Борис Батыршин - Леса хватит на всех

Короче – ничего особенного, обыкновенные бандиты. Франу предупреждали, что подобные типы здесь попадаются. Да она и сама удивилась бы, будь оно иначе: Лес есть Лес, его законы везде одинаковы, что в Москве, на Манхэттене, что в таинственном Сан-Паулу. Петюне не повезло, и теперь ему предстоит расстаться с большей частью своего имущества. И ему крепко повезёт, если удастся при этом сохранить жизнь.

Лес есть Лес. В нём каждый сам за себя. Или, в лучшем случае – за свою банду.

Но к Фране и её спутнику этот простейший закон выживания не относится. Она – сотрудница солидной государственной организации, занимается серьёзным делом: ведут «полевые наблюдения» по заданию заведующего лабораторией экспериментальной микологии signore Шапиро, нового научного руководителя итальянки. Сильван же приставлен к ней в качестве проводника и охранника.

«Постарайтесь держаться подальше от неприятностей, сеньорина Монтанари. – напутствовал её Шапиро. – В последнее время в окрестностях ГЗ неспокойно, поговаривают о каких-то проходимцах, нападающих на челноков и фермеров, которые ездят Университетский рынок. Хотя на наших сотрудников нападений пока не было, опасаются. Отправлю-ка я с вами Умара, пусть приглядит, чтобы всё было комильфо…»

Но, как выяснилось, у сильвана имелось своё представление о том, как выглядит «комильфо». Он улыбнулся, приложил палец к губам – «сидите тихо, сеньорита!» – и неуловимым движением перетёк из кустов на тропу. Р-раз – ствол карабина втыкается ошеломлённому бандиту в солнечное сплетение, тот послушно сгибается вдвое. Два! – короткий взмах, и второй спиной валится в кусты, получив удар окованным металлом прикладом в челюсть. СКС отлетает в противоположную сторону. Три – ещё один удар прикладом, в скулу первому бандиту, который начал, было, разгибаться…

– Attenti! [8] (итал.) – Берегись!

Третий бандит, тот, что собирался потрошить вьюки, кинулся на сильвана сбоку, занося для удара большой, зловещего вида тесак. И – не достал: на пути, как чёртик из табакерки, появилась изящная девичья фигурка. Франа стояла, пригнувшись, выставив перед собой руку. Щёлкнуло, из сжатой в ладони перламутровой рукоятки выскочило узкое, дюймов шести в длину, лезвие стилета-выкидушки.

– Sei brutte come la merda de gatto! [9] (итал.) – Ты урод, хуже кошачьего дерьма!

Бандит, услыхав нерусскую речь, от неожиданности споткнулся, но не остался в долгу – матерно выругался и широко замахнулся тесаком. Этого мгновения итальянке хватило, чтобы перейти в атаку. Она промахнулась самую малость – нож вместо живота скользнул по рёбрам. Но её противнику хватило и такой малости – он отскочил, прижимая ладонь к боку, откуда сочилась алая струйка, и испуганно уставился на Франу. А та не замедлила нанести coup de grace [10] (фр.) – «удар милосердия», добивающий удар в поединке. , на этот раз, психологический: зловеще улыбнулась, высунула острый язычок и сделала вид, что слизывает кровь с лезвия. В глазах злодея мелькнул дикий ужас. А когда итальянка, качнув бёдрами, сделала шаг вперёд – он пронзительно взвизгнул, выронил тесак и поспешно задрал руки. Франа скривилась – от бандита остро пахнуло свежей мочой.

На этом баталия и закончилась. Опомнившийся челнок принялся одного за другим вязать бандитов, Умар страховал его с карабином наизготовку. Итальянка не захотела принимать участия в процессе. Подошла к ослику – тот дружелюбно фыркнул, приветствуя новую знакомую, – и стала гладить его по тёплому мягкому носу.

– Молодец, Мойша, спокойно стой… – челнок, закончив с пленниками, добыл из торбы сухарь и протянул на ладони ослику. Тот сочно захрумкал угощением.

– Как вы, сказали, signore, его зовут?

– Мойша. – ответил челнок. Он вытер ладонь о шкуру и принялся подтягивать ремни, удерживающие тюки. Был ещё до Зелёного прилива мультфильм, так в нём у княжны был ослик по имени Моисей. Если сократить на еврейский манер, то получится – Мойша. Впрочем, вы, наверное, не видели, мультик-то на русском…

– Не видела. – согласилась девушка.

– С этими что будем делать? – подошедший Умар кивнул на пленников. Они сидели, привалившись друг к другу спинами, и угрюмо косились на победителей. – И надо бы перевязать того, что вы, сеньорина, подрезали, а то кровью истечёт.

– Перебьётся. – ответил Петю ня. – Помрёт – значит, планида его такая. Да и неглубокая рана, я посмотрел. Нож по рёбрам скользнул, кровь сама скоро остановится. Мы их золотолесцам сдадим – за порядком на Воробьёвых надзирают они, вот пусть и расследуют.

Франа удивлённо подняла брови. Насколько она помнила, на Манхэттене подобные вопросы решали прямо на месте, без привлечения «надзорных органов». Выстрел в затылок, удар ножа, если было время, кусок верёвки с петлёй удавкой – вот вам и суд, и следствие, и мера пресечения.

Но, видимо, в этом Лесу свои порядки. Не столь кровожадные.

– А вы куда собирались, дядя Петя? – спросил Умар. – Вижу, вы с товаром, вьюки-то полны…

На Франу сильван поглядывал с почтительным недоумением. Та, уловив взгляд спутника, усмехнулась, демонстративно сложила нож и спрятала в рукав.

– В Пионерское. – не стал скрывать челнок. – Большой заказ из усадьбы «Воронцово». Ну и в «Ладошки» по дороге заглянул, крюк-то невелик…

«Ладошки» – богатый хутор, расположенный в самом центре парка близ метро «Проспект Вернадского», получил название по странной скульптуре, установленной на перекрёстке центральных аллей парка – контуры человеческих ладоней, красная, синяя и жёлтая и зелёная. Обитатели хутора тщательно ухаживали за диковинной инсталляцией, благодаря чему она и пережила эти тридцать нелёгких лет.

Челнок снова повернулся к пленникам.

– Пожалуй, к золотолесцам мы их не поведём. Далеко, да и хлопотно. Я лучше придумал: разденем до подштанников, и пусть катятся на все четыре стороны. Посмотрю я, куда они отправятся в таком виде!

– И куда? – заинтересованно спросил Умар.

– Может, в Мичуринское пойдут сдаваться, может, в Пионерское, к колхозникам. А скорее всего – в ГЗ. Эта троица наверняка уже успела напакостить в окрестностях, по мелочам, а университетским охранникам на это плевать. Подержат в обезьяннике пару недель, дадут какое ни то тряпьё, да и отпустят восвояси.

– Верно. – подтвердил Умар. – Когда Шапиро нас отправлял, то предупредил, что в окрестностях пошаливают.

– А я о чём? – обрадовался челнок. – Клык на холодец, как говорит Бич, это их работа. Вот и пусть пишут явку с повинной…

– Злой ты, дядя Петя. – с удовольствием сказал Умар. – разве можно с людьми так? Лучше уж прирезать.

– Зато ты, как я погляжу, добрый. – ухмыльнулся Петюня. Ну-ну, не обижайся, это я шуткую. Буду на Кордоне – обязательно скажу Вахе «спасибо». Хорошего сына воспитал, храброго!