – поддакнул доктор. – Но практичность не порок, говорю вам, как ученый, ха-ха! Зачем? Чтобы покончить с ужасами войны и страданиями до того, как мы все истребим друг друга.

Было нечто нездоровое в том, как доктор Рокильд лучезарно улыбался, произнося страшные слова. Мурашки бегали по спине от елейных интонаций его голоса, слишком звучного для акустики гостиной с коврами, портьерами и мебельной обивкой, и подушками в тон гобеленовой ткани комплекта – на них были изображены цветы и руки с белыми манжетами. Редкий и мистический узор, который отчего-то так приглянулся Лесли. Было время, и Сара ворчала о пессимистичности сюжета гобеленов. А министр оказался недоволен насыщенностью и мельтешением мотива с ладонями и едва кустовыми бутонами и колючками. Но Лесли отвоевала их право лежать на местных диванах. Грядет время, когда всем будет плевать на узор подушек. Доктор же продолжал агитационную тираду:

– Видите ли, предсказание четко дает понять, что в Великой войне должна произойти битва этих древних королей, которая закончится победой одного из них.

Его патетика сочилась из уст отравой, что усыпляет бдительность даже непримиримых натур. Было очень грустно. Как слушать сказку, в которую ты хотел бы попасть. И как очутиться в сказке, которую ты не хочешь слушать.

– Хорошо, возьмите у меня столько крови, сколько нужно для ваших лаборантов. И я отвечу на ваши вопросы. Но это не окончательное решение. Я сообщу о нем позже. Просто знайте, я хочу сохранить конфиденциальность и право на ответ.

Когда доктор ушел Илия прошмыгнул к себе в комнату. Он не хотел сейчас утолять материнское любопытство подробностями их приватного разговора. Министр же проявил чуткость и придержал жену, рвущуюся растрясти Илию. Тристан тактично потерялся где-то в доме. Хотя он был единственным, с кем Илия хотел бы поделиться всем, что узнал. Просто потому, что он точно не станет его донимать расспросами, давать непрошеные советы и бурно реагировать. Идеальный слушатель старых легенд. Но сказительство – дело небыстрое, а времени у них теперь было все меньше для игр и праздных бесед. Они оба начали готовиться к военной кафедре. Министр часто уезжал из столицы. В одну из его отлучек Лесли впорхнула к мальчикам, что нависли, как угрюмые грачи, над книгами по философии войны, и как бы невзначай защебетала о чудесной погоде для пикника. Взгляд Илии проследил за плывущим по комнате светлым облаком. «Она в белом, – проговорили его губы так, чтобы их шевеление видел только Тристан». Тот пожал плечами, мол, не понимает, что в ее наряде такого. А леди Гавел взбивала подушки, нюхала цветы в горшках, поправляла шторы и болтала, болтала, болтала.

– … настоящее лето, что можно носить шелковые рубашки. О, я придумала! Мы сейчас же поедем на чай к герцогине Лоретт. Ты же бывал у нее, Илия, знаешь, какой при поместье герцога дивный пруд. Покажешь его Тристану. Я получила от нее приглашение в начале недели, но так неловко было оставлять твоего отца одного. Он редко бывает дома… О! Я еще придумала, нам стоит приготовить букет для герцогини!

Тристан округлял глаза и поджимал губы, выразительно тыча взглядом в Илию. Тот только и знал, что посмеиваться.

– … она как раз гостит у герцогини, так что стоит собрать два букета. Что смешного, молодой человек, я не понимаю!

– Ничего, мам, очень забавный отрывок, – Илия приподнял раскрытую «Плен и мораль: как сохранить человеческое лицо», хотя ничего забавного в тексте не находилось.

– Ясно, – Лесли было плевать на причины и обложку книги. – И почему вы еще не собираетесь. Бегом, у нас мало времени. Дорога займет не меньше двух часов!

Она захлопала в ладоши, подгоняя ребят, и, довольная, покинула комнату, когда они зашевелились.

– Невероятно, – улыбался Тристан. – Она ведет себя, будто наша ровесница. Можно было просто сказать: так и так, Илия, мы едем знакомиться с твоей невестой. Все мамы такие?

– Да, Тристан, все мамы – сводницы. Благодари свой обет безбрачия. Чего доброго, она и тебя бы женила, дай ей волю.

Герцогиня Лоретт блистала: улыбкой, рыжими локонами в воздушной прическе, золотым прогулочным костюмом и белым фасадом дома. Тристан вручил ей букет желтых лилий. Судя по тому, что никто их друг другу не представил, они познакомились еще в Пальере. По случаю почти официального визита Тристан оделся в пальерскую форму и повязал на предплечье нарукавную повязку лавандового цвета. Илия заприметил ее еще в первый день, но тогда было совсем не до праздных вопросов. Он еще раз напомнил себе, что стоит однажды о ней справиться, когда герцогиня Лоретт задержала взгляд на этом неуставном знаке отличия. И по ее лицу он прочел, что и повязку она узнала тоже. Илия же стоял с охапкой белых роз, разбавленных зелеными почками вербы, и не находил его адресата. Герцогиня заметила растерянность ребят и принялась судорожно рассказывать Лесли: «У нас сегодня сумасбродный день. Я, конечно, ждала Вас! Но день – сплошной хаос и неурядицы! Пока готовят ужин, может, мальчики прогуляются по саду?». Лесли подхватила ее воркование и локоть, и они мгновенно испарились, оставив мальчиков вдвоем на пороге недоумевать.