Маргарет Роджерсон - Неопалимая

Дверь распахнулась, заливая дормез светом. Я поборола инстинктивное желание отпрянуть в тень и слезящимися глазами разглядела стоявшую передо мной фигуру. Даже сквозь пелену слез безошибочно поняла, что высокий, стройный силуэт принадлежал Леандру. Мне стало интересно, что, в свою очередь, увидел он. От моей одежды воняло по́том, а незаплетенные волосы свисали до пола. Несомненно, он нашел эту картину удовлетворительной. Он хотел видеть меня смиренной у своих ног в Наймсе, и наконец ему это удалось, хотя, чтобы подчинить меня, ему и потребовались цепи и кандалы.

Карета просела под его весом, когда он шагнул внутрь. Его одежды загораживали солнце. Мое внимание привлекло кольцо с ключами, что висело на поясе рядом с кадилом. Один из них выглядел старым и потускневшим, возможно, подходящим для кандалов.

– Тот самый, – подтвердил Восставший.

– Можешь говорить, – заявил Леандр таким тоном, словно я ждала его разрешения. – Что ты желаешь сказать мне?

Его голос звучал спокойно, но я заметила, что священник держится чуть поодаль – там, где цепь уже не позволила бы мне дотянуться до него. Мой взгляд поднялся от кольца с ключами, миновал сверкающие драгоценности реликвария святой Евгении и, наконец, достиг его лица. Когда я встретилась с глазами Леандра, в их глубине мелькнуло какое-то чувство; оно то появлялось, то таяло, подобно блеску рыбьей чешуи, исчезающей в мутном водоеме.

– Хватит тратить время, – прошипел Восставший. – Каков твой план? Только не говори мне, что ты придумываешь его на ходу.

Я ломала голову, что сказать, и мои мысли неизбежно возвращались к крику сестры Айрис, к виду матушки Кэтрин, замершей перед алтарем.

– Я хочу знать, что случилось с сестрами в Наймсе. Кто-нибудь из них пострадал во время нападения?

– Я говорю с Артемизией или с Восставшим? – ответил Леандр холодно.

– Вы не можете ответить?

Мы все еще пристально смотрели в глаза друг другу. Он отвел взгляд первым.

– Кажется, ты владеешь собой, но порой сказать наверняка бывает трудно. Духи изучают мир людей через свои сосуды, становясь все коварнее с каждым человеком, в которого вселяются.

Сверху раздался хриплый бубнящий звук. Беда уселся на дормез. Его когти заскребли по крыше, и Леандр напрягся; владей он собой чуть хуже, мог бы и вздрогнуть. Что бы священник ни увидел в последние недели в Ройшале, это было настолько неприятным, что подействовало даже на него. Синяки под его глазами казались темнее из-за сумрака в повозке. Несмотря ни на что, клирик продолжал спокойным тоном.

– Если дух, такой древний и опытный, как Восставший, завладел бы твоим телом, он мог бы выдавать себя за тебя так искусно, что даже сестры, воспитавшие тебя, не были бы способны уловить разницу. Пока он не прекратил бы игру и не убил бы их.

– Маловероятно. Я бы предпочел провести еще сто лет в моем реликварии, чем пытаться изображать тебя. Я начал бы убивать сразу.

У меня появилось ощущение, что мне придется привыкать игнорировать его во время важных разговоров.

– Даже если бы я была одержима, что опасного в том, чтобы рассказать мне? – процедила я сквозь стиснутые зубы.

– Говорить с тобой – это вообще риск.

– Но ты все равно пришел.

Рука Леандра дернулась – та, на которой он носил кольцо с ониксом. Он снова взглянул на меня, выражение его лица было абсолютно нечитаемым. Затем ответил низким голосом, отчеканивая каждое слово.

– Прямо сейчас ты должна была проходить обучение в Бонсанте. Ты могла бы иметь все, чего захотела. Вместо этого ты закована внутри дормеза, терзаемая духом, которого однажды ты могла бы научиться контролировать.

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу, – возразила я.

– Ты не видела ничего на свете, кроме монастыря и жалкого городка, в котором родилась. Я думаю, что, возможно, ты сама не знаешь, чего ты хочешь.

Я посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.

– Скажи, что случилось с сестрами.

Забывшись, он сделал шаг вперед.

– Ты должна была послушать меня, – сказал он. – Если бы пошла со мной…

– Монашка, – вмешался Восставший нетерпеливо.

В этот же момент я рявкнула:

– Все в моем монастыре были бы мертвы!

Я бросилась к нему, но цепи натянулись, удерживая меня.

Он отпрянул назад, вздрогнув. Я почти дотянулась до него – почти коснулась ключей. Его рот искривился в непроизвольном защитном рыке, словно у загнанного в угол зверя, обнажающего зубы, но затем он с усилием вернул самообладание.

– Мне не следовало приходить.

Он резко развернулся и направился к выходу.

– Монашка! Они здесь!

Мои волосы занавесом упали на лицо. Пряди дрожали от дыхания.

– Ваша Светлость, – окликнула я. – Разве ты не хочешь услышать мое признание?

Он остановился, держась одной рукой за раму двери.

– Ключ! Монашка, ключ!

– Я собираюсь сбежать, – сообщила я ему.

Он медленно повернулся, его лицо ничего не выражало. Сквозь занавес волос я встретила его взгляд.

– Говорю тебе это, – закончила я, – потому что ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Инстинктивно он потянулся к своей реликвии. Ворчание Беды над нами стихло. Теперь ворон произнес одно четкое слово.

– Мертвый.

Леандр поднял голову, на лице его отразился ужас.

– Монашка, держись!

Это единственное, что я услышала перед тем, как повозка взорвалась.

Я и глазом не успела моргнуть, как оказалась на полу, оглушенная, посреди обломков дерева. В ушах звенело, а в нос била вонь грязи и меди. Вокруг царил хаос; в опасной близости от моего лица промелькнули копыта, солнце отразилось от их металлических подков. Ржание лошадей, вопли мужчин и резкий окрик Беды «Мертвый!» звучали искаженно и далеко, словно мою голову засунули под воду.

Небо выглядело невероятно голубым. Свет казался слишком ярким, а тени – чересчур темными. Я видела, как по воздуху летят комья грязи.

– Вставай, монашка!

Чувства внезапно обрушились на меня в потоке звуков. Я перевернулась. Цепь заскользила вместе со мной, освобожденная от обломков дормеза. Одна из лошадей, впряженных в экипаж, валялась на дороге мертвой, скрюченная. Духи пролетали мимо, окутывая рыцарей, подобно клубам тумана.

Я наполовину перевалилась, наполовину перелезла через сломанную раму дормеза. И почти рухнула на Леандра, лежащего оглушенным посреди обломков. Из угла его рта стекала струйка крови.

– Мой реликварий. Сначала забери мой реликварий. Где-то поблизости Расколотый. Он приближается…

Это объясняло, что произошло с повозкой. Расколотые были духами Четвертого Порядка, они поднимались из убитых в бою воинов и обладали редкой способностью воздействовать на мир живых мощными ударами, способными расколоть дерево и раздробить кость. Без силы Восставшего я вряд ли могла надеяться выжить.