Джорджия Лэнгтон - Карела Рыжий Ястреб

– Неужели, Карела? Странно это слышать! – Эльрис вытаращил глаза. – Тебе не стоило беспокоиться, как видишь, я здесь, и я прекрасно сам справился с этой ведьмой.

– Ой ли, досточтимый?! – кисло скривился Табасх. – Карела, да спроси же ты у него хоть что-нибудь о том, как это ему удалось. Сдается мне, что не все так просто…

– Заткнись, адово отродье! – прикрикнул Эльрис на юношу и подступил к Кареле. – Ты не покинула горы, а искала меня, Карела? Это правда?

– Это было правдой, Эльрис, – медленно проговорила Карела. – Но я начинаю думать, что поступила опрометчиво. Что с тобой, Эльрис? Ты ведешь себя как-то не так.

Эльрис только усмехнулся в ответ.

Вопросы Табасха и то, как стигиец настойчиво повторял их, внушили Кареле опасения. Не зря же Табасх намекал на что-то странное в поведении Эльриса и в самой ситуации. Поэтому, видя, что офирец не торопится с ответом, она повторила:

– Что произошло с тобой, Эльрис? Что случилось у Михар?

– Мы поладили, – усмехнулся Эльрис. – И я думаю, что не пожалею об этом.

Карела вдруг заметила, каким нездоровым злобным и мстительным огнем горят глаза офирца. Эти большие красивые глаза, которыми, как знала Карела, восторгались женщины, стали отвратительными, опасными, внушаюищими тревогу.

– Что ты задумал, Эльрис? – прошептала Карела, неотрывно глядя в эти жуткие глаза и пытаясь прочесть в них хоть что-нибудь. – Скажи мне, что ты задумал?

– Ты знаешь наизусть все, что я скажу. Сейчас мы с тобой осторожно спустимся вниз, соберем вещи, навьючим лошадей и пустимся в путь. К вечеру мы уже вступим в степи Заморы. А там уже и до Шадизара недалеко.

Говоря, он поднял руку, погладил кудри Карелы жестом почти хозяйским, и лицо его стало властным:

– Хватит уговаривать тебя, как капризного ребенка. Пора показать, что должно означать для женщины быть под моим покровительством.

Он говорил уверенно, и девушка ощутила, как эта уверенность странным образом отнимает у нее силы сопротивляться. Эльрис стоял спокойно, и движения его были неторопливыми и уверенными.

– О чем ты, Эльрис? – пролепетала она, и глаза офирца вспыхнули в мгновение:

– Помолчи, девочка, и слушай! Больше я не позволю тебе играть моими чувствами!

Карела была так поражена переменами, поминутно происходящими с Эльрисом, что опомнилась только тогда, когда его руки уже настойчиво теребили ее шею и начали тянуть девушку в объятия офирца.

– Ты что, Эльрис, спятил?! – возмутилась Карела, отталкивая его руки. – Только дотронься до меня!

Досадуя на то, что она так непредусмотрительно убрала в ножны кинжал, Карела попыталась вырваться, но Эльрис неожиданно крепко схватил ее за локти, развернул спиной к себе и повернулся к Табасху. Стигиец вскочил в напряжении, готовый прийти на помощь.

– Отпусти, меня, подлая твоя душа! – возмущенно взвизгнула Карела. – Что ты творишь?! Да покарает тебя Митра!

Но Эльрис еще сильнее сжал девушку и легонько, как перышко, поднял ее в воздух и отнес в сторону. Карела замолотила ногами и принялась сыпать проклятьями.

– Отпусти ее сейчас же! – вторил ей Табасх. Но он был спокоен. Сделав шаг в сторону Эльриса, он заметил: – Я считаю до трех, Эльрис. Ты, кажется, позабыл в горячке, с кем имеешь дело. Не хочешь ли ты, чтобы кинжал Карелы или твой собственный меч вдруг вырвались из ножен и по чистой случайности… или по моему велению… вонзились бы тебе в горло? Я могу это устроить. Один…

Карела почувствовала, как руки Эльриса все сильнее сдавливают ей локти. Она дернулась, но офирец жестко бросил:

– Спокойно, девочка. Тебе больше не надо самой о себе заботиться.

– Табасх, будь осторожен с ним! – быстро проговорила Карела.

Девушка еще не видела в лицо опасность, грозящую ее другу.

Она не могла четко определить, что именно на уме у Эльриса и как офирец собирается противостоять чародею, но после прозвучавшего предупреждения Табасха Эльрис ни на шаг не отступил и не разжал руки. Еще совсем недавно он сделал бы это при первом же слове Табасха, содержащим угрозу. Значит… Да, значит, Эльрис перестал бояться Табасха, это очевидно. Офирец больше не считается с неуязвимостью демона. И это неспроста! Эльрис, такой благоразумный, не стал бы поступать так опрометчиво без достаточных оснований. Окончательный вывод Карелы был прост и угрожающ: Табасх в опасности.

Поэтому она снова произнесла:

– Табасх, берегись его!

– Два, – невозмутимо напомнил Табасх.

– Я тоже могу тебе кое-что устроить, отродье, – засмеялся Эльрис. – Хотел было я дождаться, когда ты станешь человеком, и выпустить наружу твои вонючие кишки. Но мне предоставился более быстрый и простой способ избавиться от тебя, и я не такой дурак, чтобы настаивать на прежнем способе. В отношении тебя я отказываюсь от старых своих планов.

– Три, – объявил Табасх и взмахнул рукой, начиная что-то чертить в воздухе.

– Да, стигиец, три, – зловеще сказал Эльрис, словно не видя магических знаков. – Однако, начнем обратный отсчет… Ша Мрэлъ.

На мгновение Табасх застыл, потом резко отпрянул в сторону, а в глазах его мелькнул почти детский испуг. Он сменился недоверием и сильной тревогой. Но вот словно невидимая стрела вдруг пронзила стигийца. Казалось, только он видел и чувствовал проникновение этой безжалостной стрелы в его плоть. Табасх содрогнулся, зажмурился и закрыл руками уши, сжав виски и бледнея прямо на глазах. Он замотал головой, словно хотел вытряхнуть услышанное прочь.

– Бесполезно, Ша Мрэль, – усмехнулся Эльрис. – Ты уже слышал эти слова! Ты – демон, повинующийся заклятью. И ты будешь ему повиноваться, потому что человеком ты пока не стал и не станешь теперь никогда. Никогда!

Почувствовав, что, увлекшись, Эльрис уже не так крепко сжимает ее руки, Карела изловчилась и острым локтем резко ударила офирца прямо в солнечное сплетение. Рванувшись к Табасху, она схватила его за плечи, взглянула в полные бессильного ужаса темные глаза, и сердце ее сжалось: это был уже не ее друг, а кто-то совсем другой. Тело юноши дрожало и становилось горячим. Трясущимися руками он снял ладони Карелы со своих плеч.

– Отойди, – простонал Табасх. – Отойди, Карела. Поздно! Теперь все уже будет напрасно. Именем Деркэто заклинаю, не мешай судьбе, Карела! Не гневи богиню!

– Твоя богиня убивает тебя! – вскрикнула Карела.

– Ничего нельзя поделать! – пробормотал стигиец. – Я в ее власти. Назад пути нет, Карела. Оставь меня!

В лице Табасха что-то поменялось. В оцепенении смотрела Карела, как увеличиваются, вылезая из орбит, глаза Табасха, как исчезают в них белки, уступая место растущим зрачкам. И шерсть, сначала слабая, как щетина, все быстрее и быстрее пробивается на лице и смуглых мускулистых руках.