Алексей Пехов - Наваждение. Лучшая фантастика – 2022

– Да. При приземлении одна из строп зацепилась за сложенные винты дрона. Он сместился, замкнул датчик позиционирования на «Фортитьюде», и тот через пять с четвертью минут решил, что находится намного севернее, чем должен был. Решил вернуться на место, угодил в щель, провалился на подветренную сторону. Дрон полетел его искать, его унесло еще дальше. Не стоило амерам запитывать хаб навигации по внешней стороне корпуса.

– Такая мелочь, и едва все не испортила, – проговорил Артемьев.

– Да. – Сергеенко хлопнул себя руками по коленям. – Знаешь, я ни разу не спрашивал тебя, зачем ты это сделал. Все думал, что смогу понять сам. Я же космонавт как-никак. Это был мой первый полет, а ты орел опытный. Думал – надо успокоиться, в спальнике отлежаться, на Землю вернуться, наконец. Выпить крепкого, вдруг поможет?

– Помогло?

– Да я ж не пью, ты знаешь. На реабилитации отлежался. Все ждал, когда же прозрение явится. А оно так и не пришло. Я и пошел на сделку с совестью. Сказал себе – хрен с ним, с космосом, найду Артемьева, схвачу за воротник, загляну в глаза и спрошу: зачем ты, пердун старый, пожертвовал «Лунарушкой» в пользу «Фортитьюда»? А потом, каким бы ни был ответ – подам в отставку.

– Это еще зачем?

– За то, что спросил. За то, что сам не понял.

– Ты хороший космонавт, Витя, – вымолвил Артемьев. – Не нужно тебе этого. Сам сказал – ты только начал. «Лунарушка» был единственным носителем плазменных кристаллов в таком количестве, это верно. Но технология никуда не пропала, Коля. Она в твоей голове. Ты можешь ее воссоздать.

– Не уверен, что оно того стоит, – криво усмехнулся Сергеенко. – Почитал тут новости. Знаешь, что народ пишет про ту миссию?

– Догадываюсь.

– «Фортитьюд» – блистательный успех американцев, прорыв, передовые технологии, инвестиции, грандиозные планы на будущее. И на фоне этого – тупоголовые ватники, разбившие драный луноход при первой высадке. Представляешь, каково мне было это читать?

– А ты не читай всякую чушь, – чуть повернул голову Артемьев. – Ты же знаешь правду.

– Да тут неправды всего ничего. Мы оба знаем, что луноход был не драный. А с остальным, знаешь ли, даже не поспоришь уже. Тебе неинтересно, что в Сети пишут? Ну, пусть. Только я смотрю, даже у такого дерзкого орла, как ты, внучка вовсе не с луноходом играется.

Словно услышав, девочка подняла милое личико на мужчин, продолжая поправлять на шестиколесной машинке манипулятор-антенну.

– Это «Фортитьюд», – пояснил Сергеенко.

– Да? – всмотрелся Артемьев. – Точно. Я и не заметил. Я же после реабилитации внучку впервые увидел. С какой игрушкой она пришла, с той и играется.

– Да ты пойми, что других игрушек в магазинах сейчас нет! Ты, русский космонавт, в космическом парке отдыхаешь, а твоя внучка между тем с американским титаноходом бегает! «Лунарушки» в продаже нет, ни одного! Потому что никому он не интересен! Ты соврал мне тогда, что ЦУП дал добро на спасение титанохода даже такой ценой, в то время как они напрямую запретили рисковать «Лунарушкой»! И тебе не позорно самому сидеть тут с мыслью, что ты, командир миссии, слил наши технологии и репутацию в пользу американцев?

Артемьев вскочил с места с энергией человека, который словно и не покидал родную планету.

– Да что ты несешь, дурак?! – вскричал он, напугав внучку. – При чем тут «американцы – не американцы»? Это космос! Он выше политики, всегда был и всегда будет! Почему я выбрал «Фортитьюд»? Ты мне скажи – ты хочешь, чтобы мы на Титан полетели? Не лично мы с тобой, нам вряд ли предстоит снова вместе работать. Да и космос мне теперь закрыт навсегда, мне свой век в инструкторах доживать в лучшем случае… Но и не делай вида, что ты не понял вопроса.

Чуть потупившись, Сергеенко уклончиво мотнул головой.

– Так вот, мне предстоял сложный выбор, и я его сделал! – не унимался Артемьев. – Пойми, что, когда космонавт отправляется на МКС, не важно, с каким заданием, – он отрабатывает не приземленную задачу. Он отрабатывает глобальную – быть выше и дальше. Образец живой бактерии, возможно, умирающей, а то и последней на планете, – шанс человечества найти ответы на кучу вопросов. Успех той американской миссии – это успех всего мира. Наш успех, Витя! Если бы «Фортитьюд» разбился, мир мог бы забыть про Титан навсегда или больше ничего там не найти. Да и никто бы туда живьем уже не полетел. Десять лет в одну сторону и столько же обратно – должна быть достойная причина. Жизнь на Титане – как раз такая из них. И сейчас у нас, у всего мира, есть шанс.

– Шанс на что? Проторчать в дублерах, глядя, как мир движется вперед? Ждать, пока «Юйту-3» отыщет остатки «Лунарушки» и перевезет в Пекин?

– Можешь застрять в дублерах, твое право. Можешь подать в отставку. А можешь остаться и развивать свое так, как ты умеешь! Витя, не делай вид, будто ты получил Героя России ни за что. Ты это заслужил. Удаленное управление планетоходом в реальном времени – это, по-твоему, несерьезно? Да еще таким, который может в режиме живой связи, просто из камней, собрать базу за десять лет до того как туда прибудут первые колонисты. Перепрошивка чужого модуля с практически несовместимой платформой! Перехват инопланетного аппарата! Совместный контроль флотилии из двух и более космоединиц самоходной техники, находящихся в разных точках Солнечной системы! Прорывное раскрытие потенциала плазменных кристаллов, которые только ленивый прикрыть не пытался. Мне ли тебе объяснять, что это значит для военных, для научных центров, для притока денег в нашу издерганную отрасль? Витя, да ты поднял Родину так, как сотня патентов не способна. Как не могут триллионы рублей. Тебе ли жаловаться? Или ты славы хотел?

– Николай Петрович, – тихо произнес Сергеенко, и сердце Артемьева отдалось болью. Давно так сидящий перед ним космонавт его не называл. Со времен первой учебки.

– Что, Витя? – сказал он.

Сергеенко поднял глаза, в которых застыли недостижимые звезды.

– Вы мне тогда сказали, что космос воплощает мечты, – проговорил он.

Одинокая слезинка прокатилась по гладко выбритой щеке Артемьева, и он, поспешно вытащив платок, промокнул ее. Привычка экономить каждую каплю воды, чтоб ей пусто было.

– Да, сказал, – подтвердил он с дрожащим подбородком. – Но не говорил, что это будут наши мечты.

Молодой специалист моргнул, и звезды превратились в черные дыры.

– Увидимся в Центре, – сказал он, встал со скамьи, резким шагом направился прочь.

Вздохнув, Артемьев подошел к внучке, улыбнулся ей, протянул руку. Какая же это роскошь – ни о чем не думать…

– Будешь сок? – спросил он.

– Буду! Я знаю, где тут мороженое продают! Ты в космосе был, когда магазин открыли! Пойдем покажу!