Александр Бушков - Летающие острова

– А ее, часом, потом не сожгли? – спросил Сварог, вспомнив про Жанну Д’Арк и подивившись параллелям.

– Нет, с чего ты взял? Она стала герцогиней, кончила дни в мире и покое, в почтенных годах. Асверус родился как раз в год окончания Сорокалетней войны. Теперь баллада запрещена…

– Случайно, не за нее графа ткнули кинжалом?

– Нет, что ты. – Леверлин оглянулся и вытащил из кучи потрепанную книжечку. – За «Беседу двух пастухов о правлении короля Горомарте». Вот.

Строки эти, понятно, не понравились ни королю, ни первому министру, и кто из них послал убийцу, уже, пожалуй, не доискаться… Пойдемте? Кто там стучит?

Он открыл дверь и, чуть растерянно отступив, пропустил в комнату девушку лет девятнадцати в зеленом платье, с бляхой Бронзовой гильдии, приколотой на груди, – значит, она сама была мастером, кондитером, судя по знаку. Девушка была премиленькая. Она присела в поклоне, держа перед собой большой пакет.

– Госпожа Рита Гей, почтенная хозяйка кондитерской с Жемчужной улицы, – невозмутимо сказал Леверлин. – Госпожа Гей, простите, я оставлю вас здесь, а сам крайне невежливо покину жилище до завтрашнего полудня. Барон прибыл, чтобы отвезти меня на коллегиум министерства финансов – министр заявил, что без меня не начнут обсуждать доклад о повышении морских тарифов… Только, умоляю вас, не смазывайте замки пистолетов взбитыми сливками. И не говорите, будто я шучу. У вас удивительный дар использовать предметы не по назначению, и не спорьте. Разве не вы насыпали в камин угля? Камин – идеальное место для хранения стаканов, там их ни за что не разобьют…

– Очень почтенная дама, – сказал Сварог, когда они вышли на улицу.

– Весьма. Если бы не ее склонность кормить людей леденцами, она смело могла бы считаться дамой, безукоризненной во всех отношениях… Как тебе Ремиденум? Если возникнет нужда, спеши с принцессой сюда. Спрячем. Университет имеет право на герб, флаг и колокол, его привилегии не смеют нарушать и короли. Здесь учатся отпрыски лучших фамилий со всего континента, даже с Сильваны, никто не посмеет ввести сюда полицию или войска…

– Это прекрасно, – сказал Сварог. – Но, как я успел присмотреться, ваш университет легко блокировать и взять измором…

– Здесь можно просидеть год. Припасов хватит.

– Главная моя задача – не отсидеться, а незамеченным скрыться из города с принцессой, – сказал Сварог.

– Бежать из города лучше всего под хороший переполох, – сказал Леверлин. – Кстати, о переполохе – будь уверен, мы внесем свой вклад в шумиху вокруг коварных горротцев, укравших секрет головоломки.

– И коварного Орка.

– И коварного Орка… Жаль, конечно, что позиция оказалась нерешаемой, – у нас уже начались пари, господа студенты рассчитывали на премию и иные профессора тоже…

Бабка-гусятница печально развела руками:

– Нет, ваше величество, никак не получается. Не могу я взять в толк, где она. Вроде бы среди людей, в шумном месте, но не поймешь – мужчины это или женщины, первый раз со мной такое. Обычно определяешь по вещи сразу: что вокруг, кабак это, лавка, ученая библиотека или солдатский лагерь… Шумное место, грешное. Магией, кстати, там и не пахнет. Но что это за место – не знаю, хоть казните… С предсказанием будущего или разными штуками, помогающими при бегстве, у меня выходило обычно не в пример лучше.

Сварог угрюмо ссутулился на табурете:

– Но она в Равене все же?

– В Равене, ваше величество. Жива и здорова, не скажешь, что под замком. Паколет расстроился ужасно, когда у меня не получилось, бегает по городу, пытается что-нибудь выведать. Оно и хорошо, что его тут нет. Я пока вам наследство отдам, светлый король. – Она вытащила из сундука легкий на вид холстинный сверточек. – Чтобы со мной не сгинуло без всякой пользы. Кому и отдать, как не вам?

– Ох, опять вы… – с досадой сказал Сварог. – Тот домишко, напротив вашего, кажется, пустует? Сегодня же его куплю и посажу там охрану…

– Чему быть, того не миновать.

– Посмотрим. Сегодня же там сядет охрана.

– Сядет, сядет… – ласково, как несмышленышу, закивала ему старуха. – Но судьба моя – умереть с зимними дождями вскоре после лицезрения короля, явившегося в простом облике, и ничего тут не поделаешь. Записано так – и не чернилами писано, не на бумаге…

Украдкой вздохнув, Сварог спросил:

– Можно подыскать какие-нибудь заклинания против изобретательных горротских выдумок?

– Против всего и вся на свете, кроме вас, можно подыскать заклинания, – ничуть не удивилась бабка. – Вот только надо заранее знать, против чего идешь… Понимаете? Если, к примеру, человек не знает, что на свете существует град, как он отыщет заклятье против града? Или от меча, в жизни меча не видавши? Только сильные маги могли – но их давно повывели…

…Их встречали согласно древнему этикету, давно канувшему в забвение: двое церемониймейстеров с жезлами сопровождали коляску от ворот до парадного крыльца, с торжественными лицами шагая у дверок и время от времени возглашая:

– Благородный гость графа! Благородная гостья графа!

Один из них вызвал дворецкого, четверо графских дворян отсалютовали мечами, и дворецкий повел Сварога с Марой по анфиладе покоев, обставленных старинной мебелью, – слава богу, ничего не возглашая. Сварог подумал: «Если здесь и обитали привидения, они были столь же старомодными и чопорными, не употребляли вульгарных слов, стенали вполне благовоспитанно и не выставляли напоказ ржавые цепи». Он ничуть не удивился бы, встретив домового, обряженного в отглаженную ливрею с гербовыми пуговицами.

– Их сиятельство старый граф ждет в библиотеке, – сказал дворецкий.

– Но нам нужен молодой…

– В этом доме подчиняются распорядку, заведенному старшим графом, ваша милость, – отрезал дворецкий со столь непреклонной учтивостью, что Сварог замолчал.

Старый граф поднялся ему навстречу из-за огромного корромандельского [20]письменного стола – высокий и худой, прямой, как луч лазера, очень похожий на Леверлина, только длинные волосы совершенно седые. Подлинный аристократ – потому что выглядел величественнее любого дворецкого, а этого было невероятно трудно достигнуть. Рядом с ним стоял столь же старый человек в коричневой сутане с крестом Единого на груди – три перекладины и цветущее дерево вместо четвертой, верхней. Сварог порадовался, что не зря листал старые книги и нарядил Мару в платье до пола, фасона времен королевы-матери, – юность старого графа пришлась на эти именно бурные годы.