Джон Гвинн - Злоба

В конце концов охватил Элиона великий гнев. И решил Он покарать землю. Мы прозвали это событие Бичеванием. От края до края земли пронеслось воинство Бен-Элимов, неумолимо исполняя приказ Элиона огнем, водой и кровью. Моря кипели, горы изрыгали огонь – рушилась земля. Порешил Элион уничтожить все, что Он когда-то создал.

Когда кара почти завершилась, услышал Элион некие отзвуки, доносящиеся с Изнанки. Были те отзвуки смехом Азрота.

Понял Элион, насколько хитры оказались козни врага Его: все было подстроено ради того, дабы разгневался Элион и дал волю ярости Своей. В ужасе прекратил Он немедленно кару и тем оставил в живых малую горсть уцелевших. Велика, необъятна была скорбь Его. Ушел Он от нас, Своих созданий, в место, где живет печаль, отгородившись от всего и вся. Там и находится Он по сию пору.

Бен-Элимы и Кадошимы обитают на Изнанке, и несть их войне ни конца, ни края. Азрот и его падшие ангелы стремятся нас уничтожить, Бен-Элимы пытаются нас защитить – это дань их неугасаемой любви к Элиону.

Здесь же, в тварном мире, продолжается жизнь. Кто-то пытается на пепелище отстроить заново все то, что было утеряно в войне. Если говорить обо мне, я смотрю на то, что происходит вокруг, и я преисполнен скорби. Нахожусь я в Драссиле, некогда великом городе, сердце нашего мира. Нынче он сломлен и разрушен, как и все вокруг. Даже мои сородичи – и те уходят. «Форн слишком дик и опасен, – говорят они, – а нас осталось очень мало». Бросая всё, они держат путь на север. Оставляют меня. Но я не уйду.

Я вижу сны – и в снах этих до меня доходят обрывки видений. Будто бы шепчет кто-то, пытаясь поведать какую-то тайну, но не все слова можно различить. Видится мне возможное наше грядущее. Вернется Азрот – и на сей раз во плоти. Поднимутся в последний бой Бен-Элимы. Войну Богов заново поведут их воплощения…

Я останусь и расскажу свою историю в надежде, что она послужит для кого-то уроком. Что будущее не повторит ошибок прошлого. Такова моя молитва. Но что толку молиться Богу, который покинул нас всех?..

Год 1140, век Изгнанников, Нарождающаяся луна

Корбан наблюдал за пауком, что плел паутину в траве у него под ногами. Создание без устали перебирало лапками, соединяя нитью камешек и пучок травы. Внезапно роса засияла. Корбан поднял взгляд и моргнул, увидев, что над лугом забрезжили первые лучи восходящего солнца.

Утро, когда внимание Корбана привлек паучок в траве, было серым и ничем не примечательным. Его мать тем временем была увлечена беседой со своим другом, и потому паренек посчитал: сейчас самый подходящий момент для того, чтобы присесть и получше изучить паука. Махонькое создание было куда интереснее влюбленной парочки, готовящейся к обряду переплетения рук. Даже несмотря на то, что один из них приходился кровным родственником королеве Алоне, жене короля Бренина.

«Поднимусь, как только услышу, что старый Геб начал обряд, – думал Корбан. – Или когда мама увидит, чем я занимаюсь».

– Привет, Бан, – раздался голос у него над ухом, и ему в плечо ткнулось что-то твердое. Корбан сидел на корточках, раскачиваясь на пятках, и потому от удара завалился набок в мокрую траву.

– Корбан, что ты там делаешь? – воскликнула мама. Она тут же наклонилась, подняла его на ноги и начала резкими движениями отряхивать. За ее спиной промелькнуло чье-то ухмыляющееся лицо.

– Сколько времени, думала я этим утром, – бубнила она себе под нос, нанося удар за ударом по грязной накидке, – сколько времени пройдет, прежде чем он испачкает свою новую накидку? А вот и ответ: даже солнце взойти не успеет.

– Солнце уже взошло, мам, – поправил Корбан, указывая на огненный шар, зависший над горизонтом.

– Не дерзи, – ответила она, еще сильнее колотя по накидке. – Тебе уже почти четырнадцать лет, а ты все еще не можешь пройти мимо грязной лужи и не изваляться. Не отвлекайся – церемония вот-вот начнется.

– Гвенит, – позвал ее друг. Он наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Женщина отпустила Корбана и оглянулась.

– Огромное тебе спасибо, Дат, – буркнул Корбан, когда ухмыляющееся лицо вновь оказалось в поле его зрения.

– Да не за что, – ответил Дат. Однако тут же перестал улыбаться, когда Корбан в отместку ударил его по руке.

Мама Корбана все еще смотрела через плечо на Дун-Каррег. Древняя крепость поднималась высоко над бухтой, восседая на массивном выступе. Корбан слышал приглушенный рокот морских волн, разбивающихся об отвесные скалы. Над изрытым скальным отрогом поднималась завесь брызг.

Тем временем по извилистой дороге от ворот замка в сторону луга прокладывала путь вереница наездников. Копыта лошадей барабанили по дерну, гул от них казался далекими раскатами грома.

Во главе колонны ехал Бренин, владыка Дун-Каррега и король всего Ардана. Его торк и кольчуга сияли красным в первых лучах утреннего солнца. По одну сторону от него ехала Алона, его жена, а по другую сторону – Эдана, их дочь. Чуть позади двигались одетые в серое щитоносцы Бренина.

Колонна наездников обогнула толпу и остановилась, обдав все вокруг дождем из комков дерна. Гар, управляющий конюшен Дун-Каррега, вместе с дюжиной конюхов забрал лошадей и увел их в сторону луга, где расположился огромный загон. Среди конюхов Корбан увидел свою сестру Кивэн, чьи темные волосы развевались на ветру. Она улыбалась так, будто сегодня были ее именины, и, глядя на нее, Корбан тоже не сдержал улыбку.

Бренин с королевой возглавляли процессию, Эдана шла следом за ними. Наконечники копий их щитоносцев горели алым пламенем в лучах восходящего солнца.

Геб, хранитель знаний, воздел руки к небу.

– Фионн ап Торин, Мэррок бен Рагор, зачем пришли вы сюда в первый день Нарождающейся луны? Зачем собрались здесь, перед лицом ваших родов, моря и суши, вашего короля?

Мэррок взглянул на молчаливую толпу. Корбан мельком увидел на лице молодого человека шрамы – доказательство его смертельной схватки с волчнем из Темнолесья, что располагается на севере Ардана. Мэррок улыбнулся девушке, что стояла рядом с ним, и исполосованная кожа его лица покрылась морщинами. Он громко произнес:

– Чтобы рассказать всем о том, что давно знают наши сердца. Чтобы принести клятву и провести обряд, который свяжет наши жизни в одно целое.

– Так поклянитесь же! – воскликнул Геб.

Молодой человек и девушка взялись за руки и, повернувшись к толпе, начали громким и чистым голосом нараспев произносить положенные по обычаю клятвы.

Когда они закончили, Геб скрепил их руки своей, вытащил из складок одеяния кусочек расшитой ткани и обвязал им ладони Мэррока и Фионн.

– Быть по сему! – воскликнул он. – Да благословит вас Элион.