Татьяна Герцик - Серебро ночи. Примум. Книга 3

Феррун поднялся и обвел замерших людей пронзительным взором.

– Я сын последнего короля Терминуса Адэлберто Седьмого – Феррео, оставленный на этом самом троне пять веков назад смертельно раненым и перенесенный магическим троном в нынешнее время. Править я буду под именем Феррео Пятого. Династия королей Терминуса возрождена! – по залу гулким эхом пронеслись слова короля.

Люди очнулись от транса и закричали:

– Да здравствует король!

Феррун спрыгнул с трона и подозвал кардинала:

– Мне нужно с вами поговорить! – Попытавшейся отойти Марти сказал: – Ты тоже идешь со мной. – Подошедшему к нему Беллатору он приказал то же самое.

Но тот его остановил, когда Феррун уже хотел выйти из зала:

– Для начала нужно разобраться с придворными, выше величество. Вы уедете, а они примутся снова устанавливать свои порядки, вернее, бесчинства. Мне некогда с ними разбираться, да и не по чину.

– Да, точно! – Феррун повернулся и громко приказал: – Сэр Абтерно, подойдите ко мне!

Хранитель королевской печати с опаской поклонился. Этот новый король его и пугал, и бесил. Еще недавно он был пусть и опасным воином, но, по сути, никем. А теперь вдруг стал властителем всего Терминуса. И дворяне, до этой поры никому не подчинявшиеся кроме своего же Совета, вдруг стали зависимы от вчерашнего сорвиголовы.

И тот оправдал его опасения:

– Все последние указы моего отца написаны вашим предком, сэр Абтерно. Первый мой указ будете составлять тоже вы. Итак, пишите!

Хранитель суетливо вытащил из привешенного к поясу мешочка, как обязательные атрибуты его должности, бумагу, перо с чернилами и приготовился записывать новый указ короля.

– Приказываю все синекуры в королевском дворце упразднить. Всех лиц, занимающих их, отправить в собственные имения. А сэра Гарудана, посмевшего назвать меня ничтожеством, лишить дворянства и выпороть на дворцовой площади, как обычного простолюдина.

– Мы против! – аристократы, все еще не понявшие, что вольная жизнь кончена, обступили Ферруна сплошной стеной, угрожающе сжав кулаки. – Вы не имеете права этого делать! Мы дворяне и защищены дворянским кодексом! Мы не позволим!

– А кому вы можете помешать? Мне? – Феррун чуть качнул головой, и придворные вдруг обнаружили, что лежат пластом у его ног, уткнув носы в ледяной каменный пол, не в состоянии оторвать от него своих голов. – И как самочувствие? – с прежней ехидцей спросил он и небрежно указал: – Полежите, пока не уразумеете, кто вы и кто я, потом можете убираться на все четыре стороны! И впредь не смейте мне указывать, что я могу, а что нет!

Подозвав сотника, приказал вывести бывшего сэра, а ныне простолюдина Гарудана на площадь и выпороть.

– Думаю, двадцати пяти плетей достаточно. Потом отпустить. Поскольку у него больше нет ни имения, ни состояния, то ему одна дорога – в услужение к кому-нибудь. – И обратился к Беллатору: – Я ничего не забыл?

– Дел очень много, ваше величество, – поклонился тот. – Я предлагаю заняться ими незамедлительно.

– Сначала мои дела, потом твои, – категорично заявил Феррун. – Справлялся же ты как-то без меня, значит, справишься и впредь. И возьми корону!

Сняв ее, он вынул Серебро ночи и снова повесил амулет себе на грудь. Камень сверкнул, но больше никак себя не проявил.

В кабинете Беллатора Феррун взял Мартиту за руку и твердо сказал:

– Я хочу жениться на этой девушке. Что скажете? Ты согласна, Марти?

Она захлюпала носом, ничего не отвечая, чувствуя себя как в диком нереальном сне, который во-вот рассеется. Но за нее ответил кардинал:

– Это невозможно. Во-первых, вы уже женаты, ваше величество, и все об этом знают, а во-вторых, увы, но Марти незаконнорожденная.

– Второе меня совершенно не волнует, – Феррун привычно фыркнул. – А вот с Амирель нужно подумать, как поступить. Ну не с ней, конечно, а с нашей мнимой женитьбой. И даже не мнимой, а по обычаям чужой языческой страны.

– Да, вам придется совершить обряд в храме, – кардинал не видел нужды идти на поводу новоиспеченного короля. – Но с Амирель.

Феррун вспыхнул и упрямо склонил голову.

– Вы, похоже, плохо слышите, ваше преосвященство, – сказал он тихо, то так, что у кардинала, да и Беллатора с Мартитой задрожали руки от страха, – я пойду в храм с Марти, а те, кто вздумает мне помешать, горько об этом пожалеют.

Кардинал попытался вздохнуть, и не смог. Бледнея, он опустился в стоящее неподалеку кресло и жалобно сказал:

– Ваше величество, но вы отказываетесь от своих же собственных слов! Ведь вы всем говорили, что женаты на Амирель!

Феррун снисходительно на него посмотрел.

– Не собираюсь я ни от чего отказываться. Амирель – моя сестра, мы с ней так похожи, что ни у кого не останется сомнений, особенно после показа наших портретов из королевской галереи. А уж вы сами думайте, как заявить о нашем родстве без лишних вопросов и народного возмущения. Кстати, наш с ней брак физически не подтвержден, так что по сути мы никогда не были супругами.

Кардинал вдруг понял, что перед ним настоящий король, возражать которому не было никаких сил. Наоборот, хотелось выполнить его приказание как можно быстрее и как можно лучше.

– Хорошо, я посоветуюсь со своими доверенными советниками, – он принялся растирать сдавленную спазмом грудь.

Феррун кивнул.

– Советуйтесь, но недолго. Завтра мне придется уехать, и я хочу уехать женатым человеком, – после чего положил руку на плечо старика.

Кардинал выпрямился, сразу почувствовав себя лучше.

– Я подготовлю обряд, ваше величество, – благодарно произнес он и поднялся. – Я еду в свою резиденцию и завтра вернусь с готовым ритуалом. Где вы будете венчаться?

– В королевском храме, конечно. Там, где венчались все мои предки, – Феррун не понимал, как можно спрашивать о таком.

– Тогда вам нужно приказать привести его в порядок, он давно заброшен, – напомнил кардинал и откланялся.

Мартита непонимающе смотрела на Ферруна. Ей казалось, что она все еще спит, и этот сон, пусть и восхитительный, был все же совершенно неосуществимым. Она даже прикрыла глаза, чтобы отрешиться от всего и хоть немного прийти в себя.

– Ты очень устала? – на ее плечо легла горячая рука, побуждая проснуться.

Она открыла глаза, ожидая увидеть одну из нянек. Но это был насупленный и озабоченный Феррун.

– Нет, – она потерла пальцем висок. – Просто никак не могу прийти в себя. Все это так странно…

– Что странно? – ласково улыбнувшись, спросил он.

От его улыбки, неожиданно такой доброй и обаятельной, стало легко на сердце. Почему он никогда не улыбается? Тогда все сердца были бы его. Смущенно улыбнувшись в ответ, она признала:

– То, что вы король. Нет, я знала, что рано или поздно это случиться, но все равно оказалась не готова к такому чуду. Колокола, волшебный трон, лежащие на полу аристократы…