Влада Ольховская - Золотое сияние Холинсу

– Сейчас все будет!

Миссия. Нужно думать о миссии. Альда, в конце концов, не так уж важна, что с ним вообще происходит в последнее время?

Когда начался полет, все лишние мысли наконец оставили его. Киган любил эти мгновения – когда «Стрела» теряла связь с кораблем и начиналось контролируемое падение. Челнок казался таким маленьким на фоне космических гигантов, таким хрупким. В стороне от них пылал красный карлик, а к ним приближалась незнакомая планета, казавшаяся гигантским драгоценным камнем, тускло мерцающим на фоне черной галактики. Каких-то сто лет назад о таком путешествии и речи не шло бы – о возможности слетать туда и вернуться обратно. Но какой смысл думать о том, что было раньше? Теперь времена изменились – и Киган чувствовал себя человеком, обуздавшим космос.

Полет от корабля к планете был простым – через такое Киган уже проходил сотни раз. А вот когда они добрались до Глизе, начались сложности. У «Стрелы» не было иллюминаторов как таковых, наблюдать за внешним миром приходилось через камеры. Киган успел только разглядеть, что они погрузились в нечто густое, облака над планетой напоминали ему горчицу, размешанную в молоке – так себе сочетание при любом раскладе. И здесь эти облака не были такими, как на Земле, они вообще не разрывались, они двигались сплошной пеленой, надолго закрывшей от обитателей планеты скромное солнце. Может, вообще навеки?

Они едва коснулись облаков, когда отключилась первая камера. Она, рассчитанная на грандиозные перегрузки и не раз выносившая их, сгорела за секунду! Киган решил бы, что это случайность, всего лишь единичный брак, если бы вскоре ее судьбу не повторила вторая камера.

– Твою мать, – процедил он сквозь сжатые зубы.

– Проблемы, Рэйборн?

– Ничего такого, с чем я бы не справился, кэп! Просто… убедитесь, что все ремни пристегнуты, нас может потрясти!

Он надеялся, что хоть какая-то из камер выдержит, но нет, очень скоро даже запасные безжалостно отключились. Хорошо еще, что он не делал ставку на автопилот! Кигану оставалось лишь полагаться на компьютеры, на расчеты, которые он сделал еще на «Северной короне». Но судя по тому, как трясло «Стрелу», от облучения доставалось всему оборудованию.

А ведь это был лучший челнок из изобретенных космическим флотом! В «Стреле» использовали самые современные средства защиты, сто лет назад ничего подобного еще не было. Но гиганту «Татенену» все равно пришлось приземлиться здесь, у него и выбора не было. Киган начинал подозревать, что посадка прошла вовсе не так гладко, как принято считать.

Сейчас ему нужно было сделать все, чтобы уберечь «Стрелу». Киган запретил себе думать о том, будет ли корабль вообще способен взлететь обратно, не застрянут ли они навсегда. Еще будет время побеспокоиться об этом! Сейчас ему нужно было убедиться, что они не рухнут на планету – даже солдаты специального корпуса способны пережить не все.

Скорость стала непозволительно большой, свет в кабине отключился, выла тревога, а трясло их так, что Кигану едва удавалось удерживаться в кресле. Он позабыл обо всем на свете, он знал, что земля уже близко, и все его мысли, все чувства свелись к одному: удержать челнок в правильном положении. Потому что иначе, иначе…

К счастью, он не успел даже представить, какая печальная судьба их ждет. «Стрела» содрогнулась всем корпусом, но не перевернулась, а значит, она вошла в песок нужной стороной. Сирена все еще жалобно подвывала, а свет появился только в аварийном режиме – тусклый и красноватый. Но гул падения и тряска прекратились, посадка прошла успешно.

Киган только теперь понял, что его кожу под униформой покрывает слой холодного пота, а руки дрожат мелкой дрожью. Перед тем, как обернуться к остальным, он заставил себя нацепить самую жизнерадостную улыбку, на какую только был способен. Не важно, что он чувствует, он должен оставаться беззаботным, чтобы не пугать их.

– Все живы? – поинтересовался он.

– Все, – мрачно отозвался Рале. – Хотя ты постарался это изменить!

– Не, без меня вы бы прибыли на планету пюрешкой. Но вы остались целыми, пусть и не слишком привлекательными телами – это хорошая новость. Других хороших новостей у меня для вас нет.

– Что вы имеете в виду, Рэйборн? – насторожилась капитан.

Кигану не слишком хотелось признаваться в этом, но скрывать такую правду он не мог.

– Если я не сумею починить корабль, нам придется подыскивать себе кратер поуютней, потому что мы застрянем здесь навсегда!

Альда не заблуждалась насчет их судьбы, она знала, что все плохо. И ей следовало бы испугаться, расплакаться – вот прямо как Ноэль. Но почему-то не получилось.

Это лишь доказывало, как сильно она изменилась всего после двух миссий. Если бы такое произошло на ее первом задании, она бы, пожалуй, умерла на месте, едва услышав про поломку «Стрелы»! Но она слишком много пережила – и она стала гораздо сильнее, поэтому она не собиралась сдаваться раньше срока. И она ведь здесь не одна! Никто из команды не пострадал, все они сильны. Да один Триан равен целой армии! Альда убеждала себя, что не нужно выделять его среди остальных и не нужно считать его другом. Но подсознание уже верило, что, пока он рядом, ничего плохого не случится.

Когда Киган просканировал атмосферу и подтвердил, что выходить безопасно, Альда и Триан были первыми, кто покинул корабль. Капитан Лукия и Рале тоже ничего не боялись, но они задержались возле мониторов. А Альде не терпелось увидеть мир, который встречал их, ведь на этот раз на камеры рассчитывать не приходилось.

Она знала, что они приземлились в пустыне, но знала и то, что пустыня эта не будет обычной. Ожидания оправдались: Глизе отличалась от тех планет, на которых уже бывала Альда, и точно отличалась от Земли. Начать хотя бы с того, что ее небо полностью скрывалось за толстым слоем коричневато-желтых облаков. Никакого разрыва в них не было, и Киган сказал, что вся атмосфера тут такая. Солнце было видно, но всего лишь как небольшой шарик за облаками. Прямые лучи никогда не падали непосредственно на поверхность планеты, они всегда проходили через облака, как через фильтр. Из-за этого свет выглядел очень странно: он казался густым, как будто наполненным пылью, хотя на самом деле никакой пыли не было. Если на Земле свет – это свет, цвет он обретает лишь в определенное время суток, то на Глизе свет всегда был окрашен в желтый.

Это, естественно, меняло все цвета окружающего мира, придавая им желтый оттенок. Хотя Альда не могла сказать, что это делало планету такой уж жизнерадостной. Нет, желтый здесь был с каким-то грязноватым оттенком, да и ярким его бы никто не назвал. Казалось, что Глизе погружена в вечные сумерки.