Вольга Медейрос - Жертвуя малым. Том 2

– Я рад бы, – отвечал меж тем Шабо рассудительно. Он помолчал еще, и Риша услышала, как он аккуратно ставит чашку на столешницу. – Но времени не осталось. Я готов упомянуть Коралл в завещании как мою жену, и она получит долю наследства наравне с другими родственниками.

– Чтобы составить завещание, тоже нужно время, – с недовольным кряхтением возразил потенциальный тесть. – А свадебный ритуал проведет твой отец.

– У Нортии есть готовые бланки с печатями, а сама она – послушница Подземного культа и обладает всеми полномочиями, чтобы заверить мою волю как официальное лицо, – не меняя почтительного тона, объяснил Шабо. – И мы можем сделать это прямо сейчас, сегодня, в отличие от предсвадебной волокиты, которая потребует вовлечения третьих лиц.

– Я могу послать за твоим отцом тот час же, – не сдавался отец Коралл.

– Речь не о нем, – сухо парировал Шабо, не сумев сдержать эмоций. – Я говорю о брачном контракте, который нам придется составлять, ведь на моем иждивении находится несовершеннолетняя родственница, чьи интересы нельзя не учитывать.

– Но ведь твой… ваш отец… – тесть потерял уверенность.

– Он отказался от родства, – перебил его Шабо. – Я – единственный законный опекун моей незрячей младшей сестры.

Повисло молчание. Риша кожей чувствовала, как собравшиеся разглядывают ее; ей сделалось страшно неловко. Никогда прежде Шабо не позволял себе такой бестактности по отношению к ней. Но он разыграл сильную карту – пожалуй, самую сильную из всех, которые у него были.

Табаком запахло сильнее – Риша слышала, как отец Коралл сопит, усиленно раскуривая трубку. Наконец, он сказал:

– Я удочерю твою сестру, если ты согласишься немедленно подписать брачное соглашение.

Его жена протестующе ахнула, а законная дочь шепнула на выдохе: «Папа, не надо».

– Я готов подписать все бумаги тот час же, – твердо сказал потенциальный тесть Шабо.

Риша повернулась к брату лицом. «Не вздумай», – очень хотелось сказать ей или хоть как-то намекнуть; вместо этого она взяла его за руку. Шабо сжал ее ладонь – вначале вяло и задумчиво, потом хватка его стала крепче. Поздно поняв, что жест был лишним, Риша набрала воздуха, чтобы вмешаться, когда он сказал:

– Хорошо. По рукам.

Оружие Шабо оказалось использовано против него самого.

Раздумывая, как бы, не обижая гостей, объяснить брату, что от него требуется, Риша проворонила смену настроений в комнате. Родители Коралл заметно расслабились, но, как ни странно, спокойнее от этого не стало. Предгрозовое напряжение по-прежнему витало в воздухе. Котенок, чувствуя его, зашипел, как вскипевший чайник. Риша слишком поздно сообразила, откуда оно исходит.

– Нортия, принеси, пожалуйста, документы, – обратился Шабо к Ришиной помощнице.

– А ты точно уверен? – склочным голосом спросила она.

Шабо не ответил (может быть, кивнул), все так же крепко сжимая сестрину ладонь. Вместо него суховатым тоном заговорила мать невесты.

– Любезная дева, будьте добры, делайте, что говорят. Зятек ведь ясно выразил свое намерение, а остальное вас не касается…

– Ах, не касается!… – возмутилась Нортия, но Шабо перебил ее, вставая:

– Пойми, я должен позаботиться о сестре!

Нортия непримиримо фыркнула.

– В конце концов, это уже переходит все границы! – воскликнула мать Коралл и – под тихие протесты дочери – тоже поднялась на ноги. – Зятек, ты совершенно не должен объясняться перед этой сеньоритой, она здесь всего-навсего постороннее официальное лицо. Скажи мне, где документы, я сама принесу их!

– О нет, не говорите, так, пожалуйста, – взмолился Шабо, и Риша поняла, что они оба окончательно утратили контроль над ситуацией. – Нортия – наша близкая подруга и помощ…

– Постороннее лицо?! – взбеленилась Нортия. – Это я-то?! Да как ты смеешь, гадкая плебейка!.. Шабо, скажи им, какое я постороннее лицо!..

Мать Коралл лишилась дара речи от неожиданной атаки, а Шабо – судя по звукам борьбы – пытался совладать с разбушевавшейся Нортией. Отец Коралл наклонился к поникшей на хозяйском месте Рише и доверительно спросил ее:

– На что так негодует сия почтенная девица?

– Нортия – наша драгоценная подруга и помощница… – начала было Риша излагать спасительную полуправду, но в это время к матери Коралл вернулись силы и возмущение.

– Прошу вас, граждане, – решительно обратилась она к бесшумно стоящим у входа гвардейцам, – утихомирьте эту неуправляемую. Ее наглость превысила любые разумные пределы…

– Что?! – новым взрывом негодования громыхнула Нортия. – Да как ты смеешь так со мной!..

– Хватит! – воскликнул Шабо и, вероятно, так тряхнул Нортию, что Риша услышала, как у той щелкнули зубы. – Угомонись! Я сам принесу все бумаги! Простите ее, – обратился он к гостям, – мы все сейчас переживаем тяжелое время, а у нашей подруги ранимое сердце… – Нортия зарыдала. Родители Коралл растерянно ахнули, а сама потенциальная невеста тяжело вздохнула. Риша не поняла, почему, но тут же рыдания Нортии зазвучали глухо – похоже, что она уткнулась Шабо лицом в грудь.

– Ничего, ничего, – с отчаянной бодростью обратилась Риша к зрителям, невольно сожалея о том, что все они не слепы, как она (насколько тогда было бы проще!), – мы очень близки, все трое…

– До чего же свободные нравы в твоем доме, голубушка, – натянутым голосом произнесла мать Коралл.

Риша скованно улыбнулась ей, а Шабо тем временем сумел успокоить Нортию и усадил ее на подушки рядом с сестрой. Риша тут же придвинулась к ней и обняла за плечи. Нортия, все еще всхлипывая, поникла головой к Рише на плечо, косвенно доказывая тем самым всем собравшимся, что они трое и вправду близки. Шабо отправился за вторичной порцией чая и мать Коралл вызвалась помогать ему. Отец, закурив новую трубку, попытался неловко утешить оставшихся на его попечении:

– Ничего, обойдется. Зятек-то у нас не промах.

Понятное дело, никого его слова не убедили. Однако вскоре подоспел новый ароматный чай, слезы Нортии высохли, а гости слегка перевели дух. Шабо пошел было за необходимыми бумагами и Риша удержала его за руку.

– Мне нужно посоветоваться с тобой, – сказала она.

Шабо помог ей подняться и, извинившись перед гостями, брат и сестра вышли в укромную спаленку Ришы и Нортии, где хранились ценные вещи их маленького семейства. Котенок, встревоженно сопя (мяукать он не умел), увязался за ними.

– Ты не обязан идти на уступки ради меня, – торопливо зашептала Риша, как только они остались наедине. – Я состою на дворцовой службе, хозяева благоволят ко мне и нет никаких резонов…

Шабо легонько погладил ее по голове и положил руку ей на плечо.

– Послушай, Мариша, – ласково сказал он, и она затрепетала: насколько густо ласковость эта была замешана на печали, – все, что ты говоришь, очень хорошо. Твои слова бы да богам в уши. Но неужели ты не допускаешь и мысли, что все добры с тобой лишь до тех пор, пока я… пока еще ничего не случилось? Мы не можем знать наверняка, чем закончится ночь мистерий, но хотя бы… какой-то контроль, хоть какую-то уверенность в будущем могу я себе позволить? – он сглотнул, сжав пальцы на плече сестры. «Он ведь тоже готовится к смерти, – сообразила Риша. – Готовится пожертвовать собой – ради меня».