Джон Гвинн - Злоба

– Итак, Беноти были разбиты и скрылись на севере, где и обитают по сию пору. Камброс же разделил завоеванные земли между собой и своими сыновьями, Ардом и Кадласом, и с тех пор они жили в мире. – Геб взглянул на Мэррока и Фионн и продолжил: – Именно так ты, Мэррок бен Рагор, оказался здесь, на этом лугу посреди королевства Ардан, и переплетя руки с Фионн.

Мэррок склонил голову в знак признательности. Бренин произнес тост, и толпа разразилась одобрительными криками.

Корбан еще долго сидел в тишине, думая об услышанном. Разговор между его соседями затянулся до глубокой ночи. Тем временем семьи вокруг них начали потихоньку возвращаться в деревню или к своим близлежащим угодьям. Костры потухли, и звезды на небосводе засияли еще ярче.

Из раздумий Корбана вырвали голоса за спиной, что становились все громче и громче. Люди смотрели вдаль, на запад, в сторону Баглунского леса. Корбан поднялся на ноги и подошел поближе, чтобы посмотреть, что происходит.

Вдали колыхались красно-оранжевые огни – то поднимались, то опускались, словно пламя свечи на ветру.

Гар встал рядом с мальчиком.

– Что это такое? – спросил он у управляющего конюшен.

Гар ничего не ответил, но громко закричал:

– По коням! По коням!

И прихрамывая побежал в сторону деревни.

– Что случилось? – крикнул Корбан ему вслед.

– Это частокол Дэрола, парень, – бросил Гар через плечо. – Там пожар!

Пока караван неспешно двигался в сторону Гальстата, Кастелл наслаждался походной обстановкой. Агила часто отставал от колонны, чтобы некоторое время провести в их с Макуином компании. После той первой ночи Кастелл и Макуин присоединились к остальным путникам у теплого костра. Кастелл говорил мало, но тем не менее ему нравилось ощущение того, что он является частью чего-то большего. Это чувство он позабыл во всех политических играх Микила. На четвертый день путешествия, едва лишь рассвело, впереди возникла фигура всадника, что во весь опор мчался в их сторону. Это был одинокий воин, одетый в доспех с гербом Тенебрала – земли, что лежала далеко на юге. Он отказался разделить с ними трапезу, сказав, что у него срочное сообщение для Ромара.

Ранним утром шестого дня один из наемных охранников прискакал в конец колонны, где обычно ехали Кастелл с Макуином, и сказал:

– Командир хочет, чтобы вы ехали вместе с ним во главе колонны.

– Чем вы двое собираетесь заняться, когда мы прибудем в Гальстат и ваша работа будет окончена? – спросил Агила, когда Кастелл с Макуином присоединились к нему.

– Думаю, отправимся обратно в Микил, – ответил Кастелл. – А что?

– Если вы пока что не готовы возвращаться, то у меня для вас всегда найдется работенка. Поедете с моим отрядом?

– Даже не знаю, – удивленно сказал Кастелл. Он не думал о том, что́ будет после Гальстата, но одна мысль о возвращении в Микил наполняла его унынием. Хорошо было в дороге, а главное – без Джаэла. – Вполне возможно, мы примем твое предложение, – продолжил он, бросив взгляд на Макуина.

– Я не тороплюсь возвращаться в Микил, – пожал тот плечами.

Несколько дней их путь пролегал вдоль Форнского леса, не заходя в него. Сейчас же дорога прильнула к чаще, оттесненная крутым склоном горы, которая вреза́лась в гущу деревьев. Кастелл смотрел вверх на горы, что выглядели в свете восходящего солнца словно неровные со сколами зубы. Легенда гласила, что эта горная цепь возникла на руинах, оставшихся после Бичевания, когда земли разрушались и создавались заново. Далеко на севере, за пределами Форна, как говорилось, на многие лиги распространилось опустошение: поля праха и огромные разломы в самой земле; пропасти без конца и края.

Повозки следовали по дороге, которая все ближе и ближе подступала к Форну, пока Кастелл не начал различать отдельные ветки, колеблющиеся на ветру.

– Когда мы обойдем этот склон, – сказал Агила, показывая на гору, – дорога уйдет в сторону от леса и отправится прямиком в горы. Далее мы пойдем вдоль Данвиуса, который пересекает дорогу вплоть до ворот Гальстата.

– Отлично, – ответил Кастелл с чувством, и Макуин с Агилой усмехнулись.

Когда они приблизились к склону, что острыми и неровными краями взмывал высоко в облака, дорога опустилась в лощину, минуя подножие горы.

– Ближе к Форну мы вряд ли подойдем, – сказал Макуин, когда караван начал спускаться в лощину. – Разве что ты не захочешь присоединиться к тем, кто стережет Дал-Гадрай.

– Ближе и не нужно, – ответил Кастелл. Дал-Гадраем называлась долина на восточной границе их родных земель, высеченная в Форнском лесу рекой. Отряд воинов, все добровольцы, – ибо туда никого не отправляли по принуждению – несли дозор на берегах реки, протекающей через Форн, и в основном защищали корабли торговцев, что сплавлялись по реке. Но также они служили щитом, оберегающим от всех лесных тварей, что норовили проникнуть в Изилтир. Вступить в Гадрай – именно так, по названию долины, стал называться отряд – могли только те, кто убил хотя бы одного из гуненов – клана великанов, что до сих пор обитали в Форнском лесу. Бойцы Гадрая часто становились щитоносцами Ромара, короля Изилтира.

Дорога резко уходила вниз, а навстречу им поднималась дымка, кружась у копыт лошадей. Кастелл обернулся и увидел, как она взбирается вверх по колесу повозки, что ехала следом за ним. Он вздрогнул, ни с того ни с сего ощутив холод.

Некоторое время они ехали в тишине. Земля постепенно выравнивалась, укрытая дымкой. Все звуки казались приглушенными. Кастелл только слышал бряканье поводьев своей лошади, скрип колеса повозки, что ехала позади него, и гораздо более тихое журчание ручья где-то впереди.

– Что-то мне не по себе, – пробормотал Кастелл. Макуин и Агила, что ехали по обеим сторонам от него, казались темными силуэтами.

– Да, парень, – пробурчал Макуин. – Мне тоже. – И пришпорил лошадь.

Внезапно они услышали свист: в воздухе мелькнуло что-то неясное – и Агила с влажным «хрясь» исчез из седла. Вокруг поднялись крики. Макуин и Кастелл вертелись в седлах, пригибаясь, и пытались отыскать Агилу.

Вскоре его нашли. Из его груди торчало копье толщиной с запястье Кастелла. Глаза смотрели невидящим взглядом, изо рта, лужей разливаясь вокруг тела, вытекала темная кровь. Кастелл упал на колени рядом с павшим воином.

– Парень, не тормози! – крикнул Макуин. – Ему уже ничем не поможешь. – И направил лошадь в рой теней позади них.

Кастелл последовал за ним. Одна только мысль о том, что придется остаться наедине с этой проклятой дымкой, подстегивала его будто бич.

То, что он увидел, казалось настоящим кошмаром. Лошадь, запряженная в повозку, была пригвождена копьем к земле. Она истошно ржала и закатывала глаза; из ее рта сочилась кровавая пена. На земле россыпью лежали мертвые тела – торговцы и воины, попавшие под град из копий. Из густой белой пелены вдруг возникли гигантские фигуры. Гунены. Кастелл увидел великана, в котором было по меньшей мере полтора его роста. Его черные волосы были заплетены в косы и обрамляли разъяренное угловатое лицо, в темных глазницах блестели глубоко посаженные глаза. Кастелл открыл от удивления рот, когда понял, что перед ним женщина: ее грудь плотно обматывали кожаные ремни. Крича и размахивая топором, она бежала на них. Брызнула кровь – и на землю упал еще один ратник, голова и туловище его покатились в разных направлениях. Макуин отвел руку назад и бросил в нее копье – оно пронзило черный кожаный доспех великанши и вонзилось ей в плечо, повернув ее на месте. Она выпрямилась и выдернула копье, и вид у нее при этом был скорее разъяренный, чем потрясенный.