Александр Холин - Священная балалайка

Вот тогда весь мир увидит, что нельзя русских обижать, что за наш удивительный народ всегда могут заступиться татары, таджики, узбеки, азербайджанцы, чеченцы… Да мало ли ещё у нас заступников?! Так что Америке давно трепетать перед Россией надобно: если завтра война, подождём до зимы и возьмём супостата на вилы!

И ничего, что все они иноверцы. Зато для русской бабы такой мужик и нужен, в самый раз.

– Какой? Русский иноверец? – улыбнулся журналист. – Да в вашем подразделении, я вижу, таких иноверцев целый взвод, то есть гарем наберётся, а, может, и все два. И у каждого из них знойных женщин – тоже по гарему? Вот в чем суть. У российских баб и мужиков мышление зависло в районе гениталий. Может быть, для России это нормально, только наши иноверцы – это совсем другое дело. Они всегда к женщине с благоговением относились. И в Европе тоже. Когда там один итальянец изобретал скрипку, он думал только о женщине. Когда американец изобретал арфу – думал о женщине. Даже испанец, когда изобретал гитару – тоже в мыслях была только женщина. А скажите мне, о чём думал русский, когда изобретал балалайку? Или в русских гаремах только на балалайках играют?

– Отнюдь нет, – насупилась террористка. – Только чего вы смеётесь? Наукою давно доказано, что каждый мужчина склонен к полигамности не только в личной жизни, но и в производственных отношениях. Чего уж говорить о музыкальных инструментах, тем более, струнных? Но каждый полигамный, вступивший в ряды супругов, должен знать, то есть не просто знать, а уметь выполнять супружеские обязанности. Незнание этих прав вовсе не освобождает от выполнения супружеских обязанностей. И не вам осуждать нас за эту предрасположенность.

– А как же заповеди Божьи? – глаза журналиста разгорелись, он явно был расположен к полемике. – Вы здесь упомянули шестую заповедь Господа нашего – «Не убий!». А не следует ли вам поминать эту заповедь по отношению к тем, кого вы приговорили к смерти?

– Ни одного верного мы не убивали!! Коварство и подлость, как учит нас предводитель Усама бен Ладен, или просто Беня, это обыкновенное оружие каждого, только одни его могут применить, даже согнувшись перед противником, другие же играют в честь и гордость.

– Вы второй раз упоминаете имя бена Ладена. Ваша команда работает под его началом?

– Кого? Бенечки? Ой, не смешите меня, чтоб вы были здоровы! Это Беня Ладен на нас работает. Все с ног сбились, все по миру его разыскивают, а его искать не надо! Беня-таки наш, одесский! Когда папа отправлял его учиться в Лондон, Бенечка при всех клятву дал отработать, когда с образованием вернётся. Ну и отрабатывает. А как же иначе? Если ему все деньги за обучение простить сегодня, то завтра он продаст весь Лонжерон, и всех пляжных девочек впридачу. Нет, у нас всё просто: должен – плати, не должен – можешь что-нибудь продать. Ну, как его жаба жадности и гордости задушит? Пусть платит, а как же иначе?

Ведь и у нас, и у вас бывает, что гордецы поздравляют друг друга – с чем? С гордостью своей. А потом прямо перед телекамерами шампанское давят. У нас, между прочим, правительство готовит Указ о создании Антипраздника! То есть в этот день – ни-ни. Даже перед телекамерами. Ни капли! С утра до вечера в этот день все друг другу пользу будут приносить. Даже мы. Ну там, брёвнышко потаскать, «Беломор» прорыть. Тогда каждый будет знать, где собака порылась. Вся Госдума объявила, что эта идея понравится не только российскому народу. Кстати, вам – в первую очередь. Не забывайте никогда, что только у нас третьим глазом можно увидеть, пятой точкой опоры почувствовать и шестым чувством ощутить, что Россия – восьмое чудо света! Как же теперь нам в стороне от ваших астронавтов оставаться?

Всем известно, они же не просто так полетели. Могу снова себя в пример привести, потому что так легче понять: я на мужа… бывшего до сих пор обижаюсь, а ведь он ничего плохого мне не хотел, значит, обида во мне самой. Я её кормлю, и она меня за это жалеет! Или взять его же: он раньше постоянно проверял: где я, что делаю. Правду сказать, такое наблюдение из себя выводит, и я скандалы начала устраивать, чтоб не контролировал он меня. Особенно когда иду на задание. А сейчас задаю себе вопрос: может, действительно надо было контролировать, может, он что-то чувствовал, ведь я не святая? Вся беда в человеческой гордыне. А астронавты – тоже человеки. Какими они вернуться? Как их встретят? Вот мы и здесь, чтобы Америку от гордости за космический подвиг избавить. Ведь гордыня – один из самых наидичайших грехов на нашей архигреховодной планете.

– Значит, всему не мусульманскому миру – газават, то есть убей неверного, потому как грешен? – разошёлся журналист. – И вы все выполняете волю одного нелюдя, собравшего вокруг членов своего кружка? А точнее – кружков своего члена? Но ведь это же противоречит даже вышесказанному вами. Или я не прав?

На такой журналистский выпад женщина ничего вразумительного уже не смогла ответить и замкнулась, будто улитка в собственной раковине. Журналюги ещё некоторое время постояли подле, наблюдая, как она стряхивает со своего комбинезона, напоминающего шкуру пятнистого оленя, будущие снежинки в будущем становлении российским памятником, но, не дождавшись никаких уже серьёзных заявлений, расползлись в разные стороны. Космический корабль давно исчез в высоте, а провожатые вместе с мировыми писарчуками всё смотрели ему вслед.

Между тем космолёт выбрался на орбиту, облетел вокруг планеты, как бы прощаясь со всеми, прося остающихся помолиться за благополучное и интересное возвращение. Неизвестно кто и как молился за улетевших на земле, а вот астронавты, пристёгнутые к стартовым креслам, молились крепенько. Несмотря на то, что все были из добровольцев, но каждый из них мало чем отличался от японских камикадзе. А в полёт многие соглашаются даже из-за вечнозелёной славы – вдруг какими-нибудь «лунокадзами» окрестят! – и одарят заработанными для семьи бессмертными кучами денег, то есть благословят на бессмертное содержание. Одно другому не мешает.

Меж тем, как американский космолёт вырывался на орбиту и разворачивался в сторону спутниковой планеты, Россия тоже не оставалась равнодушной к происходящему за пограничным бортом.

О присутственной лунной копии присутственного здания, конечно же, знали где надо и кому надо. Только наиболее сомневающиеся отваживались-таки спрашивать себя шёпотом: «А надо ли? Ежели кто-то чевой-то построил на Луне – значит, так надо. А зачем американцам знать, чево не надо? Не лучше ли ахнуть ракетой, пока не поздно в сфотографированную цель и дело с концом? А с концом ли? Ведь кто-то же его построил, где надо, но забыл, вероятно, доложить об том куда надо. А если доложил, то чё все молчат? Или тот, кому надо, выжидает в меру, чтоб нанести решительный удар компрадорской буржуазии со всеми вытекающими отседова последствиями? Кто ж его знает. То есть их знает. В общем, там видно будет».