Паскаль Кивижер - Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая

Камергер вдохнул поглубже, втянув в себя чуть ли не весь воздух в комнате.

– Королева, – начал он сколько мог спокойным голосом, – находится в постели с неким… мужчиной.

– С чем?! – воскликнул Овид.

– Вы расслышали верно.

– С чем, с чем? – повторил Овид.

– Уж позвольте не вдаваться в подробности!

Тут за спиной Манфреда показалась наспех одетая Эма: ленты не завязаны, ноги босые. Она оглядела растерянные лица.

– Что случилось?

Никто из троих не смог вымолвить ни слова.

– Ах да, конечно. Простите. Я сбежала от своей охраны. Но никто не осудит меня за то, что я провела ночь с мужем.

Смущение на их лицах росло.

– Или я ошибаюсь?

– Госпожа… – начал было Манфред, но договорить не смог.

– Госпожа, – попытал счастья Лукас, – вы хотите сказать… с королем?

– Лукас! Сколько у меня, по-твоему, мужей?! – Эма пристально в них вгляделась. – По-моему, вы больны! Вам что, нехорошо?

– Позвольте, – вставил вдруг Манфред, не в силах дольше терпеть.

Крупными мягкими шагами он приблизился к королеве, изобразил подобие поклона и ринулся в спальню.

– Король спит, – предупредила Эма.

Однако Манфред все же подошел к кровати, нагнулся к спящему и поспешно вышел. С торжественным лицом он объявил:

– Это король.

– Конечно король! – раздраженно сказала Эма.

– Но у него… такой вид…

– Неважный, да.

На самом деле возвращение Тибо еще не означало, что вернулся король. Тибо был в глубоком смятении. Всю ночь он боролся с кошмарами, горячкой, одеялами, то и дело вдруг вскакивая и пугая Эму своим испуганным взглядом.

– И потом… – Манфред изобразил десятью пальцами отросшую бороду. Любая растительность, не считая причесок, вызывала у него омерзение.

– Знаю, – сказала Эма.

– Вообще-то я советовал Бенуа брить его каждое утро.

– Бенуа так его выскоблил, что он думал, до смерти ничего не вырастет, – нервно хихикнул Овид.

– Когда? – уточнил Манфред.

– Утром в тот день, когда он пропал. Четыре дня назад.

– Борода – это ладно, – перебил их Лукас. – Мне вот, например, куда интереснее, как он вернулся. Ваше величество?..

– Он… – Эма замялась. – Он просто вернулся.

– Просто? Просто постучал вечерком в дверь своего кабинета, а вы по невероятному стечению обстоятельств сидите там одна-одинешенька?!

– Поуважительней, пожалуйста, – одернул его Манфред.

– Допустим, когда его величество вернулся, я знакомилась в его кабинете с документами по одному делу для Совета, – солгала Эма.

Она ясно давала понять Лукасу, чтобы он не расспрашивал ее больше, но тот был слишком взбешен, чтобы отступиться. Неизвестно, каким опасностям подвергала она себя, чтобы вызволить Тибо!

– А что король, госпожа? Как он объяснил свое возвращение?

– Никак, Лукас, – сказала она уже тверже. – Он в полной растерянности, его лихорадит, у него взгляд затравленного зверя, шрам в пол-лица, седая прядь и кошмары. Ему… нужна помощь.

– Доктор Фуфелье, доктор Плутиш. Тотчас их разыщу, госпожа, – кивнул Манфред, скользнул в дверь и беззвучно прикрыл ее за собой.

– Овид, – попросила Эма, – ты не мог бы сходить за Блезом де Френелем? Дяди его уже нет с нами, но… Скажем так, я доверяю ему больше, чем врачам.

– И еще, Овид, раз уж ты идешь с поручением, передай Мадлен, что мы нашли королеву, – прибавил Лукас. – У бедняжки, наверное, истерика.

Эма поняла упрек.

– И отдохни потом, Овид, – сказала она, как бы извиняясь. – У тебя усталый вид.

– Да, госпожа.

Овиду хотелось удалиться с грацией Манфреда, но дверь за ним громко хлопнула.

Оставшись наконец наедине с Эмой, Лукас взорвался:

– Это как понимать?! Мы, значит, шастаем по подземельям, пока телохранитель, как идиот, свистит всю ночь под дверью? Конечно, у него усталый вид, он же всю ночь глаз не сомкнул! Он ранен, он вымотан, у него голова раскалывается, но он держится на ногах, и ради чего? Чтобы защищать тебя, Эма, чтобы тебя защищать!

– Лукас…

– Мне что, объяснить, зачем тебе охрана?

– Хватит, Лукас, я…

– Ты, может, думаешь, я идиот? Посмотри на себя! Платье мокрое, руки красные, а ноги? Где твои туфли? Ты сбежала в самую бурю. Среди ночи, в буран! – Он скрестил руки и посмотрел ей прямо в глаза. – Тебя эта Сидра отправила искать короля в одиночку?

За день до этого Лукас видел в будуаре Эмы Сидру, и ему пришлось оставить их наедине, так что он не знал, о чем они говорили. Но он готов был биться об заклад, что там, за закрытой дверью, решалась судьба Тибо.

Эма не подозревала, что Лукас умеет так злиться.

– «Эта Сидра»? Ох, Лукас… так-то ты говоришь о королевской особе, – сказала она, чтобы уйти от темы.

– Ее здесь нет, так что говорю как хочу. И уж не тебе, я думаю, учить меня протоколам, ваше королевское величество.

– Лукас, у меня не было выбора. Одной – или никак. Не проси меня объяснить. – Эма опустила голову. – Пожалуйста…

Лукас вздохнул. Злостью, конечно, ничего не добиться, но очень уж скверный все приняло оборот. Он не выносил мысли, что Эме что-то грозит.

– Могу я хоть чем-то помочь? – спросил он угрюмо. – Кроме как охранять пустую комнату?

– Можешь помочь натопить холодную, – ответила Эма, опускаясь перед камином на колени.

Какое-то время Лукас стоял не двигаясь. Эма чувствовала, что он еще злится у нее за спиной. В его злости было что-то обнадеживающее. Эма ничего не знала о дружбе и полагала, что только друг может так переживать за ее безопасность.

Блез де Френель заснул в траурной комнате, на подушке своего дяди Клемана, который трагически погиб на днях во время пожара в башне. Овид замер на пороге. Надо было разбудить Блеза, отвести его к королю, но Овид до дрожи боялся призраков. Пока он набирался решимости, время шло, и потому Блез оказался в королевских покоях значительно позже врачей.

Доктора уже обменивались своими соображениями. Фуфелье вещал, стоя у огромного письменного стола, за которым всегда мечтал посидеть. Он был невероятно худ, сутул, носил ненужный ему монокль, из-за которого был похож на точку с запятой. А вот Плутиш позволил себе усесться в кресло на львиных лапах. Бедняга страдал от перхоти, а форма придворного врача, на его несчастье, была темно-синей; так что у него она была всегда будто припорошена снегом.

– Рана на лице серьезная, госпожа, – заметил Фуфелье. – Ее прежде осматривали?

– Я увидела ее после того, как он вернулся.

– Вот как, ваше величество? Но она даже зарубцевалась. Должно быть, еще по пути из Центральной провинции он получил удар по лицу веткой и…

– Вы всегда так торопитесь с выводами, доктор Фуфелье? – раздраженно перебила его Эма.

– Не будем вдаваться в детали, – примирительно вставил Плутиш, защищая коллегу. – Итак, госпожа, вы говорите, перед сном он был немного не в своей тарелке?