Аннетт Мари - Истребление монстров. Для слабаков

– Амалия, тебе не кажется, что он взломан?

Она тоже присмотрелась.

– Ты права.

Зуилас, раздувая ноздри, наклонился ближе.

– Я не чувствую запаха демона, только его vīsh . Слишком много других запахов.

Амалия, качая головой, пробормотала что-то насчет ищеек. Я потерла лоб и только потом вспомнила, что руки в копоти. Наверняка размазала грязь по всему лицу.

– Кто-то взломал сейф с помощью демонической магии ? – переспросила я. – Значит, мы можем исключить твоего отца и ОМП.

Зуилас легко запрыгнул на сейф, напугав нас с Амалией. Перегнувшись, он наклонился и что-то долго изучал. Потом ударил когтями по левой стороне (металл лязгнул), затем ударил по противоположной стене. Раздался глухой звук.

– Эта, – сказал Зуилас. – Она толще.

– Точно?

– Толще? С чего ты взял?

– Она выглядит иначе.

На мой взгляд, стенки были одинаковыми, но Зуилас обладал зрением двух типов. Обычное плюс инфракрасное тепловидение. Мог ли он заметить разницу толщины стенок сейфа?

Я вопросительно посмотрела на Амалию.

– Для сейфа это нормально?

– Я-то откуда знаю? – Опасливо косясь на демона, нависшего над нами, она ткнула пальцем в сейф.

– Ты не могла бы посветить туда?

Я вынула мобильник, включила фонарик и направила через ее плечо. Амалия повозилась, что-то сделала со стенкой сейфа – и боковая панель выскочила, с грохотом ударив ее по голове.

– Ай! – Моя кузина отпрянула и потерла лоб.

Я выудила из потайного отделения в стене сейфа коричневую папку. Она почернела от жара, но осталась цела. Я осторожно открыла папку. Сверху лежал обугленный конверт, наполовину прикрывая собой нечто похожее на юридический документ.

Зуилас спрыгнул с сейфа. Бесшумно приземлившись на сгоревшие обломки, он отошел в сторону, возможно, чтобы поискать признаки присутствия демона, взломавшего сейф. А может, ему просто стало скучно.

Но мне было не до него: мой взгляд был прикован к конверту.

Амалия прочла надпись на конверте, сделанную синей шариковой ручкой.

– Письмо адресовано папе, но адрес отправителя мне неизвестен.

Сердце защемило, и заговорить получилось не с первого раза.

– Это мой адрес.

Амалия вскинула голову.

– Это… – При виде почерка с петельками и завитушкой на цифре «три» у меня снова перехватило горло. – Это почерк моей мамы.

– Твоя мама написала письмо моему папе?

Я молча села. Не дождавшись ответа, Амалия вынула из лежащей у меня на коленях папки конверт. Потом протянула его мне.

– Робин, читай ты.

Дрожащей рукой я взяла конверт. Он был аккуратно разрезан поверху: дядя Джек прочел его перед тем, как убрать в секретное отделение сейфа. Судорожно вздохнув, я вытянула из конверта единственный сложенный пополам листок и развернула.

Пятница, 6 апреля

Дорогой Джек,

я очень надеюсь, что ты прочтешь это письмо. Ты давно перестал отвечать на мои звонки, но, прошу тебя, это ты должен прочитать.

Прежде всего – и я хотела сказать тебе об этом уже давно, много лет назад – я виновата. От всего сердца прошу тебя простить меня за все. Я не могу сказать, что ты был во всем прав, но теперь поняла, что и я во многом ошибалась. И только начинаю осознавать, насколько я ошибалась.

Мне хотелось бы сказать больше и извиниться перед тобой подобающим образом, но сейчас есть более неотложные обстоятельства, о которых я должна тебе рассказать.

Двадцать лет я прятала гримуар. Знаю, ты отказался от этой обязанности. Я отдаю себе отчет, что лишила тебя не только ее тягот, но и преимуществ, и все же твердо решила не возлагать на тебя этого бремени. Я была настолько уверена в своей правоте, что сочла за благо спрятать его.

Джек, мне кажется, кто-то знает. Я не стану излагать на этих страницах все свои подозрения, но за последние несколько недель признаки стали яснее. Кто-то охотится за нами. И этот кто-то уже близко. Мне страшно за мою семью – и за твою тоже. Если меня обнаружат, то выйдут и на тебя. Ты знаешь, чем нам это грозит. Ты понимаешь, что произойдет, если нас найдут.

Я не знаю, что делать. Не знаю, как защитить семью. Мне нужна твоя помощь. Моя семья и я нуждаемся в тебе.

Я буду ждать у телефона. Умоляю, Джек, помоги мне.

Перед глазами все расплывалось. Я молча хватала воздух ртом, сердце рвалось на части. Амалия осторожно вынула письмо из моей дрожащей руки. Пока она его читала, я старалась овладеть собой, но не могла. Письмо словно снова вскрыло рану, нанесенную мне гибелью родителей.

– Выходит, кто-то охотился за гримуаром? – прошептала Амалия. – И твоя мама знала, что ей угрожает опасность?

Мне было ужасно больно. Я снова взяла в руки письмо и уставилась на мамино имя, написанное ее знакомым почерком.

– Робин, как умерли твои родители?

– Авария на дороге, – разом охрипнув, просипела я. – Ночью, в дождь. Не справились с управлением и упали с эстакады. Они умерли еще до приезда скорой помощи.

Амалия сочувственно смотрела на меня, плотно сжав губы.

– Шестое апреля, – прохрипела я. – Она написала это письмо за неделю до смерти.

Я резко поднялась на ноги и, зажав в руке письмо, стала пробираться к выходу по обломкам. Амалия тактично осталась на месте и углубилась в изучение остальных бумаг в папке.

Спотыкаясь и оступаясь, я выбралась на подъездную дорожку. Низкие тучи сплошь затянули небо, и мое залитое слезами лицо обдувал резкий ветер.

Мама опасалась за свою жизнь – и за жизнь нашей семьи. За неделю до смерти она умоляла дядю Джека помочь ей. Позвонил он ей или проигнорировал ее мольбы? Неужели он оставил ее наедине с таинственной надвигающейся опасностью, зная, что ее смерть даст ему шанс заполучить гримуар?

В любом случае гримуар он получил. И первое, что сделал – призвал демонов, вызнав секретные имена, и продал их гильдии изгоев. Моя мать всю жизнь прятала гримуар, а он предал эти усилия через жалких несколько месяцев после ее смерти.

Я держала драгоценное письмо в одной руке, а другую сжимала в кулак, так что ногти впились в ладонь.

– Payilas ?

В ответ я испуганно пискнула. Зуилас стоял в нескольких футах и пристально разглядывал меня.

– Что? – спросила я, вытирая слезы.

– Ты ранена?

– Нет.

Он недоверчиво взглянул на меня. Раз он спросил, не ранена ли я, значит, плач у него, по всей видимости, ассоциировался с ранением. В общем, он был недалек от истины, но сейчас у меня не было ни сил, ни желания пускаться в объяснения своего эмоционального состояния.

Его хвост нервно дергался из стороны в сторону.

– Пахнет болью, я чувствую.

Я немного отступила назад.

– Ты чувствуешь запах боли? Как?

Его ноздри раздувались.