Марина Баринова - Криасморский договор. Плата за верность

И потому она все ему рассказала. В дне пути до Луброка, когда Ганцо умудрился снять едва ли не половину постоялого двора, Артанна спустилась в зал, заказала Медяку кувшин медовухи, а себе – воду и выложила всю историю о Веззаме, начиная с их знакомства в Рундкаре и заканчивая визитом Заливара в Эллисдор.

И лишь закончив рассказ, Артанна осознала, насколько ей полегчало. Никаких камней с души не посыпалось, но дышалось свободнее.

– Еще не надумал меня осуждать? – выбив погасшую трубку на пол, спросила она.

– За что? – Медяк сделал глоток и со стуком поставил стакан на слегка покосившуюся деревянную столешницу. – Но, если тебе важно мое мнение…

– Нет.

Энниец пожал плечами.

– Понял. Заткнулся.

Наемница хотела было подняться из-за стола, но Джерт крепко схватил ее руку и заставил задержаться.

– Почему ты мне рассказала?

Она возмущенно уставилась на эннийца и узнала этот взгляд – внимательный, испытующий, не имевший ничего общего с ехидным прищуром заморского дурачка, которого зачем-то порой строил из себя Медяк. Так же он смотрел на того убийцу из «Рех Герифас». Такой же взгляд был, когда Грегор бросил его в темницу, и Артанна устроила допрос. Был же нормальным человеком, когда хотел.

– Потому что завтра мы окажемся во враждебном государстве, – выдержав его взгляд, устало сказала вагранийка и потерла глаза свободной рукой. – Мы будем предоставлены сами себе. Я ничего о тебе не знаю, но хочу доверять. И если моя откровенность поможет заручиться доверием – что ж, я готова поделиться парочкой секретов.

Энниец усмехнулся.

– Я бы прикрыл твою задницу и без этой исповеди.

– Я не могу требовать от тебя верности, Медяк. Прошу лишь не вгонять в мою спину нож.

Энниец молча кивнул и разжал пальцы. Артанна попрощалась и поднялась наверх – решила попытать счастья и попробовать выспаться перед выходом к границе. Джерт налил стакан медовухи и молча уставился на свои руки.

С каждым днем выполнять задание становилось все тяжелее.

Одной из особенностей достопочтенного Сефино Ганцо являлось его неуемное чревоугодие. Купец из Турфало слепо шел на поводу у собственных гастрономических страстей, что заметно задерживало продвижение к Луброку. Прошло всего несколько часов с того момента, как караван покинул постоялый двор, а толстозадый гацонец уже велел остановиться, чтобы набить живот.

Один из слуг Сефино, назвавшийся то ли Энцо, то ли Энсо, отвлек Артанну от созерцания хмурых пейзажей и предложил ей составить компанию торговцу за трапезой.

– Неужели он думает, что мое присутствие способствует пищеварению? – спешившись, проворчала наемница.

– Понятия не имею, – Энцо оценивающе взглянул на вагранийку и пожал плечами. – Лично у меня вы со своими головорезами, наоборот, отбиваете аппетит.

Услышав дерзкий ответ из уст слуги, вагранийка усмехнулась.

– В таком случае радуйтесь, что вам недолго осталось нас терпеть.

Увидев Артанну, откинувшую полог шатра, Сефино Ганцо поднялся из-за стола и в приветственном жесте раскинул руки в стороны. В этот день его широкая физиономия по неведомой наемнице причине буквально лучилась радушием.

– А вот и наш главный гость! Энцо, предложи даме вина.

– Благодарю, синьор, – покачала головой Артанна. – Лучше воды.

– Вы не представляете, что теряете, – перешел на шепот купец. – Мне дорого стоило уговорить одного бельтерианского негоцианта достать этот напиток из амеллонских подвалов Деватонов.

Сотница выдавила из себя улыбку.

– Охотно верю. Но свою бочку я уже выпила.

– Энцо, подай нашей гостье воды. Располагайтесь, Артанна.

Наемница опустилась на скамью и бегло осмотрела роскошное убранство шатра, ища правдоподобный повод удалиться. Гацонец мог позволить себе беспечно набивать брюхо прямо перед границей, она – нет. С самого утра Артанну разве что не трясло от беспокойства.

– Желаете печеных рябчиков? Холодного пирога с кореньями?

– Благодарю, я не голодна.

Сефино мастерски сыграл удивление.

– Как? Вам не нравится мой повар?

– У вас повар от бога. Но мне уже неловко злоупотреблять вашим гостеприимством. В конце концов, я всего лишь ваша временная спутница, навязанная волей его светлости.

Торговец отмахнулся.

– И оттого я еще больше дорожу вашим обществом. Лучшая приправа к любой трапезе – хорошая история. А у вас, насколько я могу судить, их должен быть целый сундук. Окажите честь – ответьте на несколько вопросов любопытного старика, прежде чем мы расстанемся.

Стариком, однако, Ганцо не был. Лишний вес и раскрасневшееся одутловатое лицо, безусловно, прибавляли ему лет, но больше сорока Артанна ему не дала бы.

– Хорошо, – достав трубку, сказала наемница.

Купец омыл руки и принялся за рябчиков, чей дивный медовый аромат щекотал ноздри.

– Расскажите мне о Руфале, – обратился Ганцо. – Какие легенды слагает о нем ваш народ?

Рука женщины застыла, не успев поднести чашу к губам.

– Этой историей пугают всех детей от Рундкара до Эннии, – удивилась она. – Неужели вы о ней не слышали?

– Конечно, слышал. Более того, я знаком с разными версиями, – купец сделал глоток вина и блаженно улыбнулся. – Но никогда не имел удовольствия услышать ее из уст настоящего вагранийца.

Артанну удивил его вопрос. Она полагала, что гацонец примется выспрашивать о шрамах, войне с рундами, о лорде Рольфе, наконец. Но вагранийка никак не ожидала, что Сефино Ганцо окажется любителем древней истории.

– Это было слишком давно, синьор. Откуда мне знать, как обстояли дела на самом деле?

Купец отправил в рот тонкий ломтик вонючего сыра, отчего-то считавшегося деликатесом в Бельтере. Артанна отметила определенную тягу Ганцо ко всему бельтерианскому – то ли дань моде и партнерству с восточными негоциантами, то ли в гастрономическом плане Ганцо просто был извращенцем. Ничем иным его привязанность к смердевшему тухлятиной сыру наемница объяснить не могла. Тем временем, этой вонью пропитался не только весь шатер, но даже одежда Сотницы.

– Разумеется, я это понимаю, – помедлив, сказал купец. – Однако дело в другом. Видите ли, я интересуюсь вагранийской культурой – изучаю мировоззрение, ценности, обычаи… Но, поскольку ваш народ крайне замкнут, мне приходится понимать его через отношение людей к уже известным событиям. Таким образом, фольклор стал для меня едва ли не единственным источником знаний.

– Вот оно что. Почему именно вагранийцы, синьор Ганцо?

Купец пожал плечами:

– Людям свойственно тянуться к неизвестному.

Наемница усмехнулась и подняла глаза на гацонца, ожидая новых вопросов.

– Руфал, определенно, был неоднозначной личностью, – рассуждал Ганцо. – И, безусловно, самым известным вагранийцем в истории материка. И потому мне интересно, какая память о нем живет среди его потомков.