Алексей Мурзин - М.А. Модель Абсолюта

*11 Пион-29, это энергопреобразователь, Протонно-Ионный Образователь Направления заряженных атомов в протоплазменном флюсе, излучающий квантообразованный луч-квалазер, способный, направленно воздействуя, преобразовывать материю в первичную форму агрегатного состояния. Это был (на момент отправления Прометея1) самый последний стандарт особомощного оружия. Его мощность воздействия на материю равна давлению триллион бар на квадратный сантиметр. Другими словами: это был квалазерный, аннигиляторный импульсатор.

*12 Барс-9: импульсатор направленных пучков ультразвука в интервале кваттор частот.

–Почему ты не включила освещение?-выходя из своего укрытия уже без всяких опасений сказал Владимир.

–Я подумала, что это может привлечь лишнее внимание…

–Ну в этом конечно есть смысл…какая же ты умная- он сказал улыбаясь, выставляя, вперёд, руки для объятий.

–Ты наверное хочешь есть?-обернувшись назад, через плечо, и включив голосом, в большой комнате, свет, сказала женщина. Из окон льющийся свет осветил сразу ту часть усадьбы где находился Володя. Он с улыбкой на лице, почти перейдя на бег, ускорил шаг с выставленными, вперёд, руками для объятий. Обнявшись, они просто стояли и слегка покачиваясь – наслаждались этим мигом радости встречи. Счастливая улыбка на лицах и ощущение дыхания и близости пульсации сердец; всё это было одной, сплошной, эмоцией на двоих. Он поглаживал её волосы на голове, которая была у него на плече, и, прижимаясь щекой, целовал эти шелковые пряди. От радости он улыбался во всю ширину улыбки: «Как же я рад снова тебя обнять, моя хорошая, моя любимая девочка». Затем они, синхронно, посмотрели в глаза друг другу. Он смотрел в её глаза, из которых на него смотрела любовь. Эти, ему такие близкие и такие родные, глаза полные любви и счастья, смотрели на него с радостью, и в этот миг их губы соприкоснулись в страстный, полный любви, поцелуй.

Часть 2.

«Бункер»

После выключения сеанса связи, Николай Зотов оставался, несколько минут, сидеть неподвижно в кожаном кресле своего кабинета. Освещение в кабинете было подобрано специально для него; он сам подбирал. Светодиодные лампы имели приглушенный, и слегка, даже, тусклый свет, который получается, от свечей. Освещение в кабинете, от светодиодных ламп, было соразмерно двум десяткам свечей, или четырем канделябрам, в пять свечей каждый: расставленным по четырем углам. Пластину БКТПК он положил в сейф. Из ящика рабочего стола он достал дневник и сделал пометку о том, что в субботу ему нужно связаться с Владимиром и убрал его обратно. Обстановка внутри кабинета была достаточно уютная; напротив входа в кабинет было панорамное, дугообразное, относительно горизонтальной линии, окно, четыре метра шириной, и два с половиной в высоту, с двумя створками по центру. Справа от входа был книжный шкаф и мини бар. Прямо был рабочий стол, из тёмного ореха, за которым сейчас сидел Николай. На столе были; трёхмерная проекция – глобус, слева от кресла, ближе к окну; графин с родниковой водой; хрустальная ваза с шоколадными конфетами и леденцами; самопереворачивающиеся песочные часы, в бронзовой оправе; из чёрного пластика вращающаяся подставка для ручек, в которой было, в каждом из четырёх отсеков по шаро-гелевой ручке четырёх разных цветов: красный, зелёный, синий, чёрный; плазменный проектор; пенал с влажными салфетками; графитовый планшет; и смартфон отечественного, российского производства. Он взял смартфон, со стола, и быстрым – привычным движением набрал комбинацию; вставленный в ухо нанодинамик, чуть слышно, издал звук похожий на звук помехи в эфире. Николай стал записывать свои размышления, чтобы потом самому себе ответить на некоторые вопросы: «Ну допустим, мы переместим свою телесную оболочку в клонов самих себя. Допустим, мы вернёмся в «свои» тела, будут ли они такими же как прежде. Какими нас запомнили наши близкие окружающие, наши семьи, наши друзья. Не будет ли это грубой подменой по отношению к самым любимым людям? Допустим, мы вернёмся таким странным образом, а что если нас начнут преследовать? Что если мы повстречаем иную форму разумных существ, и они продолжат идти по нашим следам, и что если от нашего решения вернуться домой будет зависеть судьба всего человечества и наших самых любимых близких людей? Пойдём ли мы на жертву ради спасения, и что если нам придётся делать невозможный выбор? Ведь скорее всего, в конце концов, наше собственное, каждого из нас, самосознание будет тем самым последним, кто сможет определить себя, и утвердить самосуществование в бесконечности трансформации сознания и материи – сужаясь до бесконечности в точку, и расширяясь сразу до бесконечности. Что если в результате энтропии произойдёт хаотичный симбиоз и слияние одного с другими? Что если пространство-время это способность нашего восприятия, и на самом деле наше представление о времени и пространстве напрямую зависит от нашего внутреннего мира, от нашего внутреннего голоса без звука, и каждый из нас достигнет только тогда способности преодолеть вселенский парадокс, когда увидит свет внутри себя и сможет воспринять это сознанием? Способны ли мы будем найти ответы на все эти вопросы?» Зотов дал звуковую команду смартфону остановить запись. Размышляя об этом он встал с кресла и направился на первый этаж. Коттеджный посёлок, в котором стоит дом Николая, расположился в ближнем юго-западном подмосковье. Он долго решался прежде чем переехал сюда с семьей. Его легенда, по которой он служит в авиаполку, недалеко от этого посёлка, вполне укладывается в его стиль жизни и не вызывает никаких сомнений у соседей и представителей органов местной власти. Он каждый день, с понедельника по пятницу, утром, едет на работу, а вечером домой. По выходным он иногда с семьей выбирается на прогулку или на природу. В эту летнюю ночь, он, неожиданно для себя, осознал, что эта легенда и есть идеальная жизнь, и что всё чем он занимается на самом деле, по большому счёту, для обычного человека, не имеет значения. Он проверил сообщения на смартфоне и вышел из кабинета. “Нужно всё обдумать и все перепроверить несколько раз”: эта мысль пульсировала в голове. Николай Зотов, в свои сорок с небольшим, выглядел очень молодо, лишь кое-где на голове пробивались сединки и кожа поменяла свой оттенок от прожитых лет. Выражение глаз, в которых некоторым казалось – сплошная тоска, обрело более глубокий смысл, ввиду хранящейся в голове информации. Ведь он скрывал истинную свою работу от самых близких людей, и от этого страдал.

–Опять не спишь…– сказала женщина застав мужа, на кухне, который пил чай, и, с задумчивым видом, смотрел в окно обращенное к саду.– как обычно без света…