Нора Дутт - Мир Матерей

Эти три персонажа должны были играть мелодию как винные бокальчики. Закинула их в ещё сыроватый мир словно в бутылку, и оставила обновлённую историю "бродить". Тут моя тяга к переплетению идей послужила неплохо. Но дальше я столкнулась и с её оборотной стороной.

Творчество – переработка идей, создание из них чего-то нового. Но процесс больше напоминал нестандартную мозаику – вставляешь кусочки, но главное, чтобы всё сочеталось. Жаль, что в тот раз моё “чувство вкуса” подвело, и я выбрала не самый красивый фрагмент. Наверное, дело в опыте. Или в наивности. В итоге результат меня устроил, но к нему вёл менее тернистый путь. Вышел суровый урок, и сейчас я разборчивее. По крайней мере, считаю так.

В то время я пыталась понять, что такое хорошая история. Статьи, курсы, видео. И пришла к мысли – мне нужен антагонист. Яркий, интересный персонаж – красивый кусочек для мозаики. А понятие антагонистических сил пропустила. На фоне крутились хвалебные оды харизматичным злодеям и… всё! Я пропала. Кинулась в правильном направлении, но как-то под углом.

Хотелось конфронтации! Столкновения с героем, финального противостояния. Чтобы сражение и искры в разные стороны, а все предыдущие несколько стычек померкли рядом с ним

Но передо мной встал большой вопрос – с чего это вообще антагонисту есть дело до Радис и её птенчиков? Что в ней такого важного? А вот ничего.

Госпожа Сфета и её ученики – мелочь в грядущих событиях. Не та, которая воспрянет и всем наваляет. Просто мелочь. И ей надо как-то выбраться из передряги. Получается, что антагонист плетёт свои интриги, а усмерами занимается по остаточному принципу. И какое же тут может быть финальное сражение?

Сколько же это логики перевернуло! Как же долго я пыталась состыковать одно с другим и склепать какие-нибудь объяснения или оправдания для поступков. И постоянно находились нестыковки и неточности. По кусочку начала выносить рудименты и постепенно пришла к тому, что есть сейчас.

Время впустую. Нервы – тоже. После подобных перформансов нужен «отпуск» и, возможно, санаторий. Результат – появилось два персонажа. Точнее, стали проработаннее только потому, что смогли отмахаться от почётной удавки антагониста. Но всё это можно было получить более простым путём – поставить логику истории выше моих хотелок.

Но проблема с антагонистом возникла уже для сформированной части истории, то есть для Дигридского золота. Его появление тоже вышло занятным. Сначала у нас было недопонимание. Написание романа – вынужденная мера, "ненужная" прослойка между двумя персонажами, которых мне давно хотелось окунуть в общие приключения.

То, чем сейчас является книга – это размазанный пролог из черновика. Основную историю я хотела начать с последней сцены в караване. Знакомство с сивенцем Айнором, а саму Радис раскрывать постепенно, через флешбэки и случайные фразы.

И этого не хватало. Предыстория госпожи Сфета оказалась слишком массивной, а при сокращении всё становилось блёкло. Ну и где она? Где глубина её трагедии? Оказалась глубоко зарыта в персонажа, раскрыть которого не получалось через те крохотные кусочки, которые я готовила.

Усмерки почти не стало. Её максимум – второстепенный герой, по нелепой случайности оказавшийся в центре повествования. Поэтому отношения с другими действующими лицами были неправдоподобны, «не клеились». Дружбой и взаимовыручкой можно скреплять проработанных персонажей, а не приукрашенные пустышки.

Сначала одна глава с историей Радис, две, ещё немного. А потом я взяла и решила выделить отдельную часть истории. И вот беда – предыстория героини только в моей голове была насыщенной и логичной. Писать хочется о других событиях, а надо «сырые» и непродуманные.

Выделить историю Радис – лучшее, что я могла сделать на тот момент. Ведь в действительности многое тут про людей, с которыми героиня встретится. Так и появились сначала Сынка и Иххам, а следом и остальные ученики корпуса, старая капальщица и воющие собаки, маги-создатели с чёткой позицией и другие персонажи, намертво связанные с Мёртвой степью. И, неожиданно, выросли антагонисты следующих частей.

Именно поэтому название "Дигридское золото". Не "Усмерская госпожа", не "Усмерский корпус". Золото – героиня собрала его под крышей своего поместья.

Так я и подошла к марафону от известной площадки самиздата по написанию книги за лето. Это оказалось непросто, и всё-таки закончила раньше осени. В итоге – огромный черновик, выросший из пролога, ощущение, что где-то парочка сюжетных дыр, и драма не цепляет. Но завершение работы маячит на горизонте. Тогда я занялась сначала самостоятельной доработкой, а потом вычитывала текст совместно с редактором Анной Малиновской.

Оглядываясь назад, понимаю, что стала придумывать сюжеты из-за скуки. У меня в целом в юности не было насыщенного досуга, а найти подходящее произведение с медленным интернетом в деревне, мягко говоря, затруднительно. Мне хотелось интересную историю, и поэтому я решила написать её сама.

По землям Дигриды, Анулейна, Сивената, Рбория и Далакраш

Что может быть скучнее географии? Ты можешь не читать дальнейшие мои изречения. Если уверен, что не заблудишься. Но думаю, что ты в любом случае разберешься.

Путешественник

В этом мире слишком много мест, где жизнь человека затруднена. Огромные просторы с бесплодной сероватой почвой: на юге под палящим солнцем и на западе, где частые штормы терзают берега, но всё ещё растёт трава для скота и есть хилые леса. И это только те, о которых жителя мира знают или помнят.

Слишком часто в мире можно увидеть руины, поглощаемые водой или почвой. Болота у Рбория похоронили в себе старый город, на теле которого процветает новый. Жреческие острова в Далакраше окружены бирюзовой водой, под которой можно разглядеть старую культуру народа, а каменные шпили всё ещё напоминают служителям Воли о том, что они слишком слабы узнать их историю прямо из уст бессмертного божества.

Огромные каменные площади, покрытые такой почвой, на которой растёт лишь один вид травы. И невидимые обессиленные наблюдатели, взгляд которых давит на случайных путников.

Простые жители мира не обращают на это должное внимания, но историки и философы магии с замирающим сердцем осматривают видимый мир через неясные записи предшественников и понимают, что живут на поле битвы. Повсюду шрамы сражений, а они, потомки воинов или рабов, настолько привыкли, что едва ли могут уловить эхо катастрофы в привычном окружении.

Почти некому сказать, что некоторым особенностям не должно было оказаться места в полноценном здоровом мире. Страх, легенда и история – они естественны и привычны. Что в этом такого? Оно было “всегда”.