Александр Минченко - Офирий

Купаясь в теплой темноте я ощущал рядом с собой подобных себе, кто мы и для чего мы тут, я не знал, с того момента, как осознал себя, я находился здесь. Иногда из тьмы вырывался яркий свет, заставляющий моё естество сжиматься от страха и я ощущал, что подобных мне становилось на одного меньше.

Барахтаясь в мягком ничто, я упёрся в какую-то упругую поверхность, то, что я ощутил, мне понравилось, всем своим существом я прикасался к этой границе, которая отличалась от всего, что я знал. Вдруг яркий луч света опять вылетел из тьмы, поверхность, на которой я распластался, задрожала, и в сознании раздался всхлип одного из нас, его не стало рядом. Продолжая касаться упругой поверхности я стал двигаться в сторону, откуда пришёл луч, и обнаружил отверстие, которое медленно уменьшалось. За всю бесконечность, проведённую во тьме, это было нечто совершенно новое, и я решился заглянуть туда.

Протиснув в него часть себя, я застыл. Передо мной простирался новый, неведомый мир, во мне стали проявлятся какие-то образы и понятия, я впервые ощутил время. Глядя в холодное ничто, я увидел огромный яркий шар и понял – это звезда, другие шары, крутящиеся вокруг неё, были намного меньше и совсем не такие яркие, их было всего три и назывались они планетами. Три? – я понял, что умею считать. Что это за умение, откуда оно. Проявившиеся во мне знания о существовании разумных существ, придумывающих такие понятия, пробудили странное чувство, которое тянуло меня заглянуть на эти планеты, я осознал – это любопытство.

Протянув частицу себя к ближайшей от звезды планете я заскользил по её поверхности, окунаясь в расплавленный камень, лавируя между камешками и песчинками, проникая в расщелины, наполненные раскалённым газом. Изучая эту планету я ощущал как мимо меня бежит время. Я никуда не торопился, ведь я так до конца и не понял, что значит это понятие.

Когда я изучил эту планету, и на ней не осталось ничего, что было бы мне интересно, я переместил свою частицу на следующую и попал в воду. Тут впервые я ощутил восторг, желание побольше узнать об этом мире заполнило меня. Я наблюдал как растут маленькие странные создания, плавал рядом с рыбами, смотрел как растут водоросли, наблюдал как формируются коралловые острова, видел как одни поедают других. Мне стало интересно, что чувствуют эти маленькие создания и я проник в одно из них.

Я ощутил себя маленькой рыбкой, плавал, гонялся за крохотными существами, чувствуя, что это еда и она необходима для жизни. Находясь в теле рыбки я впервые познал смерть.

В воде было много различных существ, я хотел побыть каждым, я пожирал меньших, меня пожирали большие, я был рыбой, осьминогом, крабом, медузой. Будучи черепахой я впервые покинул воду, после чего вселился в яйцо, которое та отложила. Ощутив себя эмбрионом, чувствуя как изменяюсь, как формируется тело маленькой черепашки, я жил новой жизнью.

Когда я полз к воде, то впервые встретил того, в кого не смог вселиться. Это существо подняло моего, усиленно ползущего к воде, черепашонка и перенесло в воду. Попытавшись вселиться в это новое существо я почувствовал боль, и чем я сильнее пытался, тем сильнее была боль.

Это создание не обращало внимания на мои попытки, а пыталось сорвать цветок с колючего куста. Ещё больше усилив напор, желая ощутить, что чувствует это странное создание, чем живет, я осознал, что это разумное существо – девочка Алина, она уколола палец и отдёрнула руку, капелька её крови полетела в меня и растворилась в моей тьме.

Как только это произошло, всё моё тело было выдернуто из мягкой темноты и я целиком оказался рядом с Алиной. Она меня не видела, но я понял, что ощущала.

– Кто здесь, – раздался тонкий голосок. Алина посмотрела по сторонам, а я кружил вокруг неё, совершенно невидимый.

Потом она засмеялась и сказала:

– Ты наверное мой дух-хранитель, назову тебя Офирий, – и вприпрыжку побежала вдоль берега.

– Офирий? – подумал я, – ну пусть, а вот кто такой дух-хранитель? – и сразу же получил знания.

Ну может я и дух, хранитель ли – не знаю. Я проследовал за Алиной, усиленно размышляя, кто я.

Она пришла в поселение, подошла к одному дому и резво побежала внутрь, я метнулся следом.

Алина повисла на шее у похожего на неё существа, только значительно больше её и с волосами на лице.

– Папа, – щебетала она, – как только я увидела Бурку, сразу поняла, что ты приехал, а ты привез мне чего-нибудь сладенького, а может платочек, или платьице? А где ты был? А где Ваня? А ты видел императора?

Большое существо издало странные звуки.

– Тише, тише егоза, не всё сразу, чуть позже, а леденец дам только после того как покушаешь.

В помещение вошло ещё одно существо, очень похоже на Алину, только побольше и сказало:

– Любимый, всё готово, идите есть. Алиночка иди мой ручки и бегом за стол, я оладок напекла.

– Странные создания, – подумал я.

После того как они поели Алина получила леденец и довольная, болтая ножками, сидела за столом, а большие существа говорили о чём-то, совсем мне непонятном:

– Петя, ты сегодня останешься? Я соскучилась, побудь хоть пару дней.

– Милая, я бы рад, но завтра с утра мы выходим, орняги сожгли поселение эльфов и те просят помочь отбить пленных.

– Но почему мы, люди, должны рисковать своими жизнями ради эльфов? Ведь они нам не помогли, когда была война с мадятами.

– Потому, что мы держим слово, и я говорил тебе, что тогда эльфы сдерживали орнягов, не давая им ударить нам в тыл.

– Кто такие люди, эльфы, орняги и мадяты, что такое война, любопытство поглотило меня всего?

Я получил лишь скудную информацию.

Теперь я понимал, что Алина – человеческий ребёнок, её родители – Петр и Февра, а вот кто я, даже намёка не было.

Когда Алина спала я исследовал всё вокруг, вселяясь в различных животных, которых вокруг дома, где она жила, было предостаточно. Маленьких животных и насекомых я научился контролировать целыми популяциями. Не понимая, как должны себя вести окружающие меня создания, я прилично набедокурил. Больше всего мне нравилось вселяться в рыжего кота, которого все звали Рыжик. Мне нравилось когда Алина играет с ним, вернее со мной, или гладит, нравилось охотиться на мышей. В один из дней Алина искала свои туфельки, и уже хныкая позвала маму так и не сумев их найти. Я решил ей помочь и вытянул их из под кровати, как раз тогда зашла Февра, её глаза расширились, как я ранее выяснил, это был признак крайнего удивления. Февра стала с опаской относиться к Рыжику и почти перестала гладить его, чему ни кот ни я не были рады.

Когда я решил наладить с мамой Алины отношения, то только сделал хуже. И надо же мне было придумать, что корова принесшая сама на рогу ведро и ставшая под дойку порадует хозяйку, или же собака ставшая таскать в дом дрова и аккуратно складывать их возле печи вызовет у неё радость. Наверное последней каплей стали мыши, строем ушедшие из амбара в поле.