Купава Огинская - Ловец солнца

Кайден прижал уже порядком окровавленный платок к разбитой губе.

– Ты! Сбросил! Меня! С поезда! ТЫ!

Она ругалась и отчаянно вырывалась, пока не закончились силы. Кайден терпеливо ждал. Его забавляла злость Евы… особенно весь перечень того, что она сделает с ним, как только освободится.

Когда она охрипла и окончательно выбилась из сил, Кайден подошел ближе и присел на корточки рядом с постелью. Ева напряженно следила за ним сквозь спутанные волосы и хрипло, надсадно дышала.

Ей было жарко и не хватало воздуха. Кисть руки, которой она с таким удовольствием отбивала внутренние органы Кайдена, пульсировала болью. Совсем недавно хрустели вовсе не его ребра, не повезло ее запястью.

– Успокоилась? – спросил он, рассматривая Еву с неподдельным интересом. Впервые с момента ее появления Кайден по-настоящему ее увидел. – А ты забавная. И бьешь больно… училась где-то?

– Два года… – прохрипела она, – на бокс ходила.

Ей нужно было место, где она сможет выпускать пар, не попадая после этого в отделение полиции. Бокс оказался лучшим вариантом, какой она нашла.

– Успокоилась наконец? Можно тебя освободить?

Ева невольно подобралась, готовая вновь броситься, как только получит свободу. Пусть сил почти не осталось, зато дури было хоть отбавляй… а потом, стоит только немного потерпеть, откроется второе дыхание. Но случайным движением она потревожила пострадавшую руку, тихо ругнулась и расслабилась.

Драться не было смысла. У Кайдена вместо тела будто стальной каркас был: скорее себе навредишь, чем ему. Ева решила отступить, пока не найдет что-нибудь достаточно тяжелое и крепкое, чтобы вернуться к вопросу ее убийства.

– Успокоилась, – выдохнула она.

– Урок усвоила?

Ева скрипнула зубами, но кивнула.

Получив свободу, она отползла в угол, баюкая пострадавшую руку. Кайден, заметив это, качнулся вперед.

– Поранилась? Дай-ка посмотреть.

– Не приближайся!

Он удивленно моргнул и медленно опустил протянутую к ней руку.

– Я всего лишь хочу помочь.

Ева не смогла сдержать язвительного смешка. Совсем недавно он сбросил ее с поезда, а теперь обеспокоился здоровьем? Да кто в это поверит?

– Это всего лишь вывих. Ничего непоправимого. Само заживет.

Настаивать Кайден не стал, только предупредил:

– Постарайся не тревожить травму некоторое время, так она заживет быстрее.

Поддернув рукав, он показал уже здоровую руку с подсохшими, не до конца стертыми кровавыми разводами. Ту самую руку, за которую Ева отчаянно цеплялась.

– Сейчас мы вне времени, что дает некоторые преимущества.

Она затаила дыхание и приготовилась ждать.

Первой зажила разбитая губа Кайдена. Следом – ее рука.

– Теперь-то наконец мы можем позавтракать? – спросил он, пока Ева озадаченно крутила кистью. Боль ушла.

– Завтрак… – повторила она рассеянно. – Пожалуй, я бы поела.

Кайден распахнул дверь и первым вышел в коридор. Он недовольно заворчал, когда Ева окликнула его.

– Подожди. Ты сказал, что люди в поезде не будут реагировать на что-то, что не случалось с ними до смерти, так?

– Верно.

– Даже если я перетряхну их вещички?

– Что ты задумала?

Ева пальцами расчесывала спутанные волосы, чтобы заплести их в косу.

– Не могу же я все время ходить в этом. Мне нужна нормальная одежда.

Кайден прищурился:

– Яхве правда вытащил тебя из другого мира? – Он шагнул ближе. – Маэви, сестренка, это не ты?

– Кто? – опешила Ева. – Подожди, у тебя и сестра есть? Не только брат… а сколько вас всего в семье?

– От одной женщины нас было трое, – ответил Кайден. – Но у отца был гарем. И почти каждая из его наложниц исправно рожала.

Он почувствовал некоторое… разочарование. Ночью, когда Яхве только призвал новую девушку и она повела себя необычно – вместо того чтобы плакать и умолять, попыталась сбежать, – Кайден разозлился. Посчитал, раз с самого начала с ней такие проблемы, то дальше станет только хуже.

Наутро, когда она так и не вернулась, хотя он был уверен, что никто дверь ей ночью не откроет, сколько бы та ни стучала, заинтересовался. Если бы девчонка попыталась спрыгнуть с поезда, то вернулась бы обратно в постель, ровно в той позе, в которой ее в этот мир принес Яхве. Но ее не было.

Кайден даже несколько раз выглядывал в коридор, чтобы убедиться, что она не сидит под одной из дверей.

В ресторане злость вернулась: вместо того чтобы смириться со своим положением, Ева пыталась найти лазейку, чтобы избежать смерти. Тогда он сорвался и решил наглядно показать ей, насколько она беспомощна…

И все же после смерти, вместо того чтобы оцепенеть от ужаса или биться в истерике, Ева напала на него.

Тогда-то Кайден и заподозрил неладное. На такое была способна только его сестра. В душе затеплилась надежда, что всем на островах надоело наблюдать за его страданиями и ему дали шанс наконец завершить наказание.

Ради Маэви он мог не задумываясь пожертвовать жизнью. Это было не так уж сложно, однажды он уже умер ради сестры.

Ценность ее жизни была прекрасно известна Кайдену.

Но это оказалась не Маэви. Всего лишь странная девчонка, мало чем похожая на предыдущих, словно Яхве выкрал ее из другого мира, не из того, откуда добывал девушек раньше.

Кайдену не помогали с наказанием. Всего лишь показалось.

– Делай что хочешь, – сказал он. – Я на завтрак.

Он отправился направо, она – налево. Но не пройдя и двух шагов, Ева обернулась и неуверенно позвала его. Странное имя цеплялось за язык.

– Кайден?

– Чего тебе?

– А закажи мне тоже что-нибудь. Я надолго не задержусь. – Она нахмурилась, вспомнив кое-что важное. – Только учти: у меня нет денег.

– Здесь в них нет нужды.

Он ушел. А Ева еще какое-то время стояла на месте, задумчиво глядя ему вслед.

Этот пугающий человек не задумываясь убил ее. И без сомнений убил бы еще раз, окажись у него такое желание или будь в этом необходимость.

Еве не нравилась сложившаяся ситуация и то, что она оказалась зависима от такого опасного человека.

«Не человека, – поправила она себя мысленно и тяжело вздохнула. – И это еще хуже».

Происходящее все еще казалось ей немного нереальным, но Ева уже начинала привыкать к мысли, что она попала в новый мир и ей придется в нем как-то выживать. Можно сказать, в ее жизни почти ничего не изменилось. До восемнадцати лет она выживала как могла в родительском доме, пока не поступила в университет и не смогла наконец сбежать из той старой, обветшавшей квартиры с отклеившимися обоями, вздувшимся линолеумом и стойким запахом алкоголя. Сколько бы Ева ни держала открытыми окна, ей никогда не удавалось выветрить его до конца. Старые оконные рамы с облупившейся краской она тоже помнила. Стекло в одном из них было заменено на кусок фанеры – в особенно неудачный день Ева пробила его своей головой.