Елена Кондрацкая - У Ворона две жизни

На его лоб легла чья-то ладонь. Сухая, словно осенний лист.

– Всё хорошо, мой мальчик, – незнакомый голос, должно быть, принадлежал старику. – Всё хорошо. Я здесь.

– К чему всё это? – Другой голос, женский. – Ты же знаешь, что он долго не протянет.

– На этот раз всё иначе!

Ответа не последовало.

А он продолжал лежать безмолвно, потому что, кажется, не знал слов. Не знал или забыл? Он не мог ответить на этот вопрос.

Тени на потолке напоминали ему о туманных сновидениях. Но видел ли он их? И откуда ему вообще известно, что такое сны?

– Ты меня слышишь? – снова этот старый голос. – Узнаёшь?

Он повернул голову – это правда был старик. Высокий, с глазами чернее самых глубоких теней.

– Мальчик мой… – пробормотал старик.

– Я… – сорвалось с его губ. В памяти начали всплывать картины.

Деревянный дом, солнце, лужайка, усеянная жёлтой россыпью одуванчиков, кот, уснувший на заборе. Что это? Сны? Или воспоминания?

А эти чёрные глаза? Он снова заглянул в них. Разве они всегда были такими?

– Ничего, тебе скоро станет лучше. – Руки старика приподняли ему голову, губ коснулась глиняная чаша, в горло хлынуло горькое варево.

Боль немного отступила, видения стали чётче. Просторные сени, валенки в снегу, запах маминых пирогов, жар печи. «Лучезар, обед!» – кричит женщина, и он бежит ей навстречу.

Старик протёр ему лицо влажной тряпкой. Он ещё раз взглянул в тёмные глаза.

– Папа?

«О, Перун, избавь меня от мучений», – молила Василиса. Но её молитвы не достигли ушей богов, лишь отозвались мучительной болью.

– Ты чего, помирать собралась? Просыпайся! – Кто-то с силой дал Василисе пощёчину.

Боль отозвалась резким звоном в ушах. Стало обидно. Она тут при смерти, а её ещё и бьют. Василиса набрала воздуха в грудь, собираясь хорошенько наорать на мерзавца, поднявшего на неё руку, но вместо этого зашлась кашлем. Лёгкие сдавило, горло тоже. Она почувствовала, как её перевернули на бок. Кашлять, а затем и дышать стало легче. Горло саднило, во рту было сухо, как в пустыне. Воздух с хрипом вырывался из лёгких.

Василиса не понимала, что происходит. Она знала, что должна встать и куда-то бежать, – её ждёт важное, очень важное дело. Но какое, вспомнить не удавалось. Она постаралась подняться. Глаза ничего не видели, руки обожгла такая сильная боль, что чародейка закричала, неловко дёрнулась и провалилась в забытьё.

Когда Василиса снова открыла глаза, над ней нависало нечёткое, но узнаваемое лицо Майи.

– Ох, деточка! – Она обхватила Василису за плечи, помогая ей сесть. – Ну, ты нас и напугала!

Василиса с трудом приподнялась и огляделась. Расставленные повсюду скляночки и развешанные по стенам скромно убранной комнаты пучки трав подсказывали, что она находилась в доме знахарки. Горло саднило, а лёгкие, казалось, были покрыты множеством ран. Болели щека и правая рука, на которых Василиса почувствовала тяжесть повязок. Майя поднесла ей кружку с каким-то отваром и заставила выпить. Отвар приятно пах, но оказался горьким на вкус. Василиса закашлялась.

– Это дурман-трава. Сейчас боль уйдёт, – Майя понимающе погладила её по спине и помогла снова лечь. Василису начала бить дрожь. Сознание всё ещё было затуманено, и она никак не могла понять, что происходит. Чувствовала только боль, страх и жуткую усталость, которая с каждой секундой всё больше и больше наваливалась на неё.

– Тебе повезло, что Миколка рядом оказался, он тебя из огня-то и вынес, – кудахтала Майя, хлопоча вокруг чародейки, обтирая её лицо и руки тряпицей, смоченной чем-то холодным. Василиса измученно стонала от прикосновений и слушала её слова сквозь подступающий сон, в котором нехотя, но прочно увязала.

– Поспи, детка, поспи, завтра оно полегче будет, – пробормотала Майя. – Засыпай. Утро ещё нескоро.

Прошло два дня, прежде чем Василиса наконец проснулась. Она открыла глаза, чувствуя, как яркий солнечный свет пробуждает в ней страшные воспоминания.

Нет, это был только сон! Василиса вскочила в постели. Майя сидела рядом, её скорбный вид отозвался ноющей болью где-то глубоко в груди. Василиса хотела кричать и плакать, но остатки дурман-травы из отвара Майи ещё бродили в крови, не давая волю боли, которая уже начала разъедать её сердце.

Майя помогла Василисе умыться, одеться и сесть за стол. Чародейка равнодушно отметила, что ожоги на руках почти сошли.

Завтракали молча. Василиса с трудом запихнула в себя треть тарелки пшеничной каши, а Майя – и того меньше. Знахарка то и дело бросала обеспокоенные взгляды на Василису, а та равнодушно ковырялась в еде. У Василисы просто не было сил на эмоции – вообще ни на что. Она знала, что разрыдается позже, когда окончательно примет реальность произошедшего и когда никого не будет рядом.

Майя тяжело вздохнула, поднялась с лавки и исчезла в сенях. Спустя минуту она вернулась с увесистой книгой в руках.

– Вот, – знахарка протянула объемный том. – Мы, когда дом потушили, вернее… когда он сам потух… Огонь-то колдовской оказался, его водой не потушить. Книга там была – не тронул её огонь.

Василиса взяла книгу в руки и стёрла с обложки копоть. Ну и на что ей эта книжонка по основам теоретической магии? Было невыносимо противно оттого, что какой-то ворох бумаги уцелел, тогда как всё остальное сгорело дотла. Василиса с раздражением пролистала страницы. Руки задрожали, и Василиса затаила дыхание. В страницах второй половины книги было вырезано углубление, в котором белел конверт, подписанный аккуратным почерком наставника. Письмо? Василиса взяла послание.

Внутри нашёлся лист пергамента.

«Василиса, – писал Беремир, – оставляю тебе моё последнее обращение и первое настоящее задание. С этого момента ты заступаешь на службу в Вольскую Гвардию. Я, пользуясь своими полномочиями, определяю тебя в отряд Воронов. Поезжай в столицу и отыщи Аргорада. Отдай ему мой перстень и это письмо. Знаю, не так ты представляла день, когда станешь Вороном, но так уж сплелись нити предначертанного. Думаю, сейчас ты ужасно злишься на меня. Что ж, имеешь полное право. Да, я знал, что погибну. Но, предупреди я тебя, ты бы никуда не ушла и погибла вместе со мной – ты это понимаешь. Но ты должна была выжить. Не могу сказать больше, прости. Ты воистину моя самая талантливая ученица, пусть и самая хлопотная. Но я знаю, что из тебя выйдет замечательный Ворон, а может, и Сокол. Ну, на худой конец – недурная ведьма. Завещаю тебе Тирга, он вредный малый, но всегда поможет. Желаю удачи и счастья. Беремир».

Чернила поплыли перед глазами, и Василиса зло вытерла слёзы. Конечно, она злилась! Он был так уверен в своей смерти! Что, если она могла спасти его? Помочь сбежать? Или хотя бы не дать огню поглотить его тело. Он должен был предупредить! Вдвоём они бы справились! Так нет же! Он не только не сказал, но и отослал подальше. Благодетель!