Екатерина Соболь - Анима: Золотой стриж. Серебряный ястреб. Медная чайка

Пока он говорил, Кадет отчаянно и безуспешно дергал на себя дверь. Нил сидел под столом и ждал, когда ему надоест.

– Ты из Селения. Выиграл игру, и тебя взяли работать на Ястребов, – настойчиво проговорил он.

Кадет перестал рвать на себя дверь и уперся в нее лбом.

– Чего тебе надо? – с ненавистью прошипел он. – Оставь меня в покое. Я тебя не сдам. Сиди тут сколько влезет. Просто открой.

– Собаки прекрасны, да? – задумчиво начал Нил, прислонившись к ножке стола. – Твой монструм – не этот, настоящий, – так выглядел, потому что у тебя когда-то была похожая собака. И чем дальше мы шли, тем живее он становился. Может, чувствовал, что приближается к дому?

– Заткнись! – крикнул Кадет с такой злобой, что Нил от неожиданности подпрыгнул и стукнулся головой о столешницу. – Это не твое дело, ясно тебе?

– А знаешь, что забавно? Ты идеально говоришь на нашем языке, потому что это – твой язык.

Кадет запустил руку в Тень, вытащил что-то похожее на бестелесный ключ и вогнал в дверь. Не в замочную скважину – в саму дверь. Тот вошел легко, как в масло, дверь тут же почернела, обуглилась и упала вперед, едва не проломив крыльцо. С чердака донесся возмущенный вопль. Нил зашипел, втянув голову в плечи. А хозяин-то все же дома.

– Извини, – сказал он, посмотрев наверх. Потолок загораживала столешница, но он не сомневался, что его услышат. – Я починю.

Кадет уходил вдаль таким шагом, будто его тело весило в два раза больше прежнего, монструм той же поступью плелся за ним. Зрелище было – мрачнее не придумаешь. Нил вылез из-под стола и встал в дверях. Он чувствовал, что разговор начал как-то неловко, ну да ладно – будет пробовать, пока не получится. Кадет не представляет, с кем связался.

Так. Нужно придумать что-нибудь веселое. Он на секунду задумался, а потом сжал руку, дождался, когда она прогреется, и бросил Кадету вслед золотой шарик.

В полете тот изменил форму, и Кадета догнал уже не шар, а почти живое создание. Это была собака, слепленная из золотой пыльцы и очень похожая на прежнего монструма. На боках у пса было несколько пар крыльев, которые с трудом удерживали его мохнатое тельце в воздухе.

Собаку Нил представил себе легко – все-таки пару дней провел с монструмом бок о бок, – а вот с крыльями пришлось срочно что-то решать. Подробно он помнил только устройство стрижиных, так что их и вообразил. Сразу пять пар, чтобы пес не упал. И теперь вот это летало вокруг Кадета кругами, неуклюже перебирая в воздухе короткими мохнатыми лапами. Хвост нервно вилял.

Монструм остановился первым – шлепнулся на свой толстый зад и поднял голову вверх. Это было самое живое движение, какое Нил увидел в его исполнении. Кадет попытался идти дальше, но золотой летающий пес тяжело носился вокруг, перегораживал путь и иногда ударял лбом в бок. Кадет с шипением остановился.

– Серьезно? – спросил он, уклоняясь от золотой собаки. Он, кажется, едва разжимал зубы от ярости. – Ты вот так собираешься меня остановить?

– Угу. – Нил кивнул, прислонившись к притолоке. Руку он по-прежнему держал вытянутой – управлять движением чего-то движущегося, пусть и сотканного из его собственной анимы, оказалось труднее, чем он думал. – Знаю, глупо. Но смешно. Разве нет?

Летающий пес боднул Кадета лбом в лицо. Тот зашипел и отшатнулся, щурясь от яркого света.

– Как я сам не догадался? – продолжил Нил, пользуясь заминкой. – И лесовик, и та девушка, которая тебя отравила, они сначала заговаривали с тобой, не со мной. Я был просто… за компанию. Они знали, что ты отсюда. Знали, что ты вернулся домой. – Голос получился скрипучий – пса становилось все труднее контролировать. – А ты ведь, наверное, тоже когда-то мечтал стать золотым волшебником. Ты поэтому так разозлился на Мага? Он получил то, что хотел ты?

Кадет зарычал. Нил шумно выдохнул и опустил руку. Пес исчез, рассыпавшись золотой пылью.

– И поэтому ты так вглядывался в тех людей в деревне, – задыхаясь от усталости, продолжил Нил. – Твои родители еще наверняка здесь. Не хочешь их найти?

– Зачем? – Голос у Кадета выровнялся, кулаки разжались. – Откуда бы я ни был, я уже давно Ястреб. Разделяю их ценности. Принял их точку зрения.

– И как же они тебя заставили это сделать?

– Я тебя понял, – устало проговорил Кадет. – Ты хочешь шантажировать меня тем, что расскажешь о моем происхождении, в обмен на какое-то содействие. Но это не секрет. Меня отправили на работу в ваше Селение, потому что я знаю язык местных племен. Твоя находка ничего не меняет, так что выпусти меня отсюда и давай с этим покончим.

Вид у него был упрямый, и Нил вздохнул. Так, ладно. Надо попробовать зайти с другого конца.

– На тебя тут не сердятся, если ты этого боишься, – мягко сказал он. – Сам же сказал: наши всегда прощают. И земля на тебя не злится. Помнишь, как листья повторяли: «Добро пожаловать живым»? Они, по-моему, не только меня имели в виду. И земля пропустила тебя сквозь купол, я уверен, уверен, что другие Ястребы не смогли бы пройти! Так что если ты беспокоишься, что тебя не простят, если тебе стыдно, ты не…

Кадет жестом приказал ему остановиться, и Нил замолчал.

– Ты бредишь, – сухо ответил Кадет. – Мне нет дела, простили меня или нет. Мы не мыслим в таких…

– Категориях. Да, я в курсе. Но тебе больше не нужно быть как они!

Кадет приподнял брови, и Нила охватило отчаяние: что, если он во всем ошибся? И, будто подтверждая его слова, Кадет холодно сказал:

– Ты правда думал меня этим завлечь? Я уже изменился. Десять лет – долгий срок. Это место и люди, которые тут живут, больше не мои. А ты своей выходкой рискуешь разрушить мне карьеру. Она – моя. Так что если для тебя, по всем заветам доброго и всепрощающего идиотизма золотых магов, имеет значение мое благополучие, ты меня выпустишь. Я могу идти?

Нил приоткрыл рот. К такому повороту он был не готов – думал, стоит сказать Кадету: «Я знаю, кто ты», тот сразу разревется и скажет: «Да, теперь я готов вернуться домой». Но ничего подобного. Так зачем удерживать того, кто хочет уйти?

– Ты можешь идти, – через силу пробормотал Нил. – Выход там.

Он указал наугад, но не сомневался: сейчас это место его послушается. Кадет развернулся и пошел прочь. Монструм заковылял следом, вяло волоча лапы. Нил опустился на крыльцо, глядя вслед прямой, как доска, спине Кадета. А потом взглянул на монструма, низко опустившего голову, – и осознание ударило его, как молния.

Монструм не хочет уходить. А это значит, что…

– Дух защитил эту землю, Ястребы не могли сюда проникнуть, – выпалил Нил, вскакивая. Неважно, что говорить, главное – чтобы задело. – Так как ты ухитрился отсюда пропасть? Ты… Ты что, сам вышел за купол?

Кадет застонал и обернулся. Его стон явно означал: «Да когда ж ты отвяжешься», но Нила этим было не обмануть – он смотрел на монструма, а тот, в отличие от Кадета, врать не умел.