Юлия Макарова - Сибил

Ума тем временем сделала уже не один круг, и с каждым шагом становилась все грустнее, а потом вдруг вообще принялась смахивать что-то со щек. Плачет – понял Артон и помрачнел. Не хватало еще, чтобы Ургана узнала об этом.

Артон вздохнул и вышел на улицу. Сделав вид, что идет куда-то по делам, он словно впервые увидел девочку.

– Госпожа Ума? Почему вы здесь, дождь вот-вот начнется?

Девочка поспешно отвернулась от него, но предательски шмыгнула носом.

– А где Даур? Вы его не видели? – поинтересовался воевода.

И от его сочувствующего тона обида и злость вдруг черной волной захлестнули маленькое сердечко. Ума, сама не соображая, зачем это говорит, выпалила:

– Да не знаю я, где ваш Даур! Опять, наверное, ушел в дальний лес к своей этой…

Спохватившись, что выболтала лишнее, девочка осеклась, не договорив, но Артон уже услышал то, что услышал.

– В какой дальний лес? К кому?! – его удивлению не было предела. Могучее сердце качнуло кровь и замерло от странного предчувствия, словно воевода оказался на краю бездонной пропасти и даже занес ногу над ней.

Но Ума только дернула плечом, и, вспомнив вдруг, что по своему положению имеет право ничего не объяснять воеводе, почти бегом помчалась прочь.

Артон, с трудом вздохнув, смотрел ей вслед и судорожно соображал, что такого не договорила девчонка.

Когда чуть позже Даур поднялся на крыльцо, отец с грозным видом встретил его в дверях.

– Где ты был?

– Там, – мальчик неопределенно махнул головой.

– Там – это где? – глаза Артона недобро сощурились. – Что-то слишком часто ты стал бывать… ТАМ!

Сын молча смотрел на него, и этот прямой взгляд и то, что Даур не сделал ни малейшей попытки оправдаться, разгневали Артона еще больше. Он гневно сверкнул глазами и шагнул к мальчику.

…Звонкий свист разрезал воздух, тонкая витая плеть опустилась на спину Даура, безжалостно вспарывая полотно рубахи и оставляя на смуглой коже кровавую борозду. Но брошенный сильной отцовской рукой на землю, Даур даже не вскрикнул.

– Я ли тебе не говорил никуда отсюда не ходить?! Никогда!

Новый взмах плети и обжигающая боль!

– Никуда! – И снова свист и боль!

– И ни с кем за стенами Города не говорить! Забыл?! Или тебе отцовские слова не указ?!

Фьють! Даур сжал зубы, сдерживая стон.

– С кем ты там виделся?! С кем ты там дружбу завел? Знаешь ведь, что нельзя! Знаешь ведь? Ну, а если не знал, теперь будешь знать! И помнить будешь!

И так – взмах за взмахом, удар за ударом, под нравоучительные высказывания отца – плеть, посланная его рукой, уродовала молодую кожу. И ни капли жалости, даже, наоборот, как будто еще больше злости от того, что это его собственный сын вышел из повиновения.

От боли перед глазами поплыли красные круги. Неизвестно сколько длилась бы эта беспощадная порка, но откуда-то издалека вдруг раздался пронзительный крик:

– Не-е-ет!!! Не смей!!! Хватит!!!

Девичья фигурка бесстрашно скользнула между отцом и сыном и закрыла собой истерзанного Даура. Артон охнул и едва успел отвести занесенную для нового удара плеть. Он откачнулся и чуть не упал, с изумлением глядя на Уму, опустившуюся на колени перед его сыном.

Девочка плакала, и ее распластанные над Дауром руки дрожали. Она словно крыльями, пыталась укрыть его от плети и от боли, что та несла за собой.

– Госпожа Ума… – прошептали ставшие вдруг непослушными губы Артона. Глаза его, страшно вытаращенные, словно готовые вот-вот вывалиться из орбит, смотрели на девочку.

– Даур, Даур, прости меня, – сглатывая слезы, шептала Ума. – Это я сказала, что ты уходил… Прости… Я не знала, что он так… с тобой…

Мальчик чуть шевельнулся.

– Госпожа Ума, я просто хотел наказать его за непослушание! – проговорил Артон хрипло.

Несколько секунд Ума молчала. Потом медленно выпрямилась и чуть повернулась к воеводе.

– Прочь отсюда! Если еще хоть раз… В яме сгною!!! – с недетской свирепостью проговорила она сквозь стиснутые зубы.

Артон откачнулся от нее, сделал шаг назад, потом медленно развернулся и пошел прочь.

Тяжелая темная туча наконец доползла до Города, и первые капли дождя большими прозрачными бусинами упали на землю.

Через секунду прохладная влага ринулась с небес сплошным потоком. Дождь моментально намочил истерзанную спину Даура и принялся смывать с нее кровь и окровавленные лохмотья рубахи.

Ума, по-прежнему сидя на земле, горько плакала. Разошедшийся не на шутку ливень смешивал ее слезы с раскисшей грязью…

14

Ночью разразилась гроза. Невиданной силы, видимо, последняя в этом году, она словно пыталась доказать всем, что она ещё имеет силу, и сила эта не ведает никаких границ. Дождя почти не было, но гремели такие разряды, что земля вздрагивала от их ударов, а молнии сверкали так, будто собирались испепелить все вокруг.

Ургане не спаслось. Сначала она ворочалась в своей постели, потом встала, накинула на плечи меховую накидку и села на медвежью шкуру, разложенную перед горящим даже ночью очагом.

Ургана не любила осень. Она всегда напоминала ей о неизбежном увядании. А этого Ургана не хотела признавать ни в каком виде – ни в пожухлой траве, ни в опадающей листве, ни в первых морщинах на лице даже самой хорошенько женщины. Ургана собиралась жить очень долго и ни в коем случае не становиться старой и дряхлой.

И пока вроде бы все шло хорошо, все получалось. Правда, пришлось немного покривить душой и завести дружбу с чёрными силами. Но зато у неё до сих пор были силы, была красивая гладкая кожа и гибкое тело. А самое главное – у неё была ВЛАСТЬ. А власть давала и силы и все остальное!

Ургана согрелась у огня, расслабилась и прилегла на огромной шкуре. За стенами дворца неистовствовала стихия, но правительница почти не обращала на неё внимание. Даже, наоборот, с каждым жутким всплеском молнии, с каждым оглушительным ударом молнии, Ургана начинала чувствовать томление плоти. Оно родилось крохотной точкой где-то внутри, а потом стало разрастаться и растекаться по телу горячей волной. Такое с правительницей бывало крайне редко. Она не была большой охотницей до мужчин, а в последнее время ей вполне хватало редких встреч с Кером. Редких – оттого, что, даже удовлетворяя свои желания, Ургана никогда ни могла расслабиться с ним полностью. Хотя, видимо, дала один раз слабину, не проконтролировала ситуацию… И вот, получите результат – бегает теперь по земле эта девчонка, нежданная и не очень нужная… Если честно, то Ургана даже не пыталась полюбить дочь. Она просто приняла её появление, видела Уму каждый день, но как-то все мельком, невзначай…

Керу она так и не сказала, что этот ребёнок – его дочь. Хотя он, кажется, понял это почти сразу, но, тем не менее, и вида не подал. Ну, подумаешь, родилась там какая-то девчонка. Ну и что из того? И вообще, они оба, не сговариваясь, отнеслись к появлению Умы так, словно это котёнок родился, а не человек. И прошло довольно много времени, прежде чем Ургана вообще стала хоть немного обращать на неё внимание.