Кейси Л. Бонд - Дом Затмений

В дверь осторожно постучали как раз перед тем, как прозвучал приглушенный голос Вады:

– Атена Нур, пришло время подготовиться к новому дню. Люмин попросил вас присоединиться к нему за завтраком этим утром.

Я подскочила, пробираясь сквозь путаницу одеял, сковавших мои ноги, и бросилась к двери. Хмурая Ситали стояла на пороге своей комнаты, но через секунду с рычанием захлопнула дверь. Вада выглядела озадаченной.

– Не обращай на нее внимания, – успокоила я. – Она злится, когда голодна.

– О, я могу прислать ей немного еды, если это поможет, – любезно предложила женщина, подходя со мной к шкафу.

– Если бы только это помогло, – пробормотала я себе под нос.

– Вы что-то сказали?

Я улыбнулась:

– Мне просто интересно, кого еще пригласили позавтракать с Люмином этим утром.

Глаза Вады заблестели:

– Приглашены только вы, Атена Нур.

Мое сердце тревожно сжалось. Я расправила плечи. Взгляд Вады остановился на моем горле, и она в изумлении приоткрыла рот. Игнорируя вопрос, написанный на ее лице, я поспешила сменить тему:

– Что мне лучше надеть?

Она указала на висящие платья:

– Могу я выбрать?

Я кивнула. Вада внимательно просматривала наряды, которые я привезла с собой, решая, что может подойти для такого простого мероприятия, как завтрак.

– Мой отец знает об этом приглашении?

Она поморщилась:

– Извините, Атена Нур, но мне точно не известно.

Я улыбнулась и пожала плечами:

– Ничего страшного. Я спросила из чистого любопытства.

Ее взгляд на секунду задержался на моем горле, но, к счастью, она ни о чем не спросила.

Вада остановила выбор на бледно-золотом платье с высоким вырезом и длинной юбкой. Оно было довольно облегающим, но милым.

– Это платье вполне подойдет, – все, что сказала Вада, отталкивая остальные наряды, чтобы я могла лучше оценить ее выбор.

Я кивнула и, пока она рылась в ящиках в поисках светлого корсета, достала платье из шкафа.

– Спасибо за помощь, Вада.

Она по-матерински улыбнулась и принялась застилать кровать, советуя мне отправиться в ванную комнату, чтобы приготовиться.

Я расчесала спутанные ото сна волосы, нанесла пудру на горло в слабой попытке скрыть фиолетовые и зеленые синяки и провела зубами по ране, пересекающей мою нижнюю губу. Бессильная что-либо с этим сделать, в конце концов я сдалась. Придется придумать правдоподобную ложь о их появлении, так как никакая пудра не была в силах мне помочь.

Из изящного золотого горшочка я нанесла мерцающий блеск на щеки, а затем быстро переоделась. Вада ждала в моей теперь уже прибранной комнате. Помещение выглядело таким же нетронутым, как и в тот момент, когда я впервые вошла сюда.

Она протянула мне пару золотых сандалий. Застегнув их, я выпрямилась. Женщина обошла меня вокруг, осматривая мой наряд. Ее глаза казались мне самыми проницательными на свете.

– Люмин, скорее всего, ждет. Нам пора идти.

Я хотела спросить, как я выгляжу, но боялась, что Вада подумает, будто я напрашиваюсь на комплименты или беспокоюсь о том, что может подумать обо мне их правитель. Вслед за ней я вышла из комнаты. Она заперла за нами дверь и повела меня вниз по винтовой лестнице на первый этаж. Мы прошли мимо зала, где я танцевала прошлой ночью, а также мимо такого большого количества комнат, что я вскоре сбилась со счета.

В конце концов мы покинули Дом Сумерек и вошли в небольшой сад с видом на реку. Вода в ней была серебристой, отражая приглушенное небо. Я повернулась, чтобы поблагодарить Ваду за ее помощь и за то, что она показала мне дорогу, но женщина уже ушла.

– Доброе утро, – сказал Люмин, вставая, чтобы поприветствовать меня.

Легкая, понимающая улыбка заиграла на его губах.

Несколько мгновений мы стояли, изучая друг друга. Наши глаза встретились.

– Ты не охранник, – заметила я, нарушая неловкое молчание и решив встретиться лицом к лицу со своим страхом.

– А ты не танцовщица.

Я направилась к своему месту. Он бросился ко мне и пододвинул стул, сорвав неловкое «спасибо» с моих губ. После чего Люмин устроился напротив меня.

Прошлой ночью он не показался мне жестоким человеком, но я знала, что лучше не спешить с выводами. Ведь хорошим людям не нужно прятаться в тени.

Я потягивала воду из своего стакана, пока он сидел совершенно неподвижно, наблюдая за каждым моим действием. Хотя Люмин все еще излучал уверенность, мышцы были напряжены. Его плечи были шире, чем казались в темноте танцевального зала, да и сам Люмин был выше, чем я помнила. Он явно побрился. Его темные волосы контрастировали с белоснежной рубашкой, которую он носил.

Казалось, этого парня вполне устраивало сложившееся между нами молчание, но тишина заставляла меня нервничать. Я недостаточно хорошо знала Люмина, чтобы без слов определить его настроение, поэтому заговорила первой:

– Почему ты пригласил меня на завтрак?

– Почему ты выдавала себя за танцовщицу прошлой ночью?

Я скрестила руки на груди.

– Ты знаешь почему. Я хотела увидеть тебя.

– Ради простого любопытства?

– Да. – Долгая пауза. – Так почему ты прятался?

– Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

– И понаблюдать за моим отцом, когда тебя нет рядом? – выпалила я.

Пойманный с поличным, он ухмыльнулся:

– Я беспокоюсь о своих людях. Эти переговоры важны для них. Мне нужно увидеть, искренен ли Атон.

– Он подарил тебе солнечные бриллианты. Разве это не купило твою преданность и привязанность? – поддразнила я, прижимая руку к груди.

Люмин наклонил голову, вероятно, задаваясь вопросом, правильно ли расслышал саркастический тон, который я использовала.

– Боюсь, чтобы заработать мою преданность, потребуется гораздо больше, чем горсть блестящих камней.

Он скользнул взглядом по моим губам, затем ниже. Заметив синяки на моей шее, он напрягся и медленно нахмурился.

– Атена, почему у тебя синяки на шее? Что-то случилось прошлой ночью?

– Нет, – сказала я, выпрямляясь, когда появились двое слуг с тарелками, наполненными горячим хлебом, свежими фруктами и шипящими кусками приготовленного мяса. Они расставили угощения между нами, а затем молча удалились. – Несмотря на мою грациозность в танцах, я могу быть довольно неуклюжей.

Выражение его лица смягчилось.

– Я вижу отпечатки пальцев, которые ты пыталась скрыть. И рассеченную губу тоже сложно не заметить.

Ярость наполнила все мое существо.

Я злилась на отца за то, как он пометил меня.

За то, что Люмин мог это видеть. За жалость на его лице. В жалости я точно не нуждалась.

Мне захотелось воткнуть в столешницу нож, чтобы доказать собственную силу. Мои пальцы медленно потянулись к тому, что лежал рядом с моей тарелкой. Мои руки дрожали от захлестнувшей меня ярости. Чтобы успокоиться, я схватилась за край стола и не отпустила его, даже когда мои пальцы загудели и начали гореть. От того места, где я схватилась за дерево, поднялась струйка дыма.