Вера Петрук - Сага о халруджи. Индиговый ученик. Книга вторая

У него уже получалось говорить так же, как у Абира. Наверное, дело было в сикелийской жаре. От нее можно было сойти с ума.

– Страж порядка, – усмехнулся человек, и это был совсем не тот ответ, который хотел услышать Регарди. – И ты его нарушаешь. Так, так… Еще и драган. На тебе столько грязи, что и цвета кожи не видать. Слепой что ли?

Арлинг закивал, приложив руки сначала к повязке на глазах, потом к сердцу.

– Зачем мне врать, добрый господин? С рождения света не вижу. Отпустите, я ничего дурного не сделал.

Но человек лишь удобнее перехватил ворот его и так потрепанной рубахи.

– А может, ты каргал?

Голову Регарди бесцеремонно нагнули, оголяя затылок и шею.

– Однако клейма я у тебя не вижу, – задумчиво произнес стражник. – Мог, конечно, свести, но шрам все равно бы остался. – Ты откуда будешь? Драганов у нас здесь немного. А может отвезти тебя в башню? Пусть начальство разберется.

– Постойте, – жалобно произнес Арлинг, на ходу придумывая себе легенду. – Я… У меня нелепая ситуация, но такое в жизни бывает. Сам удивляюсь, почему это произошло именно со мной. Я сын учителя драганского языка. Мы с отцом путешествуем. Вчера должны были покинуть город вместе с шибанскими купцами, но я отстал и заблудился. Такое со мной впервые. Мы остановились в таверне «У Зимрана», я как раз искал туда дорогу, чтобы дождаться там отца. Думаю, мне послали вас боги… Я буду перед в вами в неоплатном долгу, если вы поможете добраться до гостиницы. Прошу вас, добрый господин. Я не бродяга и не каргал, а жертва обстоятельств.

«Ты лгун и гордец, но тебе, похоже, поверили», – подумал он, стараясь не пуститься в бег, когда кучеяр отпустил его.

– А не врешь? Воняет от тебя так, словно ты неделю на улице шлялся.

– Зачем мне врать, добрый господин. Такой внимательный и чуткий страж порядка, как вы, наверняка бы приметили слепого на улицах, если бы я появился здесь раньше. Прошу вас, помогите найти дорогу. Сам я, наверное, не смогу…

–Как же тебя угораздило, – голос стражника неожиданно потеплел. – Так и быть, давай руку.

Человеческая жалость была страшным оружием. Если бы раньше Арлинг догадался о его существовании, то постарался бы научиться ему раньше искусства фехтования, которое преподавали им в школе. Слепому клинок был не нужен.

Стражник взял его за руку и направился в самую гущу голосов – туда, где дурманяще благоухали свежая выпечка и мясная похлебка. Наверное, где-то поблизости находилась закусочная, но Арлингу казалось, что они проходили мимо самой изысканной пыточной на свете. Желудок сжался в комок, требуя пищи. Как же, черт возьми, хорошо пахло!

Регарди заторопился, намереваясь быстрее пройти страшное место, но ноги предательски запнулись, и он повис на сердобольном страже, едва не растянувшись на земле во весь рост.

– Ты не болен случайно? – опасливо спросил кучеяр, поднимая его за куртку и ставя на ноги.

– Нет, что вы! – покачал головой Арлинг, но восстановить равновесие удалось не сразу. – Просто я… – гордость собралась в горошину и рассыпалась сухим прахом терзавшего его голода. – Еще ничего не ел.

– Что ж ты молчал, дурень, – обругал его стражник и чем-то деловито зашуршал. В следующий миг ноздри Регарди защекотал приятный запах теста с мясом, а на ладонь опустилось что-то теплое и мягкое

– Вот, перекуси, – буркнул кучеяр. – Моя стряпала. Такого в своей Согдарии не попробуешь.

Не став раздумывать, Арлинг впился зубами в истекающую жиром лепешку, едва не упав в обморок от свалившегося на него счастья. Да, такой вкуснятины он еще не пробовал. Ни в Согдарии, и нигде в мире. Кусочки тушеного мяса таяли на языке, а хлебная корочка божественно хрустела, отдавая запахом костра и маслом. Удовольствие длилось не дольше секунды. Лепешка кончилась так внезапно, что он еще некоторое время облизывал пальцы, не веря, что на них не осталось ни крошки. «Наверное, я съел обед стражника», – запоздало подумал он, понимая, что хочет бессовестным образом попросить еще.

– Ну ты и ешь, – рассмеялся кучеяр. – Словно месяц по пескам бродил. На-ка хлебни.

К губам Арлинга заботливо приставили фляжку, и он поспешно сделал большой глоток. Во фляжке оказалось вино, которое обожгло горло, но ободрило и придало сил. Жажда осталась, но она была терпимой.

– Вы слишком добры ко мне, – смущенно пробормотал Регарди, понимая, что на этот раз человеческая жалость спасла ему жизнь.

– Да перестань, – отмахнулся стражник. – А вон и гостиница твоя. Тебе ж к Зимрану надо, верно?

Арлинг кивнул и вымученно улыбнулся. Давай, парень, приободрись, ты же пришел почти домой. Твой дядя уже здесь побывал, и все решил. Осталось только найти этого Зимрана и как можно убедительнее представиться.

– Я перед вами в неоплаченном долгу, господин, – сказал Арлинг, пожимая стражнику руку. – Надеюсь, боги дадут мне шанс отблагодарить вас. Дальше я как-нибудь сам.

– Уверен?

– Да, добрый господин. Хозяин меня знает. А то если увидит с вами, то подумает, что я что-нибудь натворил, и не пустит. Он очень мнительный, но его понять можно. Сегодня бродячих людей много.

– Как знаешь, – в голосе кучеяра прозвучала легкая обида.

Арлинг низко поклонился – из уважения и благодарности, но еще и потому, что его щеки полыхали, словно закат. Ему было стыдно. Теперь вся его жизнь зависела от милости других людей, и он не мог к этому привыкнуть.

Регарди зашел в таверну только после того, как шаги стражника затихли. Впрочем, его посещение гостеприимного дома Зимрана было быстрым и закончилось на пороге – дальше его не пустили. У хозяина полностью отсутствовало чувство юмора. Когда Арлинг представился и заявил, что благородный купец Рибар Асдахан сегодня должен был договориться о комнате для своего сына, Зимран, от которого на весь дом воняло чесноком и сгоревшим маслом, даже не рассмеялся.

Позже Регарди долго думал, не допустил ли он ошибки в обращении к хозяину или в использовании какого-нибудь кучеярского слова, что вызвало недовольство Зимрана, но вынужден был признать, что правда была проста – Абир в гостиницу не приходил. Наверное, дядя не успел, предположил Арлинг, у которого было все хорошо, но тот, другой Регарди, мог лишь ехидно улыбаться над собственным незавидным положением. На месте хозяина он поступил бы так же. Не побили – и на том спасибо.

Когда твой план А и план Б летят к чертям, остается одно – делать первое, что приходит в голову. Это были слова Абира. Никому не доверять, и быть сильным – тоже его.

Нельзя злиться на дядю, внушал себе Регарди, бредя вдоль стенки какого-то дома. Она была шершавой и царапала пальцы, но боль напоминала, что он еще жив, а жизнь нужно был поддерживать. Абир очень спешил в Самрию, и если бы они поехали вместе, то, наверняка, застряли бы оба в песках, утешал он себя. Зачем дяде слепая обуза? У него команда, которая готова идти за ним на край света, будь то Гургаранские горы или Плохие Воды. Что до Арлинга, то он появлялся в жизни пирата случайно. Пожалуй, неделя, которую они провели в пустыне, была самым долгим периодом их общения. Он ничего не знал о дяде, кроме того, что тот сам о себе рассказывал. Они были едва знакомы. Тогда почему ногти так сильно впивались в ладони?