Алиса Майорова - Наследница. Прикосновение Тьмы

– Я так и знал! – Райнер расхохотался, и его смех гулко разнесся по зимнему двору. Когда он говорил или смеялся, пар не выходил из его рта. У них, вампиров, всегда так, ведь их нельзя отнести к живым существам. Когда-то они все были людьми, но после испития вампирской крови умерли и переродились в кровожадных чудовищ. Старик вспомнил, как еще ребенком любил слушать истории о ночных созданиях. Деревенские мальчишки собирались у вечернего костра, и старшие ребята пугали младших придуманными ужасами. После таких сборищ вампиры приходили к нему в кошмарах, вожделея его нежную детскую плоть, и отцу всякий раз приходилось успокаивать проснувшегося в слезах мальчика. Он говорил маленькому Дитару, что вампиры никогда не доберутся до него, что они далеко от их деревни, где-то в другом королевстве. Но времена поменялись, мальчик вырос, а порождения ночного кошмара проникли в реальный мир.

– Нет! – вскричал Хоган. – Это он лжет! Это он…

Все случилось настолько быстро, что Дитар не сразу сообразил, что одного слуги больше нет в живых. Из рукава плаща Райнера выскользнул клинок, едва заметный в темноте. Острое лезвие полоснуло по горлу лживого слугу. Кровь хлынула из его шеи на снег, окрасив его в черный цвет, а затем и тело рухнуло туда же. Райнер вытер лезвие об одежду оцепеневшего Ритена и подошел к старику.

– Так мне заплатить тебе или нет? – задумчиво спросил вампир, будто всего этого и не было.

– На ваше усмотрение, господин, – отозвался Дитер с очередным поклоном. Проклятая спина теперь будет болеть до скончания веков, но это пустяк по сравнению со смертью, которая на его глазах забрала одного из юношей. Ужас подкрадывался к старику осторожно, как зверь в зарослях. Сердце оглушительно стучало в висках. Я следующий, осознал он.

Райнер приблизился к нему вплотную. Он оказался выше старика на голову и посмотрел на него сверху вниз тяжелым долгим взглядом. Дитар не мог разобрать, это вампир или зимняя ночь дышит на него холодом.

– Ты опоздал, старик, – жестко констатировал Райнер. Селянину стало ясно: ему только что вынесли приговор. – А я опозданий не прощаю.

Тот же клинок вошел в его сердце легко и быстро.

– Мертвецам плата не нужна, – заключил вампир и толкнул старика в снег.

Жгучая боль охватила его грудь. Дитар провалился в глубокий сугроб, уже обагренный чужой кровью. Рядом лежало другое тело. Остекленевшие глаза Хогана были широко раскрыты и смотрели в ночное небо. Его застывшее лицо выражало ужас и непонимание. В мучительной попытке забыть о своем страхе старик закрыл глаза, успев подумать только о том, что дома его ждут жена и верный пес. Похоже, им не суждено дождаться его возвращения…

Дитар почувствовал холод.

Правы были деревенские на счет проклятия поместья и их хозяев. Эта мысль проскочила в сознании старика всего на миг, а после холод окончательно забрал его.

Зимы в Вейсса́рии являли собой прекрасное зрелище. Суровые и холодные, как сердца древних богов, они одинаково восхищали как местный народ, так и приезжих гостей. Но с особенным нетерпением прихода зимы ожидали те, кто проживал на юге королевства. Люди там быстро уставали от летнего палящего солнца, и сгоревшие посевы вынуждали их молиться о скорейшем наступлении прохлады. Вейссарийские зимы ждали и любили все, кроме крестьян, что работали и проживали на землях семьи Ричи.

Холод им опостылел. Во владениях шести из семи благородных домов Вейссарии времена года закономерно сменяли друг друга, как им и было положено, но на территории Ричи время как будто навсегда застыло. В народе никто не мог вспомнить, когда именно там поселился холод и по какой причине – зима царствовала на Северных землях больше ста лет и не думала впускать тепло. Даже старожилы затруднялись ответить, когда в последний раз видели в тех краях зеленые деревья, благоухающие цветы и яркое летнее солнце. Тяжелое серое небо, мертвые белые поля и ни одного живого растения в округе – лишь такая природа окружала владения семьи Ричи из года в год.

О нескончаемой зиме Э́лисон думала чуть ли не каждый день, сидя возле большого окна в собственной комнате на втором этаже поместья. День за днем девушка задавалась одним и тем же вопросом: а было ли здесь хоть когда-нибудь лето? Она с детства мечтала взглянуть на свой дом в разгар теплого сезона, но всю жизнь видела белые сугробы за окном да ледяные узоры на стекле. Элисон неоднократно снилось, как она гуляет по живописному саду босиком, в легком шелковом платье, а теплый ветер гладит ее по лицу и волосам. Книги описывали лето во всех красках, отвечая на вопросы любопытной особы, но исполнить ее мечты не могли. В своих фантазиях она собирала цветы, плела венки, наблюдала за птицами или купалась в озере за домом. Вьюн оплетал окна поместья и спускался по разогретым солнцем стенам, розовые и красные цветы вытесняли неприглядные черные розы, а вода в фонтане весело искрилась на солнце. Так было и в ее снах, но реальность выглядела совершенно иначе.

До сих пор поместье, в котором Элисон проживала свой четырнадцатый по счету год, казалось ей неприступной ледяной крепостью. Больше всего на свете девушке хотелось покинуть мрачные стены и отправиться на поиски приключений в другой, куда более приятный мир. Если бы она только могла оценить красоту зимней природы глазами чужака! Возможно, тогда бы ей не захотелось уезжать отсюда. Но за столько времени однообразный пейзаж за окном успел наскучить, а холод вечной зимы причинял одни неудобства. Младшая Ричи втайне завидовала путешественникам, которые свободно перемещались между мирами, и желала когда-нибудь оказаться на их месте.

Все, что оставалось Элисон, – это представлять, каким величественным поместье ее семьи выглядит в глазах других людей. А еще – питать надежды на прогулку. Младшая Ричи молилась, чтобы вампиры вернулись из поездки в приподнятом настроении. Когда у них все удавалось, они позволяли ей гулять по заснеженному саду или ездить верхом. Но чаще Элисон проводила время в четырех стенах: ее братья почти никогда не пребывали в добром расположении духа. Любую прогулку она с радостью променяла бы на интересную беседу, но поговорить в поместье было не с кем. Дом с жильцами в виде молчаливых слуг и самих вампиров наводил тоску на младшую Ричи. Ей не разрешалось покидать родные стены, не говоря уже о том, чтобы выйти за ворота и найти собеседников за их пределами. Все обходили их дом стороной, и гостей старшие Ричи не принимали. Но Элисон, будучи девушкой мечтательной и романтичной, верила, что однажды увидит в поместье еще какие-нибудь лица, помимо вечно недовольных лиц братьев. Вампиры уехали задолго до рассвета, оставив ее на попечение Советника, который и сообщил ей за завтраком эту новость. Девушка давно не удивлялась внезапным отъездам старших Ричи. Каждый из ее братьев возглавлял собственный вампирский клан – по своим делам они отлучались именно туда.