Александр Бушков - Летающие острова

Направился в дом, стал не спеша подниматься по внутренней лестнице, скупо, в самую плепорцию для влюбленных, освещенную керосиновой лампой, висевшей на крюке меж вторым и третьим этажами. Наконец-то добрался домой – вот именно, домой, он давно привык возводить любое временное пристанище в гордое звание дома, тогда становится не так грустно жить, наоборот, бывает чуточку веселее. Мимоходом он подумал, что настоящего-то дома, собственно говоря, философски глядя со всех точек зрения, у него никогда и не было. Нынешний замок, порхавший сейчас где-то за облаками, на эту роль что-то не годится. А вскоре и этот дом придется покинуть. Но развить эту мысль он не успел – поднялся на площадку, а там на низких перилах сидела Мара в своем натуральном обличье, закинув ногу на ногу, задумчиво поглаживая лежавшую рядом игрушку из своего богатого арсенала, больше всего напоминавшую морского ежа, бьющегося в падучей.

– Любопытно, где изволит шляться благородный лаур? – поинтересовалась она, не усмотрев на лице Сварога особой озабоченности. – А меж тем добродетель юной девы, несмотря на ее нынешний дурнушечий облик, подвергается постоянной угрозе со стороны творческого люда, так что колено означенной девы покрыто мозолями от частого соприкосновения с буйствующей плотью. Однако, смею заметить, к иной плоти дева была бы не в пример более благосклонна, буде плоть таковая недву­смысленно заявила бы свои права способом, не допускающим двойного толкования…

Сварог поднял ее с перил, и какое-то время она молчала – по чисто техническим причинам, если только уместно столь сухое определение, когда в твоих объятиях юная женщина, сводящая с ума и необычностью своей, и диким сочетанием разнообразных противоречий… вот только на шее у тебя и Странная Компания, и все отсюда проистекающее, а где-то лежит золотая статуя и кровь подсыхает на мосту…

Тонкие пальчики, способные и нежно приласкать, и моментально отправить в мир иной, скользнули ему под рубаху способом, не допускающим двойного толкования, но Сварог героически превозмог себя, отстранил ее и распорядился:

– Доклад по гарнизону.

Она моментально перестроилась, хотя и не всецело:

– Вокруг – тишина. Гарнизон частично отошел ко сну.

– Точнее?

– Хозяин отошел ко сну. Бабкин внучек отошел ко сну. Жена боцмана, по некоторым данным, читает очень вольному топору наставление по морскому делу. Граф Леверлин до сих пор беседует с ее высочеством о придворном этикете. Одним словом, все при деле. Одна я сторожу, как верный солдат… или как дура.

Сварог усмехнулся. Относительно Делии и Леверлина он и сам третий день питал стойкие подозрения. Вообще-то ее последнего любовника не так давно убили у нее на глазах… Ну да будем реалистами. Принцессы – своеобразный народ. А лучшего способа отвлечься от всех горестей и не сыщется, пожалуй.

– Если милорд соизволит расстелить здесь свой плащ, нет нужды идти в комнаты.

– Ты серьезно или притворяешься? – спросил Сварог, распустив шнурки плаща и сбросив его на пол. Лег, оперся на локоть и устало зажмурился.

– Насчет чего? – Она перестала расстегивать платье.

– Так спокойна и безмятежна…

– А что тебя удивляет? – искренне изумилась Мара, опускаясь рядом. – Согласна, положение не из веселых, но дулом в спину пока что не тычут. Что-нибудь придумаем, ты у нас по этой части мастак…

Сварог покосился на нее. Она закинула голову, опустила длинные загнутые ресницы, приоткрыла рот – безмятежно ждала поцелуя. Детский возраст – это детский возраст. Ребенок ни за что не поверит в собственную смерть – особенно когда вокруг наблюдаются сплошь чужие…

– Возможно, мы завтра уйдем, – сказал Сварог.

– Куда? – Мара мгновенно открыла глаза. Он кратко изложил.

– Гениально! – Мара обхватила его за шею и звонко расцеловала. – Я всегда верила, что ты у меня великий полководец.

– Может, там и нет хода…

– Должен быть, раз он нам так нужен, – сказала Мара. – Монашеские братства – сплошные кладези секретов, их даже Гаудин опасается раздражать… Вина принести по такому случаю?

– А когда оно мешало? – хмыкнул Сварог. Она гибко выпрямилась, запахивая платье. И тут же неуловимым движением подхватила с перил своего стального ежа, замерла, моментально обернувшись готовой к прыжку дикой кошкой. Сварог вскочил, выхватил пистолет. Сам он не слышал ни единого постороннего звука.

– Идет, – шепнула она. – Один.

Сварог нашел стволом пистолета бесшумно ступавшую вверх по лестнице грузноватую фигуру. А мигом позже узнал. Мара тоже. Слегка растерянно покосилась на Сварога.

Барон Гинкер в строгом темном камзоле, опустив руки по швам, глядя перед собой, поднимался по ступенькам беззвучно, как дым. Что-то с ним было не так. Мара отступила на шаг, медленно, без единого лишнего движения, словно перелилась, перетекла в сторону упругая капелька ртути.

Теперь и Сварог понял. Керосиновая лампа светила барону в спину, хоть и тускло, слабо – но от каменных перил легла негустая тень, а вот барон совершенно не отбрасывал тени. Он поднимался, медленно и бесшумно, прижав руки к бокам, как исправный солдат на смотру, глядя перед собой, вышел на площадку, теперь их разделяли шесть-семь ступенек лестничного пролета, и Сварог увидел, что барон бледен, как стена, а в правом виске у него чернеет дыра с опаленными краями. Глядя иным, магическим зрением, видел перед собой то же самое – призрака с простреленным виском. Поднял было пистолет, но тут же вспомнил, что серебро не способно причинить призраку вреда и сам призрак никому не способен причинить вреда – разве что порой своими речами, но тут уж вина не его, потому что истины, изрекаемые иными призраками, вовсе не ими самими придуманы…

Барон остановился пятью ступеньками ниже, поднял голову. В глазах – ни малейшего отблеска мысли.

– Что случилось, барон? – произнес Сварог, удивившись, сколько буднично звучит его голос.

– Они ломились в кабинет, – произнес барон странно глухим голосом, словно бы это были и не колебания воздуха, а нечто иное, воспринимавшееся не слухом, а мозгом. – Засовы уже поддавались. Я выбрал меньшее зло. Нельзя было попадать к ним живым.

– К кому? – спросил Сварог. Кто мог ломиться в кабинет к протектору столицы? Разве что Багряная Палата…

Барон молчал. Лампа вдруг вспыхнула ярче, заколыхались тени, наливаясь чернотой. Высоко над головой в незастекленном окошечке свистнул ветер – неприятно, шипяще.

– Закажите по мне заупокойную, – сказал барон. – Именем Творца.

– Хорошо, – сказал Сварог. – Если вы мне расскажете, что происходит во дворце. Кто прячется за сценой.

Барон молчал, глядя умоляюще.

– Что они от вас хотели? – спросил Сварог.