Шон Мур - Конан идет по следу

У задней стены, за стойкой, виднелась знакомая физиономия трактирщика. Мальгореш стоял на своем привычном месте, подавшись вперед, и беседовал с двумя посетителями, сидевшими к двери спиной.

– Пива! Именем Крома, пива! – подходя к стойке, сказал Конан.

Мальгореш поднял глаза… и обомлел.

– Клянусь мохнатыми шульнями Ханумана!.. Да это же Конан!..

И он широко улыбнулся.

Один из тех, с кем он только что разговаривал, подавился пивом, кое-как прокашлялся и с силой шарахнул по столу кружкой. А потом повернулся лицом к Конану. И уже киммериец на некоторое время онемел от радостного изумления.

– Кейлаш!.. Кром и все души моих праотцев!.. Я был уверен, что ты погиб!..

И он протянул кезанкийцу исполосованную шрамами руку, которую тот немедленно схватил. Потом горец поднялся и гулко огрел Конана по спине свободной рукой. Только тут киммериец заметил, что у Кейлаша отсутствовала левая нога ниже колена. Вместо нее красовалась свежевыточенная деревяшка.

– Я тысячу раз взывал к Митре, надеясь, что ты все-таки выбрался! – восторженно басил горец. – Что с тобой приключилось?

– Нет уж, давай ты рассказывай первым! – засмеялся Конан. – Последнее, что я от тебя слышал, был жуткий вопль вздернутого на дыбу!..

И Конан тяжело опустился рядом с ним на скамью.

Ухмыляющийся Мальгореш тут же поставил перед ними новые кружки, и Кейлаш стал рассказывать о своей схватке с Азорой и Кзимом.

– Горгульи разорвали ее на тысячу кусочков и раскидали по комнате. Бр-р-р, ну и видок был!.. Потом эти твари кинулись на меня, а что я мог? У меня меч-то поднять сил не хватало. Одну я все же убил – повезло, иначе и не скажешь. Зато вторая оттяпала мне ногу, точно мухе крылышко!.. – И Кейлаш постучал пальцем по деревяшке. – Пока она ее жрала, я вогнал меч ей в глотку. Она, как и первая, окаменела, а меч застрял. Ну, думаю, сейчас третья меня… А она вдруг поворачивается, как будто ее кто позвал, и удирает вниз по ступенькам! Делать нечего, дополз я кое-как до чаши с огнем, что принесла с собой жрица, и прижег обрубок ноги, чтобы кровью не истечь… Ох, вспоминать неохота! От боли я, конечно, тут же и вырубился. А когда очухался, глядь, стены вокруг ходуном ходят. И все трескается, а я сижу запертый в хреновой башне. Никак, думаю, конец наступает! Потом, вижу, открылась во внешней стене трещина. Я – скорее туда… на руках да на одной ноге… вылез наружу – и покатился вниз по стене. Стены-то как раз крениться начали, ну я и катился боги знают сколько, пока не упал на песок. Клянусь Митрой, и как только косточка от косточки не отскочила!..

– Кезанкийцы, они из крепкого теста, – улыбаясь, глубокомысленно заметил Мальгореш.

– Киммерийцы еще круче, – ответил Кейлаш. – Если бы не Калетос, я точно сдох бы в пустыне.

И Кейлаш указал на человека, сидевшего подле него. Конан, взволнованный неожиданной встречей и увлекшийся рассказом Кейлаша, совсем забыл про его спутника. Калетос?.. Имя показалось ему знакомым. Погодите-ка… Ну да, конечно! Наставник Мадезуса!.. Конан с любопытством уставился на старика. Тот был очень похож на Мадезуса, каким тот мог бы стать через много-много лет. На голове у него оставалось всего несколько совершенно седых клочков, но ярко-зеленые глаза казались удивительно молодыми.

Потом взгляд киммерийца упал на амулет, висевший на шее Калетоса, и он вспомнил об унесенном из крепости.

Конан развернул амулет и протянул его старому жрецу. Тот принял его, и в зеленых глазах появилась грусть.

– Как ты разыскал Кейлаша? – недоуменно спросил Конан. – Неужели следовал за нами через пустыню?..

– Нет конечно, – ответствовал жрец с присущим ему странноватым коринфийским акцентом. – Мой юный друг Мадезус попросил меня помочь тебе. Когда он пал под ножом убийцы, я сразу ощутил его гибель… – И Калетос поднял амулет, только что врученный ему Конаном: – Я следовал вот за ним.

– А лошади у вас есть? – спросил Конан. – Не пешком же вы меня обогнали!

– Твой друг расскажет тебе обо всем, – с улыбкой ответил жрец…

…И на глазах у изумленного Конана белые одеяния Калетоса начали сиять. Мало-помалу сияние стало нестерпимо ярким. Конан заслонился руками и плотно прищурился, пытаясь рассмотреть, что же происходит со старым священником.

До конца дней своих он никому не рассказывал о том, что предстало его глазам в следующий миг. Он увидел сквозь слепящий белый свет, как начало изменяться лицо древнего старика. Исчезли морщины, возникла величественная борода и длинные волнистые волосы. Только глаза, зеленые, широко расставленные, остались прежними.

Это был лик Митры, Повелителя Света. Конан узнал его. И склонил голову в присутствии бога.

Но прежде он успел заметить кое-что еще. Рядом с лучезарным Существом возникло еще одно. Оно прижимало к груди спасенный амулет и с улыбкой смотрело на Конана. Потом в его сознании прозвучал шепот Мадезуса:

– Мы благодарим тебя, Конан. Не горюй обо мне: мой дух упокоен. Я совершил в этом мире то, что должен был совершить… Счастливо, друг!

И оба исчезли в мгновение ока.

Конан, Кейлаш и Мальгореш не сразу обрели дар речи… Потом, очнувшись от потрясения, заговорили. Как оказалось, никто, кроме них, не видел ни сияния, ни всего остального.

Кейлаш тряхнул головой, пытаясь что-то понять:

– Я смутно помню, как Калетос отыскал меня в пустыне… Я бредил и был близок к смерти… Там были кони, или мне так показалось. Он отвез меня в храм, и жрецы занялись моей ногой. А когда я немного поправился и смог ехать верхом, мы сразу отправились сюда, в Иннасфалн…

– Точно! Только нынче утром приехали! – подтвердил Мальгореш. Конан спросил: Верхом?

– Ну… то есть да… – смущенно протянул Кейлаш. Чувствовалось, что собственные воспоминания вызывали у него все большее сомнение. – Мы снаружи их привязали…

– Когда я подошел, – сказал Конан очень серьезно, – там не было никаких лошадей.

Кезанкиец слегка побледнел. И некоторое время размышлял о случившемся, прежде чем заговорить.

– Разумному человеку, – сказал он наконец, – незачем впутываться в дела жрецов и волшебников!

Широко улыбаясь, он потянулся за кружкой. Конан поднял свою – и согласно кивнул.