Евгения Левицки - Инсайт. Книга 1

Дарий открыл ящик тумбы. Револьвер, подаренный отцом, лежал там. Да, пожалуй, это единственно правильное решение. Отец хотел, чтобы Дарий смог защищаться. И он защитит себя, избавившись навсегда от одиночества, от боли и зияющей пустоты внутри. Он снял револьвер с предохранителя, открыл рот и нажал на спуск.

Раздался выстрел. Дарий на секунду почувствовал сильное жжение в затылке, а потом… ничего не произошло. Он остался сидеть на краю кровати. Боль в груди прошла, а на душе стало легко и спокойно. Через несколько секунд в коридоре послышались шаги и голоса. Дверную ручку сильно подергали с той стороны, но дверь была заперта. Раздался треск, и она распахнулась, громко ударившись ручкой о стену. Дарий увидел взъерошенную хозяйку в ночной сорочке, с керосиновой лампой в руке, рядом с ней был пожилой мужчина с ломом – очевидно, плотник, – а за ними Дож и еще несколько человек. Кто-то, стоящий за спиной Дожа, вскрикнул и, судя по звукам, упал в обморок.

Хозяйка отеля в ужасе схватилась за сердце и отвернулась, ее стошнило прямо на ковер. Плотник неодобрительно качал головой, глядя в комнату и что-то бормоча себе под нос. Дож нервно провел рукой по волосам, другой вцепившись в дверной наличник.

– Черт тебя дери, Дарий… – еле слышно прошептал он. – Что же ты наделал?..

Дож закрыл глаза рукой и, облокотившись о дверь, осел на пол. Дарий оглянулся и увидел себя, лежащего на кровати с открытыми глазами. На стене напротив двери красовалось огромное пятно крови и чего-то еще, похожего на слизь и мелкие осколки черепа. Дарий приподнялся над собственным телом и увидел, что в его безжизненной руке, распростертой на покрывале, все еще лежит револьвер. Пианист, будто еще не до конца осознающий произошедшее, безразлично рассматривал мертвое тело, пока рядом кричали люди. Он подлетел к зеркалу, чтобы взглянуть на себя, но понял, что в нем больше не отражается. Тогда он рассмотрел свои руки и ноги. Они были точь-в-точь такие же, как обычно, но полупрозрачные. Сквозь них Дарий различал другие предметы, находящиеся в комнате. Он даже попробовал вернуться в свое физическое тело, но ничего не вышло. Кружения, о котором он слышал раньше, так и не случилось, тоннеля и врат тоже не было. Все было как всегда, но с одним отличием: он видел всех, но никто не видел его.

Не зная, что делать дальше, Дарий просто следовал за своим телом. Организацией похорон занялся Дож. Рано утром пришли гробовщики и забрали тело, омыли, привели его в порядок и одели, а потом отвезли в строящийся амбар, в который уже принесли большое кресло. Тело усадили в него. С помощью специальных стоек зафиксировали голову и придали мертвецу позу живого человека, отдыхающего в кресле. Лицо Дария загримировали, а глаза открыли, приклеив веки так, чтобы они не закрывались. Последний штрих внес Дож – он завязал на шее Дария платок, чтобы прикрыть кольцо держателя, фиксировавшего шею.

После в амбар вошел высокий тощий человек с тщательно замотанной в шарф шеей. Вслед за ним внесли большой холст и чемоданчик.

– Я не буду работать в таком холоде! – возмутился верзила. – Почему бы не отнести модель в более теплое место?

– Сколько времени вам необходимо, чтобы написать портрет моего друга в полный рост? – холодно спросил Дож.

– Хм… – художник нахмурился, – во весь рост! Такой смогу сделать за три дня.

– Боюсь, в теплом месте за три дня с телом произойдут непоправимые изменения, – вкрадчиво заметил Дож. – Вы получите двойной гонорар, теплую одежду, горячую еду, чай и кофе, если завершите портрет за два дня и в этом амбаре.

Художник задумался, но в ответ отрицательно покачал головой.

– Хорошо, три гонорара, – Дож повысил ставку. – Я слышал, вы мастер своего дела.

– По рукам! – ответил живописец. – Но с чаем пусть принесут бренди.

И работа закипела. Художник и впрямь оказался профессионалом. За сутки он позволил себе подремать от силы три часа, а в остальное время переносил образ Дария на огромный холст. Сам Дарий наблюдал за процессом, находясь за спиной мастера, замечая все большее сходство человека на холсте с самим собой. За два дня художник выпил полтора литра бренди, однако портрет к назначенному сроку был готов.

– Поразительно похож! – отметил Дож. – Он словно живой.

Похороны прошли скромно. Дож по какой-то причине не хотел шумной церемонии. Среди пришедших Дарий заметил много незнакомых людей. В крематорий внесли портрет, поставив у изголовья гроба. Дож сказал несколько слов в честь безвременно ушедшего друга, а пожилой священник прочел нужные слова. Гроб закрыли и отправили в печь. И тогда Дарий что-то почувствовал. Впервые за дни, проведенные вне тела, он испытал волнение. Пока у него была возможность видеть свое бездыханное тело, он оставался безразличен к происходящему. Но как только гроб отправили в огонь, Дарий почувствовал… страх! Он ощутил себя абсолютно голым и потерянным. Взгляд упал на портрет – вот он, привычный облик, так напоминавший его при жизни. Лишь только эта мысль промелькнула в его сознании, мгновение – и Дарий оказался внутри рамы. Страх прошел, музыкант испытал облегчение, будто обрел новый дом.

– А потом? – спросила Ева. – Как портрет оказался здесь?

– Его продали, – ответил Дарий, задумчиво наблюдая за языками пламени в камине.

– Кто? Дож?

– Нет, – призрак выглядел отрешенным, словно мыслями еще был в прошлом. – Дож вскоре умер. Портрет получили его родственники, а они выставили холст на аукцион. Портрет часто перепродавали, перевозили, пока его не приобрел один человек. Тот, у которого ты купила этот дом. Так я оказался тут.

– А что случилось с Дожем?

Дарий молчал, словно не хотел вспоминать о друге. Свечи вдруг потухли и тут же снова зажглись. Ева оглянулась в поисках источника сквозняка, но, кажется, все было закрыто. Тогда Дарий нарушил молчание:

– Он всегда любил выпить. Но после моей смерти стал пить еще сильнее. Приблизительно через месяц с ним случилась трагедия: пьяным, Дож прилег на софу и по привычке закурил сигару. Уснул с ней, но в какой-то момент выронил ее и погиб в пожаре.

Ева охнула.

– После моих похорон портрет принесли в номер Дожа, – продолжал Дарий. – Ох и досталось хозяйке того отеля! Сначала туда постоянно приходили газетчики – взять интервью у Дожа, это ж какая сенсация! А потом пожар, в котором он и умер. – Дарий сел в кресло, откинувшись на спинку. – Выпало им бед, конечно. Это не говоря уже о том, что они пережили, когда в их заведении застрелился я.

Ева молчала, пораженная рассказом. Ей сильно хотелось задать еще один вопрос.