Александр Накул - Башни в огне

– В Херсонесе. Где ей ещё быть?

– Почему Евдокс не привёз её с собой?

– Зачем ему её привозить?

– Разве она ему не дочь?

– Я знаю только то, что она живёт у него в доме.

– А кто она? Рабыня? Наложница? Воспитанница?

– Вокруг почтенного Евдокса собралось немало людей, самых странных и удивительных,– с достоинством ответил Ихневмон,– Например, вы с приятелем. Или я.

– Ладно, не важно. В Херсонесе опасно,– Лик бросил взгляд на восток, словно надеялся разглядеть оставленный Херсонес,– А я готов её… защищать!

– Я думаю, девушке в голой степи неудобно будет,– заметил Ихневмон.

– Это мелочи. Она могла бы взять с собой служанку.

– Какая служанка согласиться поехать в лагерь диких скифов?

– Любая, если госпожа пригрозит выпороть.

– Сразу видно, что вы у себя, в киммерийских степях, слуг не держали.

– Разумеется, не держали,– гордо ответил Лик,– Зачем слуги вольным скифам? Для этого есть младшие дети в семье. Им надо учиться вести хозяйство.

– А что делали те скифские семьи, у кого не было детей?– поинтересовался Ихневмон.

– Если боги прогневались и не дают детей – тут уже ничего не сделаешь.

– Тяжело вам в степи приходится. А вот если бы у вас в семье держали слуг, то ты бы усвоил, что очень часто слуги помыкают хозяевами. И порки они не боятся, потому что привыкли и задубели. Пороть будут один раз, а скифов в лагере много.

– Значит, не нужны ей такие слуги,– ответил Лик,– Я стал бы ей самым лучшим слугой. И вообще, раз уж мы хотим вести хозяйство. Яы думаю, сейчас, когда скифы усилились, – прекрасное время, чтобы научиться обходиться без слуг. У меня, как видишь, нет ни одного слуги – только соратники. И сейчас мне удобно, как никогда ещё не было!

– Ну, разумеется удобно,– ответил Ихневмон.– Волкам всегда лучше в стае.

– Извините, что влез, но кто-то едет к нам из степи,– послышалось сзади,– У него флажок на шесте. Значит, посланник. Убить его, или выслушаем?

Это говорил долговязый Савлий. Имена одиночек почему-то запоминались ещё труднее, чем у близнецов.

– Будем говорить,– ответил Лик, повернувшись в ту же сторону,– Война не отменяет правил гостеприимства.

– Предлагаешь на неё лепёшки тратить?

– …и сыр. Обязательно, сыр.

Всадник приближался. Уже можно было увидеть роскошную вышивку длинного одеяния и кожаные полусапожки. Вот он спустился с горы и скрылся за рощицей – а потом выскочил из-за неё и поскакал к холму, где расположился отряд.

Всадник даже не посмотрел в сторону городских стен. Его интересовал только лагерь диких скифов.

Солнце скользнуло по медным накладкам на шапке. Лик различил покрой платья и черты лица.

Теперь никаких сомнений.

Всадник с флажком был девушкой.

Перед холмом всадница резко осадила лошадь и поднималась торжественным шагом. не опуская флажка.

Вблизи она выглядела моложе, не больше двадцати лет. Открытое, смелое и привлекательное лицо, особенно красивое, если она улыбалась.

– Похоже,– заметил Ихневмон, разглядывая посланницу,– царь Палак отчаялся нас разбить и теперь соблазняет.

– Лик, родом невриец – это ты?– спросил девушка, даже не глядя на мелкого.

– Да, я,– ответил Лик,– Но те, кто со мной – это тоже часть меня. И если ты осмелишься напасть на меня, они сотворят с тобой такое, что ты будешь молить о смерти.

Маленький отряд высыпался из шатров. Ребята столпились за спиной Лика. Сейчас казалось, что их не так уж и мало.

– Я чту законы гостеприимства,– отозвалась девушка.

– Зато тот, кто тебя послал, их не чтёт…

Молчание.

– С чем ты пришла, благородная дева?– спросил Лик.

– Царь Палак передал тебе послание.

– Удивительно слышать,– Лик повёл головой,– с чего это Палаку вообще знать, что я хожу по земле? Или стрелы моих проклятий достигли его тронного зала?

– До царя могли дойти слухи о ваших подвигах,– заметила девушка.

– И что же говорят о моих подвигах в Неаполе Скифском?

– Этого я не знаю. До меня ваша слава ещё не дошла. Куда тебе удобней пойти, чтобы услышать послание царя?

– По воле святотатца я с места не сдвинусь. Слушать его буду там, где стою. Зачитай письмо перед всеми нами, отважная дева. Я хочу, чтобы и мои соратники тоже увидели, сколь бесстыден Палак.

– Как тебе будет угодно, невриец,– ответила девушка и полезла рукой в колчан. Лик уже напрягся, готовый атаковать первым – но рука девушки вернулась с обычным папирусным свитком, подвязанным простой верёвочкой.

Девушка развернула считает и начала читать вслух. Скифы, как эллины, читали вслух, даже если были наедине с книгой.

Письмо было написано на скифском наречии, хотя и гераклейскими буквами и в их же манере. Так что даже тавры с их говором, жёстким, словно вода в источниках из родных гор, понимали, о чём идёт речь.

Вождь Палак, Скифии Киммерийской повелитель, богатой конскими пастбищами, Лику Неврийцу, из родных краёв добровольному изгнаннику, радоваться желает!

Дошло до нас, что ты настолько прославил себя в Херсонесе Таврийском, что приговорён к изгнанию из этого крепкостенного города. Позже ты будто бы завоевал себе новое царство в Таврийских горах, и даже обручился с местной принцессой, однако после принцесса погибла от солнечной лихорадки. Также сообщили мне, что ты во главе воинства тавров, вместе с терионами всех видов, от волков до тюленей, по совету некой халдейской говорящей рыбы, прозванной Пере-Шелега, вторгся в Крабовую Бухту и бухту сию захватил. Далее ты будто бы пригрозил основать в той бухте могучий город, где люди, звери и терионы вроде тебя, как существа средние, будут жить в мире и согласии.

Также дошло до меня, что ты всячески хулишь моё имя и на городских площадях, и на варварских собраниях, и перед лицом богов, и даже наедине с морем и таврийскими скалами.

Сообщаю, что обиды на тебя не держу, а угроз и клятв твоих не боюсь. И собираюсь в удобное для меня время изловить тебя и сотворить с тобой то, что делать надлежит со взбесившимся волком.

Посланница умолкла и начала скручивать свиток.

В наступившей тишине было слышно, как степной ветерок перебирает траву. Девушка неторопливо завязала свиток и опустила обратно в колчан.

Лик не оглядывался. Он чувствовал спиной, что соратники ждут его ответа.

– Передай Палаку,– произнёс Лик,– что пусть я и волк, но этот волк следует чести. Так что пускай клятвопреступник замышляет против меня, что ему угодно. Мне нет дело до его мыслей, а сделал он уже и так достаточно. Я приду к нему сам, когда соберу достаточно сил. И когда святотатец попадёт мне в руки, я поступлю с ним, как известный философ Аннибал из Кард-Хадашта поступил с забывшим о приличиях городским цензором. Я съем печень Палака с тушёной фасолью, а потом запью великолепным таврийским вином! И чаша для вина будет сделана из его черепа!