Яна Орнави - Осколки

– При том, что мне это не удалось. Когда ты умчалась, я пыталась тебя отыскать, но не сумела. Даже тогда, когда приложила к этому все свои силы, – у меня этого не получилось; видно, ты полностью научилась скрывать себя и всё, что с тобой связно, верно? А вот у него вышло. Не знаю, как, но здесь явно не обошлось без могущественной персоны, которой ты тоже понадобилась.

Лив застонала и сползла вдоль камина, зарывшись руками в волосы. Инга подошла и присела рядом с ней.

– Почему они все не хотят оставить меня в покое? – тихо спросила Лив, опустив голову на колени.

– Ты прожила несколько лет в абсолютном спокойствии – разве этого мало? Любой из нас, кто сейчас бы встретил тебя, умер бы от зависти, узнав об этом. Эливия Вертас – и вдруг обычная, спокойная человеческая жизнь. Разве не удивительно? – улыбнулась Инга и положила ей руку на плечо. – Так или иначе, это должно было произойти. Мне жаль, что тебе пришлось увидеть его снова; но знай – я буду рядом с тобой до конца, если ты захочешь.

– Спасибо, – Лив обняла подругу и от души прижала её к своему сердцу.

Они проболтали до самой зари, под аккомпанемент прекрасного винного напитка. Под конец, когда Лив уже начала засыпать, а Инга убирала осколки с пола, девушка открыла глаза и сказала:

– В последнее время мне снятся странные сны. Они очень реалистичны, но я не могу в них разобраться. Всё это сопровождается сильными головными болями, которые продолжаются дня два, пока сон не забудется окончательно. Как думаешь, почему?

Инга замерла с полотенцем в руке. Через некоторое время она ответила:

– Наверное, ты слишком много работаешь и сильно устаёшь – поэтому такая неразбериха в голове.

– Наверное, ты права, – сонно пробормотала Лив и уснула.

Инга выдохнула и выпрямилась. Беспокойство не утихало в её груди, пока она смотрела на спящую подругу.

– Невероятно, что она так изменилась. Плохо только то, что может её переломать заново, – не заметив, что она сказала это вслух, Инга покачала головой. Собрав наконец осколки и избавившись от них, девушка укрыла Лив пледом и покинула комнату, оставив огонь в камине медленно потухать.

За окном тёмная ночь поглощала все звуки и закрывала звёзды. Даже луна не светила уже столь ярко, будто была чем-то опечалена.

Огонь в камине уже потух, лишь редкие угольки ещё продолжали тлеть, когда телефонный звонок раздался в голове колоколом. Нашарив мобильник, Лив поднесла трубку к уху.

– Где тебя носит, чёрт побери? Планёрку пришлось проводить без тебя! Проект по квартире клиента не двигается – люди не хотят без тебя работать! – раздался в динамике громовой голос её шефа. – Не берёшь трубку! Алло, ты вообще меня слушаешь??

– Питер, не кричи. Я заболела – попала вчера под дождь и простудилась; было поздно, поэтому не стала звонить. – голос Лив с похмелья звучал с хрипотцой, так что казалось, будто у неё действительно сильнейшая ангина.

– Оу, неловко получилось. Но и меня пойми: ты отсутствуешь, а подчинённые боятся тебя больше, чем меня, поэтому работают спустя рукава – где это видано? – сокрушался, но уже более тихим тоном, Питер.

– Что ж поделать, если я покупаю им сладости, а ты только раздаешь пинки, а не премии, – со смешком ответила ему Лив.

– Ну, началось, сейчас ещё о повышении зарплаты будешь ратовать…

– Буду, если ты готов на это согласиться.

– Чёрта с два! Хорошо, я найду тебе кого-нибудь на замену. Но в следующий раз предупреждай. Выздоравливай, – с этими пожеланиями начальник отключился.

Лив отбросила телефон и со стоном потянулась. Из-за сна в кресле все тело ломило. Встав и хорошенько вытянув руки вперед с наклоном до щелчка, она почувствовала облегчение. Немного встряхнувшись, огляделась: за окном уже вовсю светило солнце, а следов дождя не было заметно; разве что непросохшая дорога и размытый гравий напоминали о непокорной стихии.

Она оглядела себя. Мятый костюм, на теле следы от неудобного сна; дотронувшись до прически она поморщилась – локоны превратились в подобие распотрошённого гнезда дикой птицы. «Может, расческа ещё исправит этот ужас?» – подумала она, как внезапно в глубине дома раздался грохот. Лив резко повернулась на звук и услышала поток ругательств от нарушительницы тишины: ей оказалась Инга. Лив пошла в сторону кухни, откуда и был шум.

– Арчи, убери свою тушу! Я не могу собрать этот ужас из-за твоей наглой морды! Кому говорю, уйди! – Инга пыталась отогнать угольно-чёрного лабрадора от разбитой чашки, в осколках которой были бутерброды. Зайдя на кухню, Лив не смогла сдержать смеха: картина была комичная.

– Оставь псу завтрак. Видишь, как он ему нравится – даже осколки не мешают: вон с какой аккуратностью отодвигает их, – со смехом сказала Лив.

– Когда собака аккуратнее меня, – сказала Инга, закатив глаза. Лив разразилась новым смехом. – Тебе смешно? Посмотри, какое чудовище я откормила – теперь даже с места не сдвинуть, только трактор вызывать, – пыхтя, продолжила Инга, – поранится ведь, жалко дурака.

– Хорошо, помогу тебе. Арчи, ко мне! – позвала Лив, слегка присвистнув.

Пес поднял голову и посмотрел на нее.

– Арчи, ко мне, – повторила Лив, изменив интонацию в голосе. Лабрадор беспрекословно подчинился. Инга, чертыхаясь, завершила уборку; выкинула бутерброды в миску пса.

– Надо же! Он меня так не слушает, даже сейчас, как тебя, – удивленно сказала она.

– Просто ты его разбаловала. Он знает, что любовь в тебе победит и наказания не последует, если проступок не слишком серьёзный. От меня же снисхождения не будет – он это чувствует. Животные чувствуют куда больше нас с тобой, – ответила Лив с улыбкой.

– Избавь меня от подробностей. Не успела проснуться, уже умничаешь, – проворчала Инга

– Да ладно тебе, не бурчи. Пока ты будешь занята завтраком, я могу принять душ? А то выгляжу как первокурсница после вечеринки.

– Естественно, ты ещё спрашиваешь! Как пройти в ванную помнишь?

– Кажется, да, если ты не перенесла её в другое место.

– Тогда иди, я сейчас уберу здесь и принесу тебе полотенце.

Лив отправилась в ванную. Дом был таким же, каким она его помнила: красное дерево приятно радовало глаз, тёмно-шоколадные тона интерьера были к месту – ей ли не понимать! На стенах висели фотографии, картины, даже какие-то фразы на простом листе бумаги, помещённые в рамку. Одна из них привлекла её внимание: ровная цепь знаков на незнакомом ей языке, помещённых на пергаменте, была настолько красива, что она залюбовалась ей. Внезапно вспышка головной боли ударила по ней настолько сильно, что она упала на колени. Боль, неожиданно появившаяся, так же неожиданно исчезла. Пошатываясь, она встала на ноги. По коридору уже слышались торопливые шаги Инги.